Судя по реакции немцев, они не понимали по-русски, поэтому оставались безучастны к угрозам.
— Какой дурак пришел к такому выводу? — все еще независимо спросил Франц.
— Похоже, вы нас всех дураками считаете. Центр давно следит за вашей, так сказать, приватной деятельностью. Пока это касалось только коммерции, вас не трогали. Но теперь речь идет об измене родине.
— Прекратите! Да, я поддерживаю определенные контакты с полицией. Но не как советский разведчик, а как австрийский бизнесмен.
— Почему об этом не докладывали в Центр?
— Потому что это дело моей личной конспирации. Я являюсь информатором полиции по экономическим преступлениям и саботажу. К операции по внедрению Литорали, это отношения не имеет.
— Значит, ваша сегодняшняя встреча с Воли Мюльбахером — блеф?
— Естественно… — кивнул Франц, но понял, что дело принимает серьезный оборот. Он оказался под колпаком.
— Товарищи записали ваш сегодняшний разговор в бюро. Воли Мюльбахер — офицер службы безопасности рейхcфюрера СС.
— Воли служит в СД? — искренне удивился Франц. Чем несколько озадачил очкарика.
— Ты тут ваньку-то не валяй, — менее агрессивно отозвался тот.
— Вот уж не поверил бы. Думал, он человек Хелльдорфа, работает на полицию… — Франц уже и сам понимал ничтожность такого объяснения.
— Придется рассказать всё, — кивнул очкарик.
— Ерунда. Моя служба родине не нуждается в оправдании. Хотите, расстреливайте, но я честен.
— Мюльбахер приказал вам использовать агента Литораль для сбора информации, которая интересует Гиммлера. Я правильно понял?
— Совершенно. Случайное совпадение интересов.
— Чем вы это объясняете?
— Если меня оставят в покое и позволят работать дальше, я сумею выяснить, что их интересует на самом деле.
— Хотите, чтобы мы вам дали возможность работать на Гиммлера?
— Не переиначивайте.
Очкарик вплотную подошел к Францу, сверкнул стеклами:
— Я сообщу в Центр о вашем признании. Думаю, решение будет однозначным. — Потом обратился по-немецки к сопровождающим: — Спрячьте его в чулан. Не спускать с него глаз. При любом подозрении расстрелять на месте.
Глава семнадцатая
После ночного происшествия между Аделией и Альфредом возникло новое взаимоощущение. Они стали понимать друг друга взглядами. От головных болей у Альфреда не осталось и следа. Хотя секс между ними возникал спонтанно, словно они стремились наверстать упущенное. При этом он ни словом не обмолвился о её ночном танце, а Аделия, судя по поведению, не помнила о нём. Лишь вскользь Альфред спросил:
— Кто такая Лида Померанец?
— Моя лагерная подруга. Мне нужно многое рассказать о ней. Она научила меня невероятным вещам. У неё на свободе был учитель. Маг…
— Какая-то бесовщина?
— Возможно, но именно благодаря ей я выжила…
И Аделия ничего не скрывая, рассказала ему всю свою историю пребывания в Белморлаге. Альфред слушал не прерывая. Ему казалось, что он физически ощущает страдания, пережитые ею. От этого она становилась еще ближе и желанней.
Свой рассказ Аделия завершила уже привычным вопросом:
— Ты веришь мне?
Вместо ответа он подошел к ней, опустился на одно колено, обнял и поцеловал.
— Ты одна противостояла огромному злу. Теперь будем противостоять вместе. Забудь обо всём. В мире есть только мы. И нас никому не растоптать.
От этих слов у Аделии снова потекли слёзы.
— Защити меня ото всех. Прижмусь к тебе, чтобы никто не оторвал. Мне ничего не нужно, лишь быть рядом. Никого не хочу больше видеть. Только ты и я…
Но вечером к ним нагрянули гости. Приехали Инга Лей и Хенни Гофман в сопровождении князя Георга Орланского. До них дошли сведения, что Альфред прячет у себя прелестную незнакомку. Шум и восклицания наполнили гостиную. Альфред не думал, что так быстро слух доберется до Берлина. Наверняка это Виллигут спьяну кому-то позвонил и растрепал. Но отпираться было поздно. Пришлось спрятать раздражение за радушной улыбкой.
— Как всегда без звонка, — кокетливо заявила Инга.
Альфред лишь молча поцеловал ей руку. Друзья знали, что к нему можно завалиться запросто. Такова участь всех холостяков, ведущих светскую жизнь.
— Ну, где она? Сгораем от любопытства! — спросила Хенни, чмокнув его в щеку.
Князь предпочел поприветствовать Альфреда легким кивком головы.
— Куда ж от вас деться, — как можно беззаботней отреагировал Альфред. — Располагайтесь. Князь, вы по-свойски, поухаживайте за дамами, а я пойду, предупрежу мою гостью.
После чего поднялся на второй этаж.
Аделия наотрез отказалась выходить:
— Я умру от страха!
— Но прятаться глупо. Это вызовет подозрения и ненужные вопросы.
— Так надеялась, что обо мне никто не узнает. Хочу жить возле тебя тихо, как мышка. Мне никто не нужен.
Альфред сам был раздосадован. Но понимал, что нужно настоять на своём.
— Пойми, рано или поздно, нам придется показываться на людях. Пусть злословят, осуждают за то, что я увел тебя от законного мужа. Это даже хорошо, поскольку никому и в голову не придет подозревать тебя в чем-то, кроме измены. Все они настолько распущенные и циничные, что скоро им надоест чесать языки. И ты будешь принята в общество.
— Зачем?
— Затем, что это для нас лучшая защита от твоего прошлого.
— Но я выдам себя каким-нибудь неловким словом. Поставлю тебя под удар.
— Ерунда. На вопросы о прошлом отвечай, что слишком тяжело вспоминать, что муж мучил тебя мелочной опекой, не давал денег. Это все поймут. Побольше говори о дедушке архитекторе. Ведь он же был?
— Был.
— А я всегда буду рядом.
— Всё равно страшно.
— Хорошо, пошли.
Он взял её за руку и повел по коридору к балюстраде, из-за которой были видны расположившиеся у камина гости.
— Смотри, блондинка в синем, это Инга, жена обергруппенфюрера СА Роберта Лея. Веселая, беззаботная хохотушка. Пассия фюрера.
— А муж?
— Он пьет и занимается делами германского трудового фронта. Ты с ней подружишься.
— А эта рыжая?
— Хенни, дочка личного фотографа фюрера. Она самое богемное существо, с детства росла среди натурщиц и любовниц отца. Не бойся её.
— А это седовласый?
— Князь Орланский. По-моему, он русский, но у него гражданство Лихтенштейна. Пользуется большим уважением, дружит с особами королевских кровей. Он весь из комплиментов.
— Они так роскошно одеты, — без всякой зависти констатировала Аделия.
Действительно, обе дамы выглядели эффектно. Обе были в крепдешине. На Инге — легкое бальное платье с широкой юбкой в складку, бледно-сиреневого цвета. А на Хенни костюм в набивных чайных розах. Князь импозантно выглядел в светлом костюме с золотистой бабочкой на шее.
— Перестань, сейчас не модно хвастаться нарядами. Потерпи, скоро война закончится, и мы закажет тебе сумасшедший гардероб.
К гостям Аделия вышла в скромном синем платье в белый горошек. Волосы забрала назад в тугой узел. Подбородок с некоторым вызовом был задран вверх.
— О! — воскликнули дамы.
Князь поднял руки, показав манжеты с крупными золотыми запонками, и зааплодировал.
— Знакомьтесь, Аделия Шранц, внучка знаменитого венского архитектора, — представил её Альфред.
— Как мило, — и князь приложился к ручке.
— О нас уже Альфи поведал, — очаровательно улыбнулась Инга, — надеюсь, вы задержитесь рядом с ним надолго.
— Да-да, а то наши мужья завидуют его холостяцской жизни, — слегка манерно пошутила Хенни.
— Давайте шампанского! — воскликнула Инга, и, взглянув на сервировочный столик, на котором его не оказалось, весело приказала: — Альфи, пусть Ульрих принесет коробку из моего авто.
— А Роберт не расстроится? — парировал Альфред, поскольку было ясно, что шампанское предназначено для него.
— У него от шампанского изжога, — блистая белозубой улыбкой, объявила Инга.
Альфред отправился давать поручение. Дамы обступили Аделию. Рассматривали её, как куклу, выставленную в витрине.
— Мы так рады за Альфи, но он такой непостоянный. Держите его в узде, — заговорщицки подмигнула Инга.
— Да, брось, обычный мужик, — не согласилась Хенни и тут же заметила: — Какие у вас натруженные руки, вы ими что-нибудь делаете?
К этому вопросу Аделия была готова.
— Я занимаюсь особыми упражнениями. Ни руки, ни ноги щадить не получается.
— Вы занимаетесь йогой? — удивился князь.
— Это же запрещено, — округлив глаза, прошептала Инга.
— Не так, чтобы очень, но это удел избранных, — объяснила Хенни.
О йоге Аделия слышала от Лиды. Суть её не очень понимала, но тщательно выполняла упражнение и дошла в них до определенного совершенства. Поэтому лишь кивнула головой.
— Покажите что-нибудь! — захлопала в ладоши Инга.
Аделия, помня, что лучше в отсутствие Альфреда молчать, решила продемонстрировать. Взглянула на князя.
— Князь, можно вас попросить отвернуться.
— С сожалением, исполню вашу просьбу, — развел он руками и отправился к камину. Аделия тут же легко сделала стояку на руках, потом развела ноги и медленно соединила их в треугольник. После чего опустилась на голову, убрала руки, и замерла в такой позе. Юбка свалилась ей на лицо. Инга от восторга, запрыгала на месте. Хенни отреагировала иначе.
— Да, милочка, неужели ваш муж не мог обеспечить вас более приличным бельём?
Это замечание окатило Аделию, как холодный душ. Действительно, Франц на белье очень сэкономил. Она быстро вернулась на ноги. Поправила юбку, волосы и, глядя в глаза Хенни, согласилась:
— Он был ничтожество, вы правы.
— Не будем о мужьях! — вмешалась Инга. — У нас тоже не Зигмунды.
Слава богу, в зале появился Альфред, а за ним Ульрих с коробкой в руках.
— Ульрих, открывай, только не по-кучерски! — воскликнул князь.
И Аделия поняла, что он русский.
Словно на реплику в зале появились Виллигут и Бенко. Оба уже где-то приняли, поэтому считали себя неотъемлемой частью любого общества.