Один начал заходить слева, а другой – справа. Руки Кахана под латными рукавицами вспотели от страха. Волосы намокли.
Мы готовы.
Он был готов.
Время пришло, и какое значение имело то, что в конце от него останется лишь скорлупа? Они все в любом случае здесь погибнут. Он позволил своим доспехам измениться, на коленях и локтях появились шипы. При помощи мысли, испытывая удовольствие, он изменил гладкие выступы на костяшках рукавиц, превратив их в длинные и зазубренные, приспособленные для того, чтобы рвать плоть.
Он видел, сколько потребовалось стрел, чтобы покончить с хеттоном.
Он знал, что это будет нелегко.
Мы готовы.
Он поднял топоры. Мир затих, словно в момент рассвета в лесу, перед тем как его обитатели понимают, что сейчас появится свет. Кахан сделал вдох. Все казалось очень близким, детальным. Вмятины в земле. Мерцание огня. Вьющийся дым. Отслаивающийся белый грим на лицах селян. Свисающая рваная кожа на лицах хеттонов. Шум крови, что текла по его телу.
Он сделал еще один вдох.
Каждый следующий мог стать последним. Воздух, плотный от дыма и запаха ям кожевенников, казался таким же холодным, чистым и сладким, как если бы он сидел на берегу лесного ручья.
– Ну… – Он сжал рукояти топоров, почувствовал, как его рукавицы выпустили ресницы, чтобы удерживать их еще надежнее. Пот сразу высох, они его поглотили. – Вы пришли за мной, хеттоны, – посмотрим, сможете ли вы меня взять.
67
Хеттоны зашипели. Тот, что справа, держал меч. Стоявший слева – копье. Кахан вдруг подумал об Анайе, уцелела ли она после поединка с хеттоном. Вряд ли.
А потом он перестал думать.
Он сражался в мерцавшем свете пламени.
Паутина Раньи, какие же они быстрые! Хеттон сделал шаг вперед, и его меч взлетел вверх. Кахан отклонился, второй враг воспользовался моментом – последовал выпад копьем, направленный в щель между нагрудником и пластиной, защищавшей спину. Кахан увернулся в последнюю секунду, и копье со скрежетом прошло вдоль нагрудника. Он ощутил воспоминание о боли, призрак острия, рассекавшего кожу. Кахан взмахнул топором, и хеттон с копьем отскочил назад. Его напарник с мечом попытался его атаковать. Кахан принялся отбивать выпады меча – и каждый был подобен удару молота. Кахан отступал, стараясь не споткнуться и не выпуская из поля зрения копье второго хеттона. Тот слегка хромал из-за двух стрел, торчавших из правого бедра.
У врага имелось слабое место.
Тебе требуется сила.
Верно.
Лучший его шанс состоял в том, чтобы оказаться рядом с раненым хеттоном с копьем. Использовать его в качестве щита в те несколько мгновений, которые потребуются, чтобы высосать его жизнь и накормить капюшон. На самом деле он заберет не настоящую жизнь. Он не убьет человека, лишь освободит мир людей от ужасной твари.
Так ли это? Или он, находясь в отчаянии, лгал себе?
Хеттон с мечом атаковал, в другой его руке появился кинжал.
Он попытался обмануть Кахана, сделав ложный выпад мечом. Его мастерство пугало. Хеттон был полностью сосредоточен, а его быстрота наводила ужас. Кахан позволил себе расслабиться, предоставив капюшону защиту. Больше всего он хотел сохранить жизнь, продолжать существование. Прошло много лет с тех пор, как Кахан в последний раз так поступал. Как странно оставить свое тело. Смотреть со стороны, как приближается хеттон с мечом, атакует, а он совершенно бессознательно обороняется. Капюшон защищал себя и Кахана. Это ему немало стоило, он испытывал боль, ему грозила слабость, если его не накормить.
Пока капюшон его защищал, Кахан размышлял о хеттоне с копьем. Он видел, как тот начал приближаться, стараясь беречь раненую ногу, занес копье для выпада, целясь в то же место в доспехах Кахана, что и в первый раз. Копье начало движение. Кахан перехватил контроль.
Прыжок.
Вверх и назад, в сторону хеттона с копьем.
Тело Кахана изогнулось в воздухе, вокруг древка копья, точно дым возле ветки. Мир уменьшился. У него возникло ощущение, будто он наблюдает за происходящим со стороны медленного сознания леса. У него оставалось полно времени для планирования следующего движения. Хеттон с мечом, посреди шага, клинок делает круговое движение, но рассекает воздух.
Хеттон с копьем пытается уйти в сторону, когда Кахан приземляется.
Он за спиной хеттона с копьем. Роняет правый топор. Оказывается рядом с хеттоном и захватывает его голову. Враг так близко. Кахан чувствует сильный позыв к рвоте, хочет избавиться от воздуха, который они разделяют. Его тело яростно реагирует на присутствие омерзительного существа. Кахан наносит удар правым кулаком в челюсть хеттона, шип латной рукавицы входит в мозг.
Существо продолжает извиваться и сопротивляться. Кахан позволяет капюшону устремиться вперед, чтобы забрать жизнь у врага и Порчи.
И не может.
Кровь гниет в его жилах, органы становятся грязью. Воспоминания испачканы. Он ничего не может использовать. Это синие вены полей, но увеличенные в сотни, тысячи раз.
Порча.
Он смотрит. Мимо хеттона. В нечто, и нечто смотрит в него.
А потом возникает жар. Течет от него в хеттона. Он не просил об этом. Не хотел. Все произошло само собой, он утратил контроль. Хеттон застыл, когда огонь наполнил и превратил его мозг в пепел. Он стал безвольным, и Кахан уронил тело. Отступил назад, а тлеющий труп рухнул на землю.
Хеттон с мечом перешел в атаку, и его оружие замелькало в воздухе. У Кахана остался только один топор. Его тело дрожало, оно ослабело от огня.
Удар. Шаг назад. Удар. Два шага назад. Его теснили к шеренге крестьян. Удар. Шаг назад. Удар, царапина на доспехах. Удар по шлему. Кахан не мог допустить, чтобы хеттон оказался среди его людей. Начнется ужасная бойня. Как если бы копье-пасть оказалось среди короноголовых.
Он постарался расслабиться, позволил капюшону взять защиту на себя. Уступил его желанию взять ситуацию под контроль. Даже ослабев, он оставался таким же быстрым, как хеттон. Капюшон был достойным противником хеттону – чем бы тот ни являлся.
Однако его капюшон оставался пассивным, он только защищался. Им удавалось удерживать равновесие. Капюшон парировал все атаки. Когда Кахан увидел слабые места врага, он вернул себе контроль. И нанес ответный удар. Топор рассек доспехи хеттона. Несмотря на то что они выглядели гнилыми, доспехи оказались такими же прочными, как у Кахана.
Но теперь он побеждал. Шаг за шагом теснил врага. Перенес схватку на его территорию. Он слышал, как у него за спиной радостно закричали жители Харна.
Они его поддерживали. Выкрикивали имя.
За все, что это ему стоило.
Он подумал, что могло стоить жизни.
Отдать им.
Эту.
Победу.
А потом он превратился в ничто.
Сорха, порченый Рэй, выступила из-за шеренги солдат.
Силы оставили Кахана. Он почувствовал, как у него подогнулись колени.
Связь между капюшоном и человеком исчезла, а Сорха улыбнулась.
Хеттон поднял меч и издал жуткий триумфальный крик.
Что-то длинное и мохнатое ударило его в лицо.
Верещавшее, царапавшееся и кусавшее белые глаза.
Сегур. Лохматый шар ярости и ненависти. Хеттон зашипел. Схватил зверька и оторвал его от себя. Несмотря на царапины и укусы, у хеттона не текла кровь. Его разорванная плоть оказалась белой и прозрачной. Одно мгновение он смотрел на гараура, а потом поднял меч, собираясь рассечь его на две части.
– Сегур!
Кахан протянул к нему пустую руку и тут же выругал себя – ему не следовало показывать хеттону, что гараур для него важен.
Животное рычало и плевалось в руке хеттона. Хеттон посмотрел на Кахана, потом перевел взгляд на Сегура, и на его лице появилась отвратительная пародия на улыбку. Он еще выше поднял меч.
И в этот момент в воздухе пропела стрела.
Кахан ожидал, что она собьет хеттона с ног, но этого не случилось. Он услышал крик из рядов Рэев. Затем хеттон произвел самый жуткий звук из всех, что Кахану доводилось слышать. Мерзкий, скребущий звук, словно наконечником стрелы провели по керамике, отчего у всех заболели зубы. Существо смеялось. С лишенного губ рта выскользнуло слово.
– Прома-х-х-х. – Жуткий смех продолжался.
Меч приближался к сопротивлявшемуся гарауру.
И застыл в воздухе.
Хеттон издал странный, хриплый звук. В дверях длинного дома стояла Юдинни с луком в руках. Рядом он увидел Венна с вытянутыми вперед руками, на его напряженном, вспотевшем лице застыла гримаса полной концентрации. Между Сегуром и мечом сиял щит, малая версия того, что делали форестолы.
Раздались крики со стороны рядов солдат Рэев, и Кахан обернулся.
– Нет! Нет!
Он увидел Сорху, из ее плеча торчала стрела, и солдаты уносили ее подальше от передней линии.
Они выполняли приказ: охранять жизнь Рэев. Они не понимали, почему она хотела остаться. Они знали одно: Рэев необходимо защищать любой ценой.
К Кахану вернулись силы.
Он нанес удар рукавицей с шипом в живот хеттона, тот издал утробный звук, какой можно услышать от пьяницы после долгой ночи возлияний.
– Гори! – сказал Кахан, и хеттон превратился в огонь.
Уронил гараура и сам рухнул на землю. Кахан почувствовал, как его покидают последние силы.
Чьи-то руки подхватили его.
– К дому Леорик! Ворота рухнули!
– К последней линии обороны!
68
Кахан почти ничего не помнил о времени, что прошло между убийством хеттона и моментом, когда он оказался в длинном доме. Он не знал, какие именно жители деревни принесли человека, которого презирали, и позаботились о том, чтобы он выжил, несмотря на страх за собственную жизнь. Он лишь смутно осознавал, что снова и снова повторял одни и те же слова: «Я должен сражаться». В какой-то момент кто-то, Юдинни или, быть может, Фарин, сказал ему, что он достаточно сражался и сейчас ему следовало отдыхать.
В темноте дома, среди мертвых и умиравших, теряясь в собственной боли, капюшон боролся за их жизнь.