— Понятия не имею, — пожал плечами Кир.
И тут нас обоих принялся просвещать Лёха. Что слоны и верблюды в качестве ездовых животных конечно же в этом мире тоже есть, только не в нашем королевстве.
— У нас они водятся только в зверинцах всяких помешанных на экзотике аристократов. Наряду с единорогами и двухголовыми львами.
— Единороги?.. — почти хором отреагировали мы с Киром.
— Ну да, единороги, — невозмутимо повторил Лёха. — Мерзкие твари, кстати. Ничего общего с поэтическим образом. Размером с козу, орет как свинья и гадит так вонюче, что был даже отдельный указ, запрещающий содержать единорогов в столице. Засрали все потому что. Но рог у них, конечно, красивый. Переливается, как крылышки стрекозы, и в спираль тугую закручен. Только если этим самым рогом он наподдаст кому, целитель не поможет, придется лечить обычным способом. У них там в роге атавистически-инертная сила собирается, как яд у кобры. В общем, как я и говорил — мерзкие твари…
Так, обсуждая единорогов, мы добрались до места встречи.
Ну, вот и оно! Я все-таки попаду в местный Лас-Вегас! Йо-хо-хо, жди меня, детка!
Портальный нахмурился, напыжился — и…
Тишину разорвал резкий пердящий звук.
Я ругнулся себе под нос.
— Слышь, привратник, ты там не перестарайся смотри. Ты, конечно, не единорог, но все же.
Портальный покраснел до корней волос и поспешным жестом открыл зеркало перехода — маленькое и неказистое, грязно-желтого цвета.
Я с усмешкой втолкнул в него сначала своего осла, а потом шагнул сам.
Глаза ослепила яркая вспышка, содержимое желудка волной подкатило к горлу — и тут я шлепнулся в грязь.
Сквозь цветные блики перед глазами я увидел множество лошадиных копыт. Женские руки потянулись ко мне, длинные волосы разных цветов заструились откуда-то сверху, и будто сквозь воду я услышал голоса…
Сраный единорог, вот это портал ты сделал!..
Пошатываясь, я попытался подняться на ноги. Оказалось, что вокруг по самую щиколотку разлита какая-то грязная вонючая жижа. При этом теплая. И вообще вокруг было совсем не по-зимнему тепло.
Куда вообще этот придурок нас перенес?..
— А-аааа! — донеслось откуда-то справа.
Обернувшись, я увидел, как из вспыхнувшей в воздухе прорехе вывалился Кир и, как и я, шлепнулся прямо в жижу.
— Вернусь — убью падлу! — прохрипел он, размазывая грязь по лицу.
И тут отчетливо раздался долгий, протяжный гудок, похожий на звук охотничьего рога. В тон ему где-то совсем неподалеку замычали коровы.
— Эй, ты слышишь?.. — пытался докричаться до меня женский голос.
— Эй! — в тон ему отозвался другой голосок.
— Парень, ты слышишь? Посмотри на нас!..
Я проморгался, прогоняя зеленые круги. И, поднявшись на ноги, изумленно осмотрелся вокруг.
Потому что я находился в каком-то открытом загоне посреди конского табуна. Вот только ни одной лошадиной морды здесь не было. Из лоснящихся конских тел поднимались обнаженные женские силуэты.
Я видел перед собой настоящих кентавров женского пола!
— Девочки, надо что-то делать! — сказала одна из них, со смоляно-черными волосами, струящимися до самого места сращения женского туловища с лошадиным.
— Эй, парни! — снова крикнула нам рыжая красавица с копной золотых волос. — Сейчас начнутся скачки, вы слышите? И вас затопчут!
— И что нам делать? — выдохнул я, мгновенно приходя в себя.
— И где мы вообще? — отплевываясь, прохрипел Кир.
— Вы на Лунном ипподроме, и сейчас начинаются скачки на выживание! — пояснила еще одна прехорошенькая кобылка с гнедым телом и каштановой гривой. То есть, волосами, конечно.
Тут снова раздался протяжный звук рога.
— Со следующим сигналом начинается гонка, — торопливо пояснила черненькая, нетерпеливо перебирая длинными стройными ногами — к сожалению, лошадиными.
Смуглая кожа, гордая посадка головы, высокие скулы, крупные белые зубы, подтянутое гибкое тело, яркие и вместе с тем резкие черты лица — она походила на дочь какого-нибудь индейского вождя, дерзкую и горячую.
— Как отсюда выйти?! — проорал Кир.
— Да никак, прямо за нами — загон для черных быков! И сейчас они погонят нас до финишного загона, кто не успел — тот околел!.. — бойко ответила черненькая. — Садись уже верхом, что ли, времени нет на разговоры! Быстрее!
Я потянулся к ней, чтобы сесть. При этом плохо соображая, за что бы ухватиться рукой для рывка — не за «гриву» же, в самом деле! Четвероногая амазонка ловко подставила мне руку для опоры — и, должен признать, опора получилась на удивление твердая и крепкая. Я вскочил на ее гладкую спину, невольно пробормотав:
— Прости уж, если что не так!
Кир между тем оседлал рыжую.
— Где-то там еще мой осел, не видели?.. — почему-то вдруг спросил я свою индианку.
— Ну знаешь, еще и осла я на себя не посажу! — блеснула на меня черно-синими очами красавица.
И тут прозвучал третий сигнал.
— Держись покрепче! — крикнула мне черненькая, рванувшись вперед.
— За что?! — резонно спросил я ее, не глядя хватаясь руками за ее человеческое тело и с меткостью снайпера попадая обеими прямиком на ее небольшую обнаженную грудь.
Упругие окружности в такт движения ударились в мои ладони.
— Ну уж точно не за это! — угрожающе крикнула мне в ответ амазонка, гневно хлестнув по лицу развевающимися гладкими волосами.
— Понял! — поспешно отозвался я, смещая руки чуть ниже.
Все остальные кентавры ринулись вместе с нами. Шлепанье копыт оглушило меня.
Позади раздались разъяренные трубные вопли быков.
Мы выскочили из загона на сухую и широкую грунтовую дорогу, размеченную красной краской. Высокий забор остался позади, и теперь я понял, что мы мчим вокруг огромной арены. Фигуры зрителей размывались на скаку, превращаясь в серую массу.
Мы с чернобуркой выскочили вперед, вместе с белошкурой красоткой и гнедой.
Обернувшись, я увидел, что Кир скачет на своей рыжей чуть поодаль. На глаз кентавров было всего около полусотни. А прямо за ними, набирая обороты и вздымая пыль, неслись здоровенные горбатые быки со сверкающими на солнце кольцами в ноздрях.
Извернувшись, один из быков поддал рогами хрупкой полулошадке с кудрявой рыжеватой копной волос.
Та вскрикнула и завалилась на бок, исчезая из поля зрения.
«У-уууу!» — взревела толпа.
«А-аааа!» — улюлюкали довольные зрители с первых рядов.
Извращенцы хреновы!
Тут нас с чернушкой обошли две другие кобылки. Потом — еще один симпатичный круп помахал нам хвостом.
Мы медленно сдавали позиции и начали сдвигаться с передней линии в середину.
— Ублюдство, — прошипела моя индианка, тяжело дыша. — Ты слишком тяжелый!
И она была права.
Но что я мог сделать? Сказать ей — сестра, брось? И тем самым покончить жизнь самоубийством?
Ведь если она меня сбросит, конец Дане — по мне проскачет сначала весь табун, а потом еще и стадо быков утрамбует.
— Прости, — проговорил я.
— А еще — ты хреновый наездник! — сердито бросила она через плечо. — Елозишь своим задом по спине — того и гляди, свалишься!
— Согласен! — не стал я отпираться. — Но я в первый раз скачу без седла!
— Ну хоть без седла, а не без кареты — уже хорошо, — саркастично отозвалась моя вороная.
— Извини, если что, — только и смог я ответить.
— Да что уж, — примирительным тоном отозвалась красавица. — Сама же тебя на спину себе посадила.
— Зачем вообще ты в этом участвуешь?.. — не удержался я от вопроса.
— Как будто у меня есть выбор! Или ты не заметил, что я — звероморф? Куда хозяин впишет, там и развлекаюсь. И сегодня я должна просто выжить. Так, прижмись-ка к моей спине! Плотней, сказала! Еще крепче!
Я вжался в нее, как мог. Амазонка, запустив одну руку себе за спину, прихватила меня за поясной ремень и, чуть ссутулившись, еще быстрей помчала вперед, заваливаясь на один бок на обгоне, как выруливающий байк. Ветер засвистел у меня в ушах, тяжелые и гладкие волосы моей партнерши больно захлестали по лицу.
Я чуть не соскользнул по ее спине вниз. Она поддержала меня, и я крепче сомкнул руки на ее человеческой талии, удерживаясь верхом во время этого рывка. Грохот копыт вокруг с особенной силой застучал у меня в висках.
«А-аааааа!» — оживилась толпа на трибунах.
Мы снова вырвались в ряды лидеров.
А я понял, что ненавижу скачки. До сих пор мне не приходилось думать об ипподроме как о варианте развлечений для себя — как-то повода не было. И теперь уже точно никогда не буду!
Я прижимался к напряженному, почти стальному телу своей случайной напарницы в этом забеге, и чувствовал, какое оно стало горячее и влажное от пота. Наверное, в какой-то другой ситуации это могло бы быть эротично. Но не теперь, и не для меня. Она выносила меня на своей спине, как гладиатор вытаскивал бы из жаркого боя своего напарника. И, с одной стороны, мне было жутко неловко, что я вишу на ней тяжким грузом. А с другой — я восхищался ее силой и отчаянной храбростью. И был благодарен, что не оказался на земле под ногами черных горбатых быков, от одного вида которых кто-нибудь нервный мог бы запросто обделаться.
А впереди замаячил выкрашенный в красный цвет загон, располагавшийся неподалеку от того, из которого все стартовали.
Мы сделали круг!
— Давай, родная, еще немного! — пробормотал я, стараясь как можно невесомей сидеть на спине кентавра.
— Первое место мы просрали, — сурово отозвалась она, и через несколько секунд под шумные возгласы зрителей в загон влетела гнедая. Следом за ней невесть откуда вынырнула серая в яблоках — и откуда она только взялась?
Третьими в загон заскочили мы.
Кир на своей рыжей финишировал только месте на тридцатом.
Выстроившись вдоль ограждения, и нервно перетаптываясь, девчонки принялись встревоженно обсуждать отстающих, которых нагоняли разъяренные быки.
— Хельга совсем сдала…
— А Вера?
— Опоздала, детка — Вера вон, на обочине с пропоротым брюхом.