— Я езжу, понял?! Что вообще за транспортный расизм? Может, мне религия не позволяет на коней садиться. Или аллергия у человека на лошадей! Сразу чесотка возникает, и жажда крови открывается! — выругался я.
И тут вдруг парень как стоял, так и рухнул коленями в снег.
— Не погуби, рыцарь! Если князь Дис узнает, что по моей вине… Он же голову с меня потом снимет! Собственными руками! И не побрезгует!.. — взвыл портальный.
Я в голос выругался.
— Вот только коленопреклонений мне и не хватало. А ну встань!.. Если бы всем в этом мире, кто иногда лажает, головы бы рубили — весь мир бы уже ходил без голов.
Парень, покряхтывая и всхлипывая, поднялся на ноги.
— Ты князя Диса плохо знаешь, он не прощает ошибок! Прости… Ради всех богов — прости! — не переставая всхлипывал портальный.
— Да хватит уже из пустого в порожнее туда-сюда гонять, приятней не станет, — вздохнул я. — Утром, говоришь?
— Ну да… Должно быть. Ну, в смысле должно все получиться, — проговорил бедняга.
— Ладно. Давай-ка, помоги мне осла пристроить в доброе место и пойдем куда-нибудь выпьем, что ли. Делать-то все равно больше нечего.
— Это верно, — с тяжким вздохом облегчения отозвался парень. — Здесь вообще больше делать нечего. Никогда. Только и забавы, что выпить. Ну, и раз в пару месяцев нужного человечка в нужное место по распоряжению королевской канцелярии переправить. И все, — мрачно признался он. — Эй, Лука! — крикнул он выглядывающему из-за угла мальчишке, который с явным удовольствием грел уши с самого начала нашей перебранки. — Сбегай-ка, кликни Марию! Пусть королевского осла на двор к себе возьмет. Понял?
— Щас сделаю! — с готовностью отозвался парнишка и, придерживая шапку рукой, шустро помчался по скрипучему снегу, как заяц.
— Если хочешь — пойдем в Хмельную? Это на той стороне, но место приличное, для приезжих и проезжающих сделано. Там и баба столичная для красоты за стойку поставлена. Для местных ей открывать не велено, но для тебя — откроет, куда денется.
— Давай сходим, — согласился я. — И что, красивая баба?..
— Худая, звонкая, но личиком ничего так, хоть и какая-то подпримятая малость.
— Подпримятая?.. — улыбнулся я странному определению.
— Ну знаешь, когда лицо в недовольное выражение сминается, и как не улыбайся — а складки все те же видны. Недовольные.
Я хмыкнул.
— Любопытное наблюдение…
Мы неспешно двинулись вдоль улицы, собирая любопытные взгляды из-за заборов и из-под кухонных занавесок. Прямо обычный зимний день, просто чужак в деревне. И никаких следов недавнего восстания суккубов. Куда только они подевались все? Не растаяли же в воздухе, в самом деле.
— А ты постоянно в Плескавице живешь, что ли?..
— Почти безвылазно на этом посту вот уже три года, — пожаловался парень. — Иной раз приходят донесения — мол, переместись туда-то, переведи такого-то — и возвращайся на пост.
— Скучно?
— Не то слово, — с мукой в голосе отозвался парень. — Правда, вот сегодня весело было. Суккубов в первый раз видел. А тут еще так много! И все такие… И тут, и там много… Аж глаза разбежались и чуть не повылазили, честное слово! Вот только обычно тут ничего подобного не случается. Так, день за днем тянется — а все едино. Не так я себе работу королевского портального представлял. Еще, дурак, радовался — из простой семьи да от гончарного круга, а вон какой дар редкий себе заполучил! Ох я и нафантазировал себе, как интересно жить буду! Думал, по миру попутешествую, с важными господами повстречаюсь. А оно вон как вышло. За гончарным кругом, поди, и то веселее бы было…
— Да ладно, ты же молодой! — постарался приободрить я паренька. — Еще сто раз все поменяется. Главное, сложа руки не сиди. Делай хоть что-нибудь. Прошения там какие-нибудь о переводе напиши, или сам, лично кого-нибудь из проезжающих шишек попроси о заступничестве — или как там по вашей карьерной лестнице двигаются?
Парень широко улыбнулся, демонстрируя широкую щербину промеж верхних зубов-лопаток.
— Да кабы я знал, уже бы, наверное, подвинулся, а не тут сидел! А ты сам-то по какой нужде в столицу?
Я рассмеялся.
— По большой, брат. По очень большой нужде…
Мы свернули на улочку, которая, по всей видимости, некогда задумывалась как центральная. Домики здесь стояли приличные, ровные, из белого кирпича, резко контрастирующего с грязным снегом на дороге. Чуть дальше виднелся аккуратный купол небольшого храма, а через дорогу от него — таверна с огороженным палисадником в два этажа, с черепичной двускатной крышей и высоким крыльцом.
Приблизившись к таверне, мой новый знакомец взбежал по ступенькам и по-хозяйски загрохотал большим железным кольцом по двери.
— Эй, Таша! Открывай! — крикнул портальный и снова стукнул несколько раз кольцом о дверь. — У нас гость, которого нужно хорошо принять! Эй!..
С той стороны громыхнул засов, и дверь отворилась.
На пороге стояла симпатичная молодая женщина в сером платье с щедрым вырезом и аккуратным белым передничком. На голове Таши ослепительно белел украшенный лентами чепец, а на тонкой шейке алыми капельками горели стеклянные бусы.
— Добро пожаловать! — с рабочей улыбкой воскликнула женщина, отступив назад и жестом приглашая меня войти.
А потом я вдруг услышал знакомый мужской голос.
— Да, не стесняйся. Проходи.
И позади трактирщицы в белом одеянии жреца показался Кир.
Я изумленно уставился на него, как на призрака.
— Ты?..
— Да, как видишь, — ответил он мне с улыбкой.
— Но как? Ты же вроде совсем недавно… — я чуть было не ляпнул «недавно был вороной», но вовремя спохватился, сообразив, что, возможно, эта информация не для посторонних. — эмм… в другом балахоне был. Фирменном, с колоритной вышивкой.
— Мало ли, кто как одет, — махнул рукой Кир, пристально взглянув на меня. И добавил немного нараспев, назидательно, как истинный жрец, — В данном случае важно не то, что меняется. А то, что остается неизменным.
И, чуть отодвинув в сторону женщину, он протянул моему спутнику небольшой кожаный кошелек.
— Благодарю за услугу.
Портальный смешался и покраснел. Украдкой зыркнув на меня, воровато выхватил из руки Кира свое вознаграждение и, сунув его в карман, быстрым шагом поспешил прочь.
— Они что, так мало зарабатывают, что ради кошелька готовы голову подставить?.. — проговорил я, провожая взглядом парня.
— Видишь ли, чтобы дорожить головой, она изначально должна представлять хоть какую-то ценность, — хмыкнул Кир. — Но в данном случае это не так. Однако же ничего скверного он не сделал — просто помог встретиться двум… землякам. Заходи же, не стой на пороге. У меня есть к тебе разговор.
Глава 21. Скажи мне, кто твой друг
Предложение Кира звучало дружелюбно. Но под внешней легкостью и простотой этого приглашения на разговор просвечивала зловещая сердцевина: подкуп королевского портального, внезапная смена амплуа вороны на одеяние чистоты и удивительная информированность земляка о моем местонахождении. Если учитывать, что я сам еще совсем недавно даже не подозревал о возможном вмешательстве Диса в наше путешествие, осведомленность Кира казалась противоестественной.
— Говоришь, есть разговор? — переспросил я, с прищуром глядя ему в лицо. — Ну что ж, давай поговорим. Жрец.
Кир царственно кивнул в мою сторону, принимая мое согласие, как подношение. И где только он успел всего этого набраться?
Потом повернулся к трактирщице и со снисходительной улыбкой сказал:
— Ты можешь быть свободна до утра. Будь уверена — сегодня гостей больше не будет.
Красотка с улыбкой поклонилась «господину жрецу», набросила на плечи неприметно висевшую у входа накидку и послушно вышла вон.
— Заходи быстрей — все тепло сейчас выстудишь, — недовольно проворчал Кир, поторапливая меня. И я шагнул в сумеречное нутро таверны.
Миновав маленький предбанник, я толкнул дверь в харчевню и увидел бойко потрескивающий дровами очаг, высокую стойку с чистой посудой и четыре квадратных стола. Один из них был сервирован на двоих и вкусно парился жареной рыбой, ароматным горячим хлебом и бобами в глубокой миске с ручками. Овощи и солонина в длинных металлических блюдах уютно расположились промеж кувшинов с вином и пивом. Романтичная сухая роза в глиняной вазочке украшала центр стола.
Только скрипача и обручального кольца не хватало для полноты картины.
— Если это свидание, то я пошел отсюда, — хмыкнул я, окинув взглядом комнату.
Кир хохотнул.
— Даже не мечтай, дитя мое — сан жреца требует аскезы и воздержания. Так что наверху приготовлены две спальни, — повернулся он к лестнице, ведущей на второй этаж.
И от этого движения на его спине, под тканью, отчетливо проступили очертания рукояти меча, заткнутого за пояс.
Да уж, одеяние он, может, и переодел, но привычки явно оставил прежние.
— Какое трагическое разочарование, — усмехнулся я, делая вид, что ничего не заметил. Выдвинул ногой стул и уселся на него, не спуская внимательных глаз со своего собеседника.
— Чего тебе надо от меня? — спросил я Кира, потянувшись за папиросами.
Тот присел на стул напротив. Полушутливое выражение его лица улетучилось.
— Сделай лицо попроще? — хмуро сказал он. И, подцепив двумя пальцами крупного жареного карася за хвост, плюхнул его на свою тарелку. — Для тебя тут поляну накрыли, койку застелили — по-моему, неплохая компенсация за задержку рейса.
Я прикурил и шумно выдохнул струйку дыма в сторону. Запах табака смешался со сладковатым ароматом дров в очаге.
— Как ты вообще узнал, что я буду в Плескавице? Вороны все еще следят за нашими? Или теперь они следят за мной?..
Кир вздохнул.
— Да забудь ты про ворон. Конец им.
— В смысле? — не понял я.
— Главаря у них больше нет, орден разделился на четыре слабые группировки и ближайшие пару лет они будут методично убивать друг друга, выясняя, кто круче.
Я удивился. Со слов Азры и Януса у меня сложилось впечатление, что орден — организация серьезная и солидная. Так что поверить в слова Кира о том, что вороны превратились в горстку бездумных банд, было непросто.