— Служу Советскому Союзу, — отрапортовал тот.
— А теперь мы должны подумать, как в дальнейшем использовать столь ценного агента. Предлагаю высказаться. Начнём с товарища Берковича.
Длинный, сухой Беркович распрямил своё тело, оглядел присутствующих и коротко произнёс:
— Я не считаю целесообразным дальнейшее использование данного агента.
— Вот как? — удивился Комов. — Обоснуйте.
— Агент «Литораль» в психологическом плане крайне неустойчива. К сожалению, для выполнения задания пришлось подключить нашего сверхсекретного ценного агента, потеря которого недопустима. Последствия провала плана «Айзерхаммер» повлечет большую чистку в рядах его разработчиков. Гестапо выявит всех, кому были известны координаты секретных аэродромов, с которых должна была начаться бомбардировка. Альфред фон Трабен наверняка попадет в число подозреваемых. После чего они серьезно возьмутся за агента «Литораль». Они её сломают и выйдут на оберегаемого нами агента.
— Ваше предложение?
— Нейтрализовать её.
— Вывезти в Москву?
— Учитывая, что ответственный за коридор майор Полотнов погиб, сейчас это сделать невозможно. Мы поставим под удар целую цепочку.
— То есть? — Комов испытующе посмотрел на полковника. Он ценил Берковича как превосходного аналитика, но знал, что тот относится к разработке операции, как к шахматной партии, мало озадачиваясь судьбой отыгранных фигур.
— В случае острой необходимости, мы должны быть готовы к ликвидации.
— Понятно. Но по поступившим оперативным данным есть сведения, что агент «Литораль» обладает особыми сверхспособностями в области гипноза, воздействия на волю человека без прямого контакта и другими уникальными природными данными. Отказываться от такого агента слишком большое расточительство. Как вы считаете, товарищи?
— Разрешите, товарищ полковник? — поднял руку майор Зайцев.
— Давайте. Вы у нас специалист по психологическим нюансам.
— Хочу поддержать полковника Берковича. В сложившейся ситуации, мы ставим под удар всю разведывательную сеть. Надеяться на то, что её не рассекретят, нельзя. Сам фон Трабен, учитывая его верноподданнические взгляды, может сдать её гестапо.
— У неё железное алиби.
— Может не выдержать проверка легенды. Если они запросят свою агентурную сеть в Канаде.
— Понятно, — вздохнул Комов. — А что если она сумеет завербовать этого самого Альфреда фон Трабена и тем самым еще ближе подобраться к Герингу: такой информатор стоил бы целых дивизий.
— Очень тонкая игра… — скептически отозвался Беркович.
— Но стоит свеч. Давайте работать в нескольких направлениях. Попробуем выжать из создавшейся конфигурации максимум пользы. Но и вариант ликвидации нужно держать наготове, — заключил Комов.
В Министерстве авиации в Берлине шли свои разборки. Геринг не мог поверить, что из его ведомства произошла утечка информации. Он так и заявил Гиммлеру:
— Пусть ваши ищейки усердно ищут на местах. Виноваты те, кто отвечал за режим секретности на аэродромах.
— Там ведется работа. Но накрыть одновременно сразу три точки скопления такого количества бомбардировщиков невозможно, не обладая детальным планом операции, — возразил рейхсфюрер.
Геринг понимал, что у его противника появились мощные козыри. Уж он постарается составить фюреру такой доклад, чтобы все шишки повалились на голову рейхсмаршала. Поэтому решил все подозрения зарубить на корню. Это, разумеется, не означало, что Мюллер не начнёт расследование деятельности сотрудников, причастных к планированию операции «Железный молот». Тот уже намекнул, что дал задание проверить Адьфреда фон Трабена.
Ответ рейхсмаршала был жестким:
— Он не нуждается в проверках. Альфред предан мне лично и нашему делу. Оставьте ветерана в покое.
Мюллеру пришлось сделать вид, что подчинился.
Глава тридцать девятая
Дни, прошедшие после сеанса гипноза, устроенного Аделией, стали самыми счастливыми в её отношениях с Альфредом. Он гордился тем, что план операции, над которой столько времени работал, вступил в заключительную стадию реализации. Оставалось только дождаться дня икс, когда армада бомбардировщиков взлетит с секретных аэродромов и обрушит тонны бомб на стратегически важные электростанции противника. А до этого можно расслабиться и уделить всё внимание Адели.
В свою очередь, она не заметила никаких тревожных изменений в его психике. Его не мучили ни подозрения, ни смутные воспоминания. Манипуляция с сознанием прошла для Альфреда без всяких последствий. Аделия настолько обрадовалась этому, что ей самой показалось, что ничего и не было.
Они каждый день совершали конные прогулки. Катались на моторной лодке по озеру. Валялись на траве и предавались любви. Ни разу между ними не возникло споров и выяснения отношений. Казалось, они оба забыли в войне, страданиях, смерти и о еврейском вопросе. Снова вместе читали в голос Шиллера, пили рейнские вина и старались не подходить к телефону.
Но наступил день, когда Альфред вернулся домой темнее тучи. Аделия сразу поняла, в чём дело, но постаралась не показать вида.
На вопрос, что с ним, Альфред ответил уклончиво:
— Неприятности по службе.
— У тебя?
— У нас всех. У всей Германии. Произошла трагедия…
— Фюрера убили?
Альфред испуганно взглянул на Аделию.
— Даже думать об этом не смей! План, над которым мы с Герингом работали, провалился. Вернее, кто-то нас предал.
— И что дальше?
— Ничего… продолжение войны, которую мы должны были закончить одним ударом.
— Тебя вызывали в гестапо? — насторожилась Аделия.
— При чём тут я? — удивился Альфред.
— Нашли виновных?
— Найдут. Фюрер взбешён. Геринг в панике. Мы потеряли почти триста самолетов. Пока не найдут предателя, пятно будет на всём Министерстве авиации.
— Какое счастье, что ты меня спас от Франца, а то бы заподозрил, — провокационно пошутила Аделия.
— Я бы тебя убил, — сухо ответил Альфред.
Аделия поняла, что лучше к этой теме не возвращаться. Этот вечер Альфред провел, запершись в своём кабинете. Аделии оставалось только гадать, о чем он там думал.
А Альфред сидел на ковре и внимательно рассматривал маленький синий кусочек листа, служивший ему закладкой при работе с документами. Такими он пользовался исключительно на работе. Как он мог попасть сюда? Внезапно что-то всколыхнулось в его памяти. Он крутил перед глазами синий кусочек и видел, как он вылетает из папки с планом операции «Железный молот». Потом вдруг вспомнил, что папка лежала здесь в кабинете на письменном столе. Значит, он её сюда приносил? Но почему же совершенно ничего об этом не помнит? Сколько раз работал дома с документами, может вспомнить отчётливо каждый случай. Но про этот забыл?
А может ему только показалось? Но из других документов синий листок выпасть не мог. Они появились у Альфреда недавно…
Нехорошее предчувствие охватило его душу. Он снова попытался напрячь память и вспомнить, как всё произошло. И тут почему-то нарисовалась картина — он спускается по лестнице из своего кабинета, а внизу у камина Аделия в компании князя Орланского и Гофмана. Да-да… он пожаловался, что у него разболелась голова от работы. Получается, что он до этого сидел в кабинете и работал. Ни над чем иным, кроме «Железного молота» он работать не мог. То есть документы были в доме. Он их принёс и не помнит… Неужели Аделия? Она заставила его сделать это? Манипулировала его сознанием, а потом стёрла всю информацию?
Альфред с ужасом отбросил эту версию. Это начинало походить на кошмарный сон, от которого хочется немедленно проснуться. Но мысли неуклонно возвращались именно к Аделии, вернее, к её способностям. Могла она его загипнотизировать? Теоретически могла. Но ведь он принес документы из министерства. Что ж, неужели она это сделала на расстоянии? Такое просто невозможно. Тогда что его заставило, принести их домой, зная о режиме строгой секретности?
Было от чего сойти с ума. Альфред поднялся с ковра, сел за стол.
Если его предположение окажется правдой, то он превратился в игрушку в её руках. Стал предателем. Она каким-то образом завладела этими документами и передала их в Москву…
Предположение отдавало столь чудовищной несуразностью, что Альфред начал сам себе задавать простые вопросы:
— Она могла зайти в кабинет и похитить план? Нет. Все бумаги он передал в секретариат. Могла ли перефотографировать? Но у неё нет фотоаппарата. Он в этом уверен. Потом, раз он работал в кабинете, то Аделия сидела внизу вместе с князем и фотографом. Он их подозревает? Ни за что. А если бы они заметили что-то подозрительное, то сказали бы ему об этом.
Получалось, что даже если предположить, что Аделия причастна к этому, то никак не могла воспользоваться документами.
Альфред облегченно вздохнул. И тут же поймал себя на мысли, что все эти оправдания только усиливают подозрения.
Он вышел из кабинета и направился в спальню. Аделия лежала в постели с томиком Гейне.
— Как хорошо, что ты его не выбросил, — сказала она.
— Я с книгами не воюю, — ответил он, присел на кровать и строго взглянул на неё.
— Что не так? — в голосе Аделии проскочили тревожные нотки.
— Ты выкрала план? — жестко произнёс он.
Аделия замерла от неожиданности.
— Повторяю, ты сделала это?
— Альфред, мне страшно, не смотри так на меня, — Аделия нашла в себе силы справиться с испугом. — Какой план, ты с ума сошел… Что я могла?
Альфред не сводил с неё глаз. Хотел верить, но не мог. Аделия полностью овладела ситуацией. Она была бы готова сказать: «Да, это я!», но понимала, что признание убьёт их обоих. Поэтому выскользнула из-под покрывала и прижалась к нему.
— Любимый, откуда такие глупости?! Можешь придумывать всё, что угодно. Главное, сам не поверь в это.
Её искренность вызвала в нем чувство стыда. И Альфред рассказал ей о своём открытии. О том, что он, оказывается, приносил документы домой, но не помнит об этом.