— И еще, — сказал Франц, отложив ручку, — мне с Аделией нужно засветиться в обществе ваших друзей. Постараюсь создать о себе негативное впечатление.
— Хорошо. Звоните, я хочу её видеть.
Франц отправился к телефону.
Аделия сидела в кресле у окна и бесцельно смотрела в колодец двора. Поход в ломбард потребовал от неё такой концентрации энергии, что сейчас она чувствовала себя совершенно опустошенной. Даже не могла сосредоточиться ни на одной мысли. Лида Померанец выходила из подобного состояния благодаря сексу. Подобно вампиру она набрасывалась на Аделию и во время любовных ласк восполняла пустые резервуары. У Аделии такой возможности не было. Оставалось тихо подыхать. Возвращение к Альфреду не могло встряхнуть её. Поскольку несло в себе больше печали, чем радости. Да, она его любит, да — он самый лучший мужчина, но он чужой. Как ей справиться с этим? Она не может смотреть на него, как на врага, но и делать вид, что война и гибель советского народа её не касается, тоже не сможет. А, с другой стороны, будет она с Альфредом или не будет, на ход войны — это не повлияет. И на гибель людей. Зато после её мнимой смерти НКВД отстанет от её родителей. В этом её маленькая победа.
Телефонный звонок заставил её вздрогнуть. Неопределенность закончилась. Она готова к встрече с Альфредом. Но оказалось, что Франц изменил условия встречи. Сказал по телефону, чтобы она оделась для вечернего приёма. И они вдвоем поедут в один высокопоставленный дом. Там встретится с Альфредом.
— Дай ему трубку, — коротко ответила она.
Через минуту послышался голос Альфреда:
— Да. Мы договорились, так будет лучше. Соберись с силами. Осталось пару дней, и мы будем вместе.
— Но я хочу сейчас! — вырвалось из груди Аделии.
— Потерпи, на кон поставлены наши жизни. Сегодня будешь изображать жену Франца, только постарайся не очень усердно.
— У меня и не получится, — призналась Аделия.
Глава двадцать шестая
Званый ужин в роскошном доме Роберта Лея в предместье Грюневальда как можно лучше подходил для их затеи. Списком гостей занималась Инга, и она с удовольствием по просьбе Альфреда включила в него Франца и Аделию Вальтерхофф. Ей очень хотелось понаблюдать, как новая знакомая будет вести себя в обществе мужа и любовника. Кроме них съехались обычные персонажи — князь Орланский, художник Бенко. Генрих Гофман с дочкой Хенни, актриса Ольга Чехова. Сам хозяин появился в компании гауляйтера Вены Бальдура фон Шираха. Оба были уже пьяны. Красномордый Лей полез со всеми целоваться. Надолго прилип к руке Ольги Чеховой, пытался высказать ей свои восторги, но она быстро пресекла:
— Милый Роберт, вы всегда такой красноречивый…
Все рассмеялись, учитывая его привычку заикаться, что, впрочем, не мешало ему выступать на митингах.
Отстав от актрисы, Лей вперился в Аделию.
— А это откуда?
— Мои новые друзья, — похвасталась Инга.
Лей перевел взгляд на Франца. Тот по-военному представился:
— Франц Вальтерхофф, мыловаренное производство, поставщик армии.
— То-то от вшей отмыться не могут, — прогундосил Лей и снова обратился к Аделии: — Какое у вас интересное лицо… вы колдунья?
— Нет. Просто жена, — скромно ответила Аделия. Она была все в том же новом сером костюме и выглядела подчеркнуто официально.
— Еще какая! — возникла Инга. — Мы все увидим.
— Показывай портрет! — скомандовал Бальдур. Настроение его испортилось, поскольку не думал, что встретит здесь свою жену Хенни и тестя.
— Сначала шампанское! — заорал Лей, подошел к Альфреду, обнял его. — Скажи, ас, ты все еще один?
— Стараюсь…
— А я бы не смог! Спился бы! Но когда знаешь, что рядом с тобой женщина, которой восхищается сам фюрер, чувствуешь в себе особое достоинство.
Слуги подали шампанское и коньяк.
— За здоровье фюрера, — заплетающимся языком предложил гауляйтер Вены.
Под возгласы «Хайль!» все выпили.
Инга подвела к Аделии Чехову. Ольга выглядела невероятно стильно. Аделия никогда не видела её на экране и не знала, кто перед ней.
— О вас столько говорят, — глубоким голосом произнесла кинодива.
Аделия смущенно улыбнулась.
— Ну-ну, популярность женщине к лицу. Вы видели мой новый фильм?
— Нет, но уже в восторге, — мгновенно среагировала Аделия.
Ольга рассмеялась. Обняла её:
— Правильно, лесть должна быть грубой. Вы станцуете на углях?
— Мне перед вами неловко… — Аделия почувствовала, что эту женщину стоит опасаться. У неё был слишком пронзительный взгляд.
Ситуацию спас князь Орланский.
— Богиня, — обратился он к Аделии.
— И это при мне? — вздернула бровь Чехова.
Князь обдал её обворожительной улыбкой:
— Вы гениально играете богинь.
— Князь, что же вы скажете о моем портрете? — вклинилась Инга.
— Да-да, друзья мои, — подхватил Лей, — сегодня вы увидите нечто блистательное! Единственный раз. Потому что картина, которую сейчас принесут, будет украшать спальню фюрера!
— Так не тяните! — воскликнул Гофман и принялся налаживать свой фотоаппарат.
— Сначала шампанское за мою жену, — не унимался Лей.
Бальдур отвязался от Хенни и подошел к Францу.
— Так вы из Вены?
— Так точно, герр Ширах.
— По-моему, я вас там видел.
— Я вас тоже…
Гауляйтер вылупил глаза. Обвел мутным взглядом присутствующих и с удивлением спросил:
— Кто пригласил этого балвана?
— Это муж нашей подруги, — вступилась Хенни.
Тогда он, повернувшись к Аделии, спросил:
— Он вам не надоел?
Лей подошел к гауляйтеру:
— Бальдур, не заводись.
— А почему в твоем доме посторонние люди?
— Этого я не знаю, — растерялся Лей. — Инга?
Франц понял, что пришел подходящий момент.
— Господа, — произнес он громко, — не хочу стеснять вас своим присутствием. Мне нужно ехать и заниматься поставками в нашу доблестную армию. Время пить шампанское еще не пришло!
— Во как… — побагровел гауляйтер. Теперь у них с Леем лица стали одинакового цвета.
Франц не стал задерживаться и быстро вышел из залы. Аделия сделала вид, что рванулась за ним. Но Лей схватил её за руку.
— Вас-то, милочка, мы не отпустим. У нас тут есть достойные представители нации, — и подтолкнул её в сторону Альфреда.
В этот момент слуги внесли большое полотно, прикрытое белой тканью. Водрузили картину на каминную полку и застыли в ожидании приказа.
Лей размашистыми шагами прошелся возле картины, словно боясь сорвать материю. Приказал снова наполнить бокалы шампанским и отчаянно сдернул её с полотна. Перед зрителями предстала обнаженная Инга, возлежащая на шелковых кремовых простынях. У присутствовавших перехватило дух. Никто не ждал такой откровенности. Тело было выписано превосходно с натуралистическими деталями. Оно все дышало сексуальной чувственностью. Первым зааплодировал князь Орланский. За ним все остальные. Аделия с трудом справилась с шоком от увиденного.
Роберт Лей светился гордостью за жену. Портрет, который будет украшать спальню фюрера.
— А кто художник? — завистливо спросил Бенко.
— Секрет, — отозвался Лей. — Ну как?
— Давай сфотографирую тебя на его фоне, — предложил Гофман и принялся щелкать фотоаппаратом.
Ольга с еле скрываемой досадой обратилась к Инге:
— Надеюсь, фюрер будет доволен.
— Это была его идея, — призналась счастливая Инга.
— А мне нравится! — определился гауляйтер. — Предлагаю тост за здоровье фюрера!
Все зашлись в нацистском приветствии. Альфред подошел к Аделии.
— Может, мы уже поедем.
— Нет-нет, — возразила Инга, — пока она не покажет нам что-нибудь особенное, не отпустим.
Альфред озабоченно посмотрел на Аделию. Та вспомнила шутку, которую проделывала Лида Померанец. Правда, в лагере вместо бокалов были стаканы, но какая разница.
— Прошу наполнить бокалы! — предложила она. Подождала, пока исполнили. — Поднимем их за красоту Инги Лей!
Как только все выпили, бокалы со звоном лопнули и мелкими осколками посыпались на ковер. Наступила пауза.
Слуги бросились убирать осколки. Лей подошел к Аделии.
— Потрясающе…
— Да… я сразу почувствовала в вас силу, — согласилась Ольга Чехова.
— Хенни, держи меня, иначе я влюблюсь в эту женщину, — Бальдур как бык повел головой в её сторону.
— Ах, оставь… — не вынимая сигареты изо рта, откликнулась Хенни, тоже завороженная происшедшим.
И только Гофман, увлеченный съёмкой, крикнул:
— Кто еще хочет сфотографироваться с картиной?!
— Я! — откликнулась Инга и сорвала аплодисменты.
Вечер вошел в привычную колею и скатился к тяжелому пьянству.
Глава двадцать седьмая
Аделия проснулась в объятиях Альфреда.
— Какие ужасные люди, — грустно произнесла она.
— Ты о чём?
— О вчерашнем. Всю ночь снились. Этот толстый сальный Бальдур. Все время пытался схватить меня за бедро. И это при жене!
Альфред рассмеялся:
— Гауляйтер безопасен. Его волнуют розовощёкие венские юноши. Несколько раз давал клятву исправиться. Фюрер пока закрывает на это глаза.
— Ужас… А Лёй, он что, алкоголик?
— Законченный.
— А Инга — любовница Гитлера?
— Фюрер выше этого. К тому же Гофман познакомил его с Евой Браун.
— А как же обнаженный портрет?
— Пусть это заботит Лея. Но он, по-моему, только рад.
— Какая гадость.
Альфред встал с постели, накинул халат и серьезно предупредил:
— Очень прошу тебя не обсуждать этих людей. Они служат фюреру. Он им доверяет, а значит, каждый из них достоин уважения.
— Ты это серьезно? — с беспокойством спросила Аделия.
— Более чем. В нашем обществе не принято обсуждать товарищей. Каждый всего лишь деталь огромного механизма, созданного фюрером.
— И ты?
— И я. Придется с этим смириться. А лучше всего попытаться понять великую миссию Третьего рейха и забыть о своих коммунистических привязанностях.