если бы невидимый пол под ним пошатнулся.
Ну а вместе с Шивой пошатнулось и все остальное.
Кальян проскользил по невидимой поверхности и шлепнулся вниз кому-то на голову, роняя в темноту пыхнувшие оранжевым угольки. Следом улетела и флейта.
Меня тоже хорошенько качнуло, и я бы кубарем укатился вниз, если бы щупальца не держали Шиву мертвой хваткой.
— Отдай мое!!! — громыхал голос. — Отдай, отдай!
— А-ааа! — взревел бог, раскинув руки и вырастая буквально на глазах. Но не тут-то было, мой Чужой казался просто резиновым!
Невидимая плоскость вместе с нами, накренившись, как подбитый самолет, рванула в сторону храма Флоры.
— А-ааа! — продолжал орать Шива.
— Отдай, отдай! — перекрикивал его Азатот.
— Да исчезни ты, сволочь! — завопил я, в порыве самобичевания ударяя кулаком себе в грудь, прямо в открытую сердцевину Чужого. — Исчезни, сгинь! Ты же меня позоришь!!
А между тем святилище Флоры, угрожающе раскачиваясь из стороны в сторону, с бешеной скоростью мчалось на нас…
Хрясь!
Хрустнув украшениями, Шива приложился о стену, и мы под дружный вздох толпы помчались в противоположную сторону, как отпружинивший мяч.
В это момент все уже и думать забыли про въезд короля.
«Держись!» «Беги!» «Ложись!» — вопили где-то снизу.
Ага, ложись.
Очень умное предложение, когда толпа начинает бешено метаться из стороны в сторону, как табун испуганных лошадей.
Шива по-йоговски извернулся и принялся босыми ногами фигачить по пятому щупальцу, которое все еще пыталось схватить его за шею.
И нас несло прямо на высочайшую делегацию!
— Хватит! — орал я Азатоту. — Что за хрень ты творишь? Довольно, сгинь!
— А-ааааааа! — ревел Шива, превращаясь из синего бога в фиолетового.
На площади засверкали конструкты. Полыхнул огонь, лизнув мне пятки и опалив левую штанину.
— Твою ж ма-аааать! — выругался я, уже забывая о приличиях.
Мы вошли в штопор, и земля с небом замелькали у меня перед глазами попеременно, вызывая тошноту.
— Никому не атаковать! — прозвенел голос Альбы. — Защитный заслон, сейчас!
И прямо перед нами с Шивой выросла сияющая зеленоватая стена.
С размаху долбанувшись об нее, мы оба рухнули вниз.
Шмяк!
— Даня, я спасу тебя! — раздался голос Оракула.
И я увидел, как он, протянув руки вверх и рванулся к нам. Простыня эпично соскользнула на мостовую, и в этот миг неожиданно крепкие объятия Оракула настигли меня.
— Спокойно, брат, — проговорил он, и щупальца тут же ослабили свою хватку и начали втягиваться обратно мне в грудь. — Успокойся. Все будет хорошо. Все будет…
Мы лежали посреди площади, аккурат между шеренгой чиновников и свитой короля. Вокруг по периметру — парадно сверкающая стража. За огороженной оцеплением серединой бурлило человеческое море.
А на мостовой в свете факелов лежал распластавшийся бог разрушения Шива, в помятой кастрюле на голове и уже без бус. Приглушенно постанывая, он грязно, виртуозно ругался. Прямо не индуистский бог, а русский интеллигент-филолог.
Ощущая спиной каждый камень, я валялся рядом. Мои сапоги красовались на его расстелившейся по каменьям парчовой недоюбке, а сверху, нежно меня приобнимая, лежал, раскинувшись звездочкой, голый Оракул.
Класс!
А потом вокруг стало так тихо, что даже икнуть было страшно.
На нас смотрели все. Мужчины, женщины, боги. Старики и дети. И Стефания тоже смотрела, изумленно вытянув шею и округлив глаза. Гермес беззвучно ржал, вытирая слезы.
И тут в тишине прозвенел счастливый голосок моей кошки
— Это же наш Данечка! Даня вернулся!..
— Как будто это мог быть кто-то другой, — фыркнул Азра с насмешливой улыбкой
— И будет легенды народ наш слагать, как парень один всех заставил посрать, — почти пропел Та’ки, поднимаясь на задние лапы.
— И он не устанет меня удивлять, — не удержавшись от улыбки, в тон ему проговорил Альба, глядя на мое распластанное тело.
Вот жеж блин!..
— Предлагаю сделать вид, что мы его не знаем, — услышал я заговорщицкий шепот Бобра.
Ах ты ж зубастая с-сука!
— Слезь с меня, — просипел я Оракулу.
— Не слезу, — прошептал тот.
— Я сказал, слезь немедленно!
— Но я же голый, — жалобно проговорил тот.
— Да сползай ты, хуже все равно уже не будет! — зашипел я, сталкивая его, наконец, в сторону.
Прикрыв причинное место, он отполз от нас бочком, скрючившись под многочисленными взглядами, как звонарь из Нотр-Дама.
Кто-то из стражников услужливо набросил на него плащ.
Честное слово, лучше бы я помер на исторической родине…
Интересно, если прикинуться мертвым, это поможет?
Тут кто-то решительным шагом подошел ко мне и тронул за плечо.
— Живой? — услышал я голос Диса.
— Кажется, — проговорил я. — Но не уверен, что при нынешних обстоятельствах это повод радоваться.
— Да вот еще, — фыркнул он, и, схватив меня за руку, помог подняться на ноги.
И, обернувшись к толпе, громко и звучно крикнул:
— Поприветствуйте друга его величества и спасителя нового патрона вашего города, великого Сета! Носитель самой разрушительной и непокорной энергии из всех возможных, господин Даниил! — крикнул он в толпу, указав рукой на меня.
— Ура… — неуверенно и вполголоса затянул кто-то глубоко в толпе.
— Еще бы, — проговорил Шива, с трудом поднимаясь на ноги следом за мной. — Ведь это вовсе не энергия, а Вишну знает кто сидит в нем! — сверкнул он в мою сторону глазами.
— Не уверен, что Вишну это знает, — проговорил в ответ Оракул, покосившись на меня.
— А ты вообще кто такой, что дерзаешь говорить со мной⁈ — вспылил раздосадованный бог, схватив щуплого человечка за воротник.
Оракул уставился на Шиву белыми глазами.
— Руки. Убери. Сейчас, — потребовал он.
Индуистский бог от изумления даже побледнел, отчего его кожа снова стала сияюще-голубой. Рука, только что душившая дерзкого голыша, ослабла.
— Ты?..
— Тс-сс! — покосившись на толпу, прошипел Оракул. — Даже не смей называть мое имя!..
— А где же сам наш великий защитник и покровитель? — громко спросил один из чиновников, маленький масляный человечек с белым париком вместо настоящих локонов. — Мы все с нетерпением ждем его появления.
И в этот момент, как по волшебству, в город въехали всадники, блин, нового апокалипсиса: Янус, Деметра с Лёхой под мышкой, Фемида и пыхтящий сигарой барон.
Следом за ними показалась телега, на которой сидела Фортуна. И в руках у нее был не один, а целых два орущих свертка.
Глава 18Что тебя не убивает, делает тебя страннее
Всадников узнали все.
Буквально за минуту все внимание горожан, только что направленное на короля и его спутников, переключилось на новых гостей. Приветственные возгласы прозвучали сначала несмело, а потом все громче и громче. Некоторые женщины так расчувствовались, что даже заплакали.
Фортуна с нами, Фемида здесь. И Сет вместе с ними. Кто теперь страшен Вышгороду?
Пропустив главных героев вперед, на почтительном расстоянии следом за богами в открытые ворота въехали воскресшие воины Сета. Один из них на руках держал притихшего Бельского. Зорин со своими вояками, связанные по рукам, шли пешком рядом с конным конвоем.
Воспользовавшись паузой в речах и воззваниях, Альба негромко сказал Дису:
— Отправь Даню в резиденцию, и пусть там о нем хорошенько позаботятся.
— А что насчет писем?.. — осведомился князь.
— С этим можно не торопиться. Главное, чтобы все приглашения нашли своих адресатов в течении ночи.
Я вопросительно взглянул на Альбу.
— Затевается что-то важное? — тихо спросил я.
— Потом расскажу, — не поворачивая головы в мою сторону, отозвался молодой король.
Я вздохнул.
Конечно, отправиться в резиденцию было очень соблазнительно. Забиться в тихое место, уронить свои кости на какую-нибудь постель и спать. А еще лучше — дождаться завершения официального мероприятия и отправиться пить с друзьями, расспросить их подробно обо всем…
Но не мог же я бросить бедного голого Оракула в одиночестве! И потом, прежде чем появляться перед друзьями и королем, мне нужно было задать пару вопросов своему всеведущему спутнику — по поводу живности, непредсказуемо и по собственному усмотрению вылезающей из моей груди.
— Я бы с радостью, но есть безотлагательное дело, — самым наглым образом возразил я королю. — Как только решу его — сразу объявлюсь. Обещаю.
Схватив за локоть совершенно поникшего Оракула, я потащил его прочь из сиятельного круга. Нахмурившийся Дис дернулся в мою сторону, собираясь остановить, но Альба строго качнул головой, возвращая князя на свое место.
— Завтра, не позже шести часов вечера, — сказал он. — Быть обязательно.
— Понял, — отозвался я. И, обернувшись на прощание, не удержался от улыбки: — Все-таки волосы вам очень к лицу, ваше величество.
На губах Альбы на мгновение проступила юношеская, озорная полуулыбка. Он даже взглянул на свои руки — видимо, вспоминая порезы от кухонного ножа и заготовки проклятого лука. Но тут же взял себя в руки и снова стал величественным и прекрасным.
— Иди уже, — полушепотом проговорил король, и мы вместе с Оракулом прошмыгнули сквозь строй расступившейся охраны и смешались с толпой.
Вскоре шумная и людная площадь осталась позади. Мы с Оракулом топали мимо окутанных ночным сумраком домов, слыша звуки своих шагов. Навстречу время от времени попадались припозднившиеся к началу официального мероприятия горожане. При виде нас они недоумевающе хмурились и ускоряли шаг. В самом деле, что это вообще значит? Как мы смели уходить прочь оттуда, куда они еще даже не успели добежать?
Оракула трясло. Он судорожно кутался в плащ, то и дело бормоча себе под нос: «Унижение», «Какое же это унижение!..»
— Да хватит тебе уже причитать, — проговорил я, покосившись на него.
— Тебе легко говорить, — отозвался он. — Ты хотя бы одет!