Взрыв возник одновременно с криком; сила, которая вырвалась из ее тела, была подобна жидкости, темной и вредоносной. Без всякого контроля, дикая и яростная, она ударила в прутья. Однако они выдержали, сила не смогла их преодолеть и выплеснулась обратно в клетку. Сарадис по опыту знала, что, если бы она коснулась любой плоти, кроме Капюшон-Рэй, та сгорела бы, и еще понимала, что для ярости Капюшон-Рэй не имеет значения, что встает у нее на пути. Теперь Сарадис оставалось лишь ждать, пока она сама себя утомит.
Это не заняло много времени. Сарадис не позволяла ей овладеть большим количеством силы.
Ярость и крики прекратились, и когда жидкий мрак исчез, сила ушла, а Капюшон-Рэй осталась.
Склонив голову, она опустилась на колени, ее тело ослабело, она едва дышала. Сарадис подошла к стоявшей в углу клетке с хисти, вытащила оттуда сопротивлявшегося зверька и швырнула его в клетку. Тонкий хлыст силы Капюшон-Рэй окружил хисти, как только животное оказалось внутри. Хисти заверещал, но тут же смолк, когда его покинула жизнь. Капюшон-Рэй подняла голову, синие линии ее силы стали заметнее на фоне неистовства плоти после того, как она продемонстрировала свой нрав. Она заморгала. Ее дыхание оставалось тяжелым. Она убрала волосы с лица. Сейчас она выглядела более осмысленной, чем обычно.
– Почему я в клетке?
– Твоя сила велика, но ее трудно контролировать. Ты отдала приказ держать тебя в клетке до тех пор, пока ты не сможешь ее обуздать.
Ложь, которая верно служила Сарадис.
– Кахан. Где он?
– Он исчез. Сбежал в лес вместе с теми, кто сумел пережить сражение.
– Трион?
– Ушел вместе с ним. Но есть и хорошие новости. В Северном Вирдвуде упало туче-древо.
Молчание. Довольно долго Сарадис слышала лишь тяжелое дыхание Капюшон-Рэй. Когда она заговорила, ее речь снова стала уверенной и четкой:
– Нам нужно взять небесный плот у одной из семей. Это будет полезно. Семья Хостейн самая слабая из аристократов воздуха. Забери у них плот, Сарадис, моим именем.
– Капюшон-Рэй, – сказала монахиня, – так не поступают, семьи небесных плотов…
– Известие о спасении Харна не удастся долго держать в тайне, – сказала Капюшон-Рэй.
Она говорила жестко и расчетливо. Умно. Женщина, покорившая Круа словом, была совсем не той, которую Сарадис посадила в клетку.
– Мы не можем позволить себе выглядеть слабыми, в особенности в глазах собственных Рэев. Забрать небесный плот – отважный поступок, он сразу положит конец разговорам о слабости. – Она склонила голову набок. – Мы должны замедлить наше наступление, пока нет триона. Люди будут ждать, что мы сумеем повернуть мир, когда одержим победу, – значит, пока мы не должны ее одержать. – Сарадис с трудом сдержала улыбку, когда услышала именно то, что хотела. – А сейчас возьми столько людей, сколько потребуется, из тюрем и деревень, которые дают нам мало жертв или солдат. Пусть их казнят в городах-шпилях, и говорите всем, что они из Харна. Это отвлечет людей от войны. Они любят казни.
– Я так и сделаю, Капюшон-Рэй.
– Сорха, – сказала Капюшон-Рэй скорее для себя, чем для жрицы. – Она аномалия? Ходячий глушак?
Сарадис кивнула.
– Она нас подвела, я добавлю ее в список тех, кого следует казнить, – сказала Сарадис.
– Нет. – Капюшон-Рэй медленно опустилась на стул. Даже столь незначительные усилия дорого ей стоили. – Используй ее. Отправь на поиски Кахана. Пусть доставит его живым. – Потом она улыбнулась, и Сарадис увидела мерцание безумия, которое камень внес во время ее возвращения. – Я хочу, чтобы мой брат знал, что выбрать следовало меня, Нахак Дю-Нахири. Я хочу, чтобы он умолял сохранить ему жизнь и мечтал мне служить. – Она подняла взгляд, каменно-синие глаза, в которых плескалось безумие, остановились на Сарадис. – Я хочу, чтобы он умолял, Сарадис, в точности как ты.
– Конечно, Капюшон-Рэй.
Я умерла?
Я совершенно определенно помню, как я умирала.
И это совсем не то, чего я ожидала.
Для начала, здесь очень темно.
Благодарности
Книга седьмая из девяти[1]. Удивительно, что я продолжаю сидеть на диване, занимаясь этим, и, как всегда, я не смог бы справиться без моего агента, Эда Уилсона из «Джонсона и Алкока», и редактора, замечательной Дженни Хилл, а также всей команды из «Орбит».
Я надеюсь, что вы получили удовольствие, проведя время с Каханом (хотя не уверен, что вы хотели бы находиться с ним рядом). Его прошлое связано с будущим, от которого он не может спастись, как и не в силах убежать со своей фермы, деревни Харн или от непостижимых богов Вирдвуда.
Полагаю, по своей сути «Боги Вирдвуда» рассказывают о попытке бегства. Мы постоянно пытаемся сбежать, а даже если и нет, наступает время, когда мы совершенно определенно этого хотим. От самого простого бегства, сидя за клавиатурой, не желая начать писать, до более серьезных попыток – поехать в другую страну, оставить все, что ты знаешь, за спиной – мы находим все то же самое. То, от чего мы убегаем, остается на прежнем месте, когда мы возвращаемся. Или, как Кахан, то, от чего мы убегаем, оказывается совсем не тем, что нам казалось, – на самом деле это мы сами, а от себя убежать невозможно.
Конечно, в книге нам приходится быть несколько более буквальными. Кахана раз за разом влечет туда, где все началось, он не может спасти то, чем является, и ему приходится встречаться с этим лицом к лицу. Только так он может отыскать хотя бы немного спокойствия. Впрочем, мир – это совсем не то, что он может найти в Круа.
Одно из главных удовольствий при написании трилогии состоит в том, что ты можешь не спешить и заложить хороший фундамент. События в «Богах Вирдвуда» кажутся сравнительно простыми, но, в точности как семена под Харном, они лишь начало, и из них вырастет нечто более необычное и сложное. Лишь очень немногое в Круа таково, каким кажется, или является таким, как думают живущие здесь люди. Я получил огромное удовольствие, когда писал эту книгу, понимая, в какие места она меня приведет. Я вижу побеги и боюсь, что вам остается лишь гадать о том, во что они превратятся.
Они обязательно вырастут и изменят основы того, как быть живыми и как люди могут меняться, что меня завораживает.
Р. Дж. Баркер.
Лидс
Ноябрь 2022 года