— Ну Самеди, разгуливающий в компании местного трактирщика, — воркующим голом добавил барон.
— Вот! Ты понимаешь, о чем я говорю. Ладно, допустим, когда Посейдон в свой праздник устроил на подступах к городу глобальное кентаврошоу — с фонтанами, водяными горками и прочей прелестью — тут я понимаю, у кого угодно челюсть отвиснет. И то никто ведь не бежал с улюлюканьем за его женами или отпрысками! Все прошло чинно и весело…
— Местный народ трудно чем-то удивить. Слишком много разных событий видели эти стены, — проговорил барон, закинув ногу на ногу и разглядывая ром в своем бокале. — Ты вообще когда-нибудь задумывался, почему, когда все закончилось, почти никто из местных не уехал из Вышгорода? Даже твои соплеменники из донорского мира, хотя, казалось бы, им стоило бежать от Сета с Фортуной во все лопатки. Но нет. Все они здесь — кто-то несет службу в качестве стражников, кто-то стал начальником тюрьмы…
Я хмыкнул.
— Зорину как нельзя лучше подходит эта должность.
— О, нет. Каждый год он подает прошения в разные школы боевых искусств, и ты знаешь, я склонен думать, что однажды он сумеет развить свои способности до нужного уровня и начнет совершенно новую карьеру… А еще в Вышгород съехались те, кто побывал в эпицентре войны. Из восточных городов, из столицы, и даже с севера, хотя там люди в буквальном смысле боготворят землю своих отцов и дедов.
— И почему же это произошло, с твоей точки зрения?
— Разное сознание, — сказал барон, коснувшись костяшкой указательного пальца к белому лбу. — Те, кто лишь по касательной видел некие события, или кто только вдыхал дым войны, принесенный к их селениям ветром, никогда не поймут людей и богов, которым эта война обожгла всю душу. Мы о разном молчим, и о разном думаем. Им никогда не понять друг друга, как библиотечному мечтателю не понять старого воина. Поэтому для Вышгородцев кажется совершенно нормальным и естественным, что герой Даниил наливает им вкусное вино, что популярнейшая звезда нашего королевства Гермес обнимается с лавочницами, которые когда-то давали ему крышу над головой, а великая богиня Деметра подрабатывает главным садовником, акушеркой и еще боги знаю кем. Разве где-нибудь еще сторож яблоневого сада дерзнет гонять бессмертных детей главы города хворостиной?
Я тихо рассмеялся.
— Да, сорванцы Сета периодически огребают от Игнатьича.
— Вот! Не даром все боги время от времени возвращаются в этот город. Здесь происходит нечто совершенно особенное. Мне кажется, мы стали свидетелями зарождения новой касты смертных. И нового типа взаимоотношений богов и людей. И вот это, — барон развел руками, указывая на пространство вокруг. — мне кажется куда более значимым залогом будущего мира и процветания, чем все указы вместе взятые.
— Что ж, очень даже может быть, — задумчиво проговорил я.
— Приходи в следующую субботу на большую игру, — сказал вдруг барон. — Будет Гермес, Дионис, Чернобог и Сет.
— Сет? — удивился я.
Барон весело сверкнул огоньками глаз.
— Только Фортуне его не сдавай, будь так добр. Он и так очень редко позволяет себе расслабиться.
Я улыбнулся.
— Ладно, своих не предаем!
— Так для тебя кинуть портал в субботу?
— А во что играть планируете?..
— Благородный покер, конечно.
— Хорошо, кидай, — решился я.
— Ну вот и договорились, — Самеди одним махом опустошил бокал и поднялся. — До скорой встречи, старый друг!
— Увидимся, — кивнул я.
И тоже допил ром.
Барон открыл для себя портал и исчез в нем.
А я переждал еще пятнадцать минут, и когда в харчевне начали затихать голоса удаляющихся паломников, вышел за стойку работать.
Что бы там не говорила Ленка, мне и правда нравилось хозяйничать в «Жареном лосе». И наливать богам и людям хорошую выпивку. Жаль, конечно, что никакие другие таланты во мне так и не проснулись — первое время я надеялся, что мой исконный источник все-таки выродит какую-нибудь способность. Но этого не случилось. И что мне теперь, в депрессию падать, как тургеневская девушка — в обморок? Да ну нахрен.
Я постиг дзен барной стойки.
Кто скажет, что этого мало, пусть нафиг выйдет из моей таверны!
К четырем часам вернулась Деметра. Довольная, возбужденная. Сначала выслушала мои новости, порадовалась за Оракула с Арахной.
— Признаться, я тоже очень доволен, что они в итоге остановились на точной копии его прежнего тела, — подытожил я. — Мне было бы непросто привыкнуть к Оракулу в виде широкоплечего гиганта или смазливого мальчика.
— Бедный Оракул! — рассмеялась Деметра. — Ему не только Арахне, но еще и Дане, оказывается, нужно было угодить! А у меня тоже хорошие новости. В этот раз эксперимент с запечатанным благословением наконец-то прошел успешно! Так что все городские аптекари придут к нам вечером пить в честь этого знаменательного события.
— Что, Лилит придумала какое-то новое начертание?
— Нет. Мы предположили, что одних только бутылочек с начертанием слишком мало, чтобы удержать мою энергию, — начала торопливо рассказывать Демка, переодеваясь перед зеркалом. — Нужен священный носитель!
— Так вроде вы уже пробовали и с водой, и с маслом, — заметил я.
— Да, но это было все не то. Такие лекарства уже через пару дней выдыхаются, так что отправлять их в другие города или даже в другие королевства — совершенно бессмысленное занятие. Знаешь, что идеально сохраняет мою энергию? Только ты сначала присядь, а то упадешь, — со смехом сказала Демка.
— Ну? — с улыбкой присел я на край кровати.
— Помет единорога! — расхохоталась Деметра.
— Да ладно? — обалдел я. — Да там же один шарик смердит так, будто началась химическая атака и скоро все сдохнут!
— Воняет действительно нереально, но энергия в эти шарики впитывается моментально и не выдыхаются!
— Ну знаешь, чем распространять такое лекарство, может быть, естественная смерть и то гуманней будет? — пробормотал я.
— Не болтай ерунды, — нахмурилась Деметра. — Знаешь, если у кого-нибудь встанет вопрос, помазаться единорожьей какашкой или лишиться руки, не думаю, что кто-нибудь будет колебаться.
— Я буду, — уверенно сказал я.
Демка ласково потрепала меня по волосам, а потом неожиданно поцеловала в ухо.
— Да блин! — дернулся я.
— Это за то, что попытался принизить мое научное достижение! — сверкнула хитрющими глазами моя богиня. — Вообще — любопытный факт, ты не находишь? Столько веков эти твари считались совершенно бесполезными вонючками. А оказывается, они могут приносить невероятную пользу, причем именно тем вонючим продуктом, из-за которого их недолюбливали! Только представь, что людям больше не нужно ради божественного благословения куда-то ехать, искать определенный храм, где в ближайшее время произойдет явление нужного бога. Можно просто сходить в аптеку и купить необходимое тебе исцеление! Это же здорово!
— Пожалуй, — не мог я не согласиться. — Только чур не надо уговаривать Януса устроить у нас в городе единорожью ферму!
— Не буду, — рассмеялась Демка. — Ладно, я готова принять бразды правления «Лосем» в свои руки, так что собирайся и поезжай к Нергалу. И удачи! Кстати… — она ехидно прищурилась. — тебе точно не дать с собой пару единорожьих какашек с моим благословением? А то мало ли что. Кронос страшен в гневе!
Я хмыкнул и бравурненько пропел.
— Там, где пехота не пройдет, и броненосец не промчится, там хухлик Даню пронесет — и ничего с ним не случится! Все, я ушел!
— Эй, только не забудь выпить на дорожку, чтоб потом перед людьми не краснеть! — крикнула мне в спину моя драгоценная.
И я, поколебавшись, сделал себе за стойкой еще один бокал рома, выпил его, как лекарство, и отправился в конюшню. Оплатил прокат лошади до завтрашнего полудня, запряг красавицу и поехал из города прочь.
Как ни пытался Янус удержать Нергала в Вышгороде, как ни орал на него — все бестолку. После ухода Сотота Нергал вернулся в свое подземное святилище.
Правда, не один. А с Лилит.
Время от времени они бурно ругались, Лилит собирала в чемодан свои стринги и лифчики и демонстративно перебиралась в мою таверну — когда на пару дней, когда на неделю. Заканчивалось все тем, что Нергал с хмурой физиономией приезжал в Вышгород, держа одной рукой за поводья еще одну запряженную лошадь. И останавливался у калитки «Лося». Ждал. Курил. Лилит, увидев Нергала в окно, молча поднималась наверх, в считанные минуты собирала свой чемоданчик, выходила на улицу и садилась на свободную лошадь. Он трогал коня, и Лилит уезжала следом за ним — без единого слова упрека и без вопросов.
Вскоре горожане тоже заприметили этот обычай, и как только Ли появлялась в городе, на деревьях вокруг таверны и на заборе начинали появляться письма Нергалу. Пришлось приколотить к вишне у крыльца специальный почтовый ящик, чтобы таверна время от времени не превращалась в стену плача.
Выехав за город, я ускорил лошадку, и мы легкой рысью помчали в сторону леса.
Погода стояла отменная. Весна все стремительней набирала силу, цвела и звенела, дышала сладкими запахами. Красота!
Свернув с дороги в чащобу, я пустил лошадь шагом. Под копытами похрустывали сухие ветки, кое-где в тени еще виднелись пятачки обледеневшего серого снега.
Но скоро и его не станет. Все вокруг зашумит, забурлит, и жизнь сделает еще один виток.
А если очень повезет, то хорошие перемены начнутся уже сегодня вечером.
Голос Нергала вывел меня из раздумий о вечном.
— Даня!
Я придержал свою лошадь и обернулся.
Нергал неспешным шагом направлялся ко мне — в светло-коричневом костюме и неизменной белоснежной сорочке. И в сопровождении шести кошек разных размеров и мастей. Точь-в-точь такой же, как в день нашей первой встречи.
— Привет! — махнул я ему рукой и спешился. — Что, поле боя готово и ловушки расставлены? — с улыбкой спросил я.
— Вроде того, — усмехнулся Нергал. — Наш однорукий смертный друг уже в святилище. Ходит из угла в угол и бормочет, что он — старый дурак, раз позволил втянуть себя в это.