и скрипучий.
Ты думаешь, что это голос твоего капюшона.
Но как такое может быть?
Время еще не пришло.
12
Кахан оставил торговцев в Вудэдже, когда на горизонте появился Большой Харн. Его стены, такие же как у Харна, превосходили их только высотой. Здания внутри главным образом были из дерева, а не глины и сплетенных палок. Большой Харн представлял собой лабиринт узких улиц, дома строили и перестраивали без всякого плана, после того как огонь регулярно уничтожал жизни и средства к существованию. Кроме того, он являлся вратами к равнинам Харна, широким лугам с множеством рощ и оврагов.
Равнины годились для выпаса скота – и не более того.
Но до черной бородавки на грязно-зеленом ландшафте пришлось идти все утро. Кахан наблюдал, как почтовый капитан двигался в сторону города, над ним парил воздушный шар то ли из летучей лозы, то ли летучих пастей, которые уравновешивали массивный груз, в два раза превышавший размеры того, кто его доставлял. Они передвигались огромными прыжками в сторону Большого Харна. Люди также цепочками тянулись к городу, а с юга огромный небесный плот плыл к причальному шпилю. Только сейчас Кахан понял, почему Сенгуи отправилась в это путешествие и так торопилась. Цена на летучие пасти увеличивалась всякий раз, когда прибывали плоты, и им требовалось большое их количество, чтобы заменить больных и умиравших существ.
– Ты пойдешь с нами? – спросил Гарт.
Кахан покачал головой:
– Я выполнил свою работу. – Он посмотрел на небесный плот, который безмятежно плыл к городу, а огромные и разноцветные шары теряли форму, когда плотогоны начали выпускать горячий воздух. – Я вернусь в Харн, чтобы получить оставшуюся часть награды.
Конечно, он не собирался этого делать, но если они подумают, что он отправился обратно в деревню, но так до нее и не добрался, то решат, что его схватило какое-то лесное существо или форестолы решили отомстить. Едва ли многие станут сожалеть из-за его гибели.
– Леорик заплатила тебе за то, что ты проводишь нас туда и обратно, – заявил Онт.
Кахан пожал плечами.
– Она заплатила мне за то, чтобы я защитил вас от форестолов, – сказал он. – А они не станут вас тревожить на обратном пути, они дали слово.
– Чего стоит слово преступников? – спросил мясник.
– Ты так хочешь провести время в моей компании?
– Нет, – ответил Онт.
Он совершенно не умел скрывать свои чувства. По его глазам Кахан понял, что Онт что-то задумал. Вероятно, решил сказать Леорик, что Кахан их бросил. И он сам защищал отряд на обратном пути.
– Пойдем, Онт, – сказала Сенгуи. – В Большом Харне суматоха – так бывает, когда плоты причаливают. Я хочу оказаться в торговом зале, а не застрять на площади.
Он смотрел, как они уходят, постепенно уменьшаясь в размерах, пересекая равнину, чтобы присоединиться к длинному потоку людей и повозок, направлявшихся к городу. Потом он вернулся в лес.
Завтра, когда плот пришвартуется, все в городе будут заняты, и он сможет незаметно туда проскользнуть и купить припасы для своего путешествия.
Едва ли в городе кто-то обратит на него внимание, но и никто не обрадуется, встретив его, – ведь он не принадлежал ни к какому клану. Он купит все, что необходимо, покинет город и направится туда, где его никто не знает. Станет бродягой, путешествующим от одного города к другому, будет находить работу, где получится. Может быть, попросится в команду плота и отправится на восток, в сторону Мантуса, где плот поймает попутный ветер и поплывет на юг. Он не хотел идти до Сиирстема: там все еще бушевала война и новые Капюшон-Рэи развернули свои армии во имя Тарл-ан-Гига.
Он мог неплохо заработать в качестве солдата, но посчитал, что ему вряд ли удастся скрыть навыки, которые он получил в юности, что неизбежно приведет его к конфликту с командирами армии или привлечет внимание тех, кто захочет дать ему более высокое звание.
Меньше всего ему хотелось привлекать внимание.
Нет. Не так.
Меньше всего ему хотелось умереть. Он слишком часто видел смерть. И становился ее причиной. Для него сила и смерть были неразрывно связаны. Внимание Рэев неизбежно приводило к гибели, и он с этим покончил. Он больше не будет солдатом. Он лесничий и фермер. А для фермера всегда есть работа.
В Тилте он будет чувствовать себя в безопасности. Люди там доброжелательные, а климат – мягкий. Он постарается избегать Тилтшпиля, где находится слишком много Рэев, и если у него будет убежище, когда гейзеры оживут, жить там будет приятнее, чем на его ферме. А если он не найдет убежище, когда заработают гейзеры? Ну, он и прежде бывал мокрым, и это его не убьет.
Кахан почувствовал что-то теплое у своих ног, посмотрел вниз и увидел Сегура. Теперь, когда жители деревни ушли, гараур вернулся.
– Мы идем на юг, Сегур, через день или два, – тихо сказал он. Гараур забрался к нему на шею. – Только не устраивайся там надолго, Сегур. – Гараур застрекотал, и Кахан почесал его между ушами, что тому ужасно нравилось.
Он крепко спал ночью, его разбудил лишь толчок землетрясения, которое повторялось все чаще.
Утром он оставил Сегура в лесу и, чувствуя, как ветерок холодит шею, направился в Большой Харн, скользя по замерзшей траве за толпой людей, которые направлялись в город, чтобы продать свои товары, расставив их в тени небесных плотов.
Выбравшись из леса, Кахан поплотнее запахнул шерстяную куртку – круговые ветра оставались холодными и пронизывающими – и зашагал вперед, опираясь на посох. По пути в Большой Харн он встретил совсем мало людей. Многие были уже в городе, а те, кто туда направлялся, не проявляли к нему интереса. Он остановился, чтобы понаблюдать еще за одним почтовым капитаном, одетым в зеленое и передвигавшимся по дороге огромными прыжками под треск шаров летающей лозы. Они двигались гораздо быстрее, чем получалось у Кахана.
Быстрое движение капитана привлекло его внимание к городу. Он увидел шар, который уже частично миновал ворота, – и ему стало интересно, что это такое. По мере того как Кахан к нему приближался, шар увеличивался в размерах, и он увидел под ним небольшой плот. Когда Кахан подошел, плот двигался ему навстречу, его тянула веревка, натянутая через глубокую расселину. Она была не такой уж широкой, но перепрыгнуть через нее мог только почтовый капитан.
– Три лучины за перевоз, – сказала плотогон, останавливая свое суденышко у края расселины, из которой посыпалась земля.
Кахан услышал, как камни застучали по дереву плота.
– Когда она здесь появилась? – спросил Кахан.
– Недостаточно давно, чтобы успели построить мост, – ответила она. Женщина была очень старой, морщинистое лицо частично скрывала коническая желтая шляпа. – Я двигаюсь вместе с ними. После землетрясения всегда появляются новые дыры.
– Три лучины слишком много, чтобы пересечь такую маленькую расселину, – сказал он, заглянув вниз.
В темноте, из-за обмана зрения, возникало ощущение, будто там мерцали огоньки.
– Ты можешь обойти, – сказала она, и ее голос потрескивал, как плот. – Но у тебя уйдет на это целый день. И нет никаких гарантий, что не будет нового землетрясения.
– А ты никогда не задумывалась, что там, внизу? – спросил он, вытаскивая монеты из кармана.
Она покачала головой.
– Какие-то люди приходили с веревками в начале прошлой восьмерки, говорили, что хотят посмотреть.
– И что они нашли? – спросил он, шагнув на плот и почувствовав, как тот покачнулся.
Она пожала плечами.
– Не знаю. Глупцы не вернулись. Думаю, их забрали Осере.
Она потянула за веревку, и они поплыли через расселину.
Кахан заглянул в мерцавшие глубины, размышляя о том, действительно ли там жили существа, когда-то поработившие людей и сражавшиеся с богами. Однако ему не пришлось долго над этим раздумывать, путешествие получилось коротким.
Кахан ожидал, что стражи остановят его, когда он проходил через ворота Большого Харна. Но для них не имело значения, что он был без клана: всего лишь еще одно лицо среди многих. Над воротами висел колокол комендантского часа с изображенной на фарфоровых боках фигурой просящего милостыню нищего. Колокол звонил, заставляя бродяг покинуть улицы, когда заканчивалась вторая восьмерка, но Кахан не собирался становиться бродягой.
У него имелись деньги, и он мог заплатить за комнату, хотя это будет немало ему стоить, пока небесный плот находится в городе. Тем не менее он собирался провести здесь всего одну ночь, купить все, что нужно для путешествия, и уйти.
Сверху послышались крики плотогонов. Плот был больше города и накрыл тенью большую его часть. Три огромных мачты шли вниз, одна вертикально, две другие – под углом, их связывала паутина веревок, по которым перемещалась команда, словно это было естественное место их обитания. Вдоль корпуса шли сети с летучими пастями, сотни и сотни – их положение фиксировала сеть. Верхняя часть плота полностью предназначалась для грузов, кают для путешественников и горелок для шаров.
Над грузом висели громадные шары, которые надували во время полета, но сейчас воздух из них выпустили. Вниз спускались веревки, и по ним скользили грузы, чей вес уравновешивался прикрепленными пастями. С другой стороны пассажиры направлялись по трапу к башне с канатом. В отличие от города, где повсюду висели синие флаги Тарл-ан-Гига и зеленые – Харна, на плоту флаги принадлежности отсутствовали, хотя он был выкрашен в разные яркие цвета.
Эти плоты были независимы от Круа, они считались маленькими княжествами и находились под управлением семей, которые в течение поколений работали с кругом ветров. В прошлом Кахан путешествовал на небесных плотах; тогда он и узнал, что семьи были замкнутыми и изолированными, однако всегда держали свое слово.
Он остановился на городской площади, где один из Рэев Большого Харна жонглировал огнем. Что совсем несложно для того, кто обладает капюшоном, но производит впечатление на обычных прохожих. Однако Рэй демонстрировал настоящее искусство – колеса огня и яркие цветные вспышки оказывали на зрителей гипнотическое воздействие. Он закончил представление взрывом, который обычно вызывал восхищенные крики, но сейчас небесный плот притягивал взгляды большинства. Когда представление закончилось, послышались не слишком дружные аплодисменты, бóльшую их часть организовала женщина, которая, как Кахан понял, являлась служанкой Рэев.