Он хотел остановить процесс.
Боль исчезла.
Жжение исчезло.
И сила, вместо того чтобы нести боль, питала его.
Веревки, которые привязывали его к шесту, ему мешали. Он ощутил их присутствие, пространство между прочными растительными волокнами, и пронзил их кажущуюся прочность.
Прорыв.
Он выпустил миллион связанных миров между волокнами, и веревки упали.
На лице Рэя должна была появиться паника, но Кахан увидел лишь ярость.
– Убейте его! – крикнул Ванху. – Сорха! Кийк! Кончайте его! – Он выкрикивал слова, превращая их в приказы.
Это было поразительно, свидетельствовало о сильнейшем желании Рэя выжить и присутствии духа, чтобы понять, что капюшон ничего не мог сделать с этим человеком.
Копье. Лезвие из сердце-древа, тщательно обработанное, изогнутое древко с плетением из прутьев, защищавших руку. Направлено в его голову. Рэй Кийк нанес четкий, рассчитанный удар.
Нет.
Копье, как и веревка, лишь иллюзия прочности, тысяча миллионов связей, скрытых для глаз. Использовать энергию, которая в него вливалась. Рассеять. Вернуть в исходное состояние. Кийк споткнулся, потеряв равновесие, когда копье утратило вес.
Материал лишился связей, осталась лишь энергия.
Преобразовать.
Пригоршня дротиков, острых, как зубы гараура.
Отправляет их обратно, когда тот, кто метнул копье, спотыкается. Оно пронзает плоть, сердце, глаз, шею и пах. Он падает, кровь, столько крови. Женщина с копьем. Она вытаскивает его из второго пленника. Сорха неправильно поняла приказ Ванху. Убила не того. Она слишком далеко зашла на службе у своего капюшона, и теперь ее переполняет ярость. Кахан чувствует ее гнев, как жар огня. Она швыряет в него воду, не обращая внимания на то, что ей сказали. Вода его окружает, пытаясь отыскать способ попасть в тело.
Через рот, нос, глаза, чтобы поскорее наполнить и заблокировать тело, утопить, задушить.
Нет.
Возврат.
Взмах его руки. Шаг вперед. Он заставляет Ванху отступить. Направляет воду обратно к женщине, и та окружает ее голову. Паника, страх, умноженный окружившей ее водой, стал выпуклым. Она пытается отбросить сферу в сторону, но вода ей не подчиняется, проскальзывает сквозь руки. Через несколько мгновений Сорха начнет тонуть. Ее капюшон сражается, пытаясь спасти хозяйку, понимая, что ее жизнь закончена.
В земле грибная сеть, грибница, что связывает все.
Мое.
Боль. Его капюшон выбрасывает щупальца, разрывает кожу его ног, рвет подошвы сапог, чтобы отыскать землю.
Связь.
Паутина леса. От капюшона до земли, к капюшону и женщине. Она растет вокруг ее ног, почти невидимая, лишь немногим более чем дымка раскачивающихся щупалец, когда она шевелится и пытается сделать вдох. Она поднимает ногу, ее ведет влево, она ломает грибницу. Появляются другие, они формируются и исчезают, начинаются и заканчиваются.
Связь.
Внезапное усиление, треск плоти, беззвучный крик внутри пузыря воды.
Разрушение.
Кахан чувствует, как умирает ее капюшон, так же, как ощущает огонь Ванху, питающий его капюшона. Затем требуется всего мгновение. Ее капюшон признает силу, признает старшинство и рассыпается. Кахан видит тень предательства на лице женщины – оказывается, это существо, спутник, сопровождавший ее всю взрослую жизнь, источник силы и средоточие, может уйти так быстро и легко. На миг она становится как все остальные. Она понимает ужас всех своих жертв, когда те умирали. Затем она уже больше не думает, а только тонет. Падая на колени, стремительно умирает.
Возьми.
Нет.
Он этого не допустит. Не будет таким. Не высосет чужую жизнь, не станет ею питаться. Если ему предстоит снова убивать, по крайней мере позвольте ему выполнить хотя бы часть своей клятвы.
Он оставляет ее скрести пальцами листву в попытках сделать вдох.
Рэй Ванху смотрит на него. Он не может принять собственную смерть. Пусть даже он знает. Должно быть, он чувствует, как его сила столкнулась с чем-то намного более могущественным. Однако он продолжает сопротивляться, направляя пламя в сердце Кахана. Пытается прикончить его, хотя огонь уходит и гаснет быстрее, чем он его создает.
Его лицо искажается от напряжения. Кожа под гримом краснеет. Прежде ему не доводилось сталкиваться ни с чем подобным.
– Кто ты? – говорит он, но даже эти слова произносит без любопытства, а в гневе.
– Я Капюшон-Рэй.
Глаза Ванху широко раскрываются. Теперь Кахан видит в них страх. Надежда Ванху выстоять против него исчезает. Кахан не фокусник, который показывает трюки с разными элементами. На таком расстоянии, совсем вблизи, Капюшон-Рэй способен контролировать энергию, фундаментальный инструмент творения. На мгновение Ванху пребывает в недоумении. Кахан видит это на его лице, чувствует через возникшую между ними связь.
– Нет, – говорит Ванху. – Я видел Капюшон-Рэя. Ты не такой.
Кахан доказывает свою правоту огнем. Сжигает Ванху изнутри. Сила, текущая в него, останавливается, теперь ему пора использовать собственную жизненную силу. Последний крик Ванху подобен вулканической ярости, обжигающему жару.
Затем все успокаивается. Ожоги Кахана исцеляются. Сквозь него течет боль. Он голоден, но ему требуется не еда. Требуется жизнь.
Без потока силы капюшон возьмет все, что нужно, чтобы выжить, возьмет там, где сможет. Возьмет у него, если больше будет негде.
Лес молчит, словно его потрясли смерти. Затем возникает звук. Плачет трион, которого привели Рэи, его плач подобен льющейся с деревьев воде. Должно быть, он напуган тем, что произошло.
Кахан знает, потому что он сам напуган тем, что сделал.
Ты нуждался во мне.
Ему кажется правильным сказать триону, что ему не надо его бояться, он не причинит вреда тем, кто не станет причинять вред ему, и что он отказывал капюшону более половины своей жизни. Он не станет его кормить. И не кормил, только использовал то, что Рэй Ванху в него направил.
Но капюшон испытывает голод.
А трион полон жизни.
Он слаб, ему нужно стать сильным.
Слабый, тебе нужно быть сильным.
Шаг.
Шаг к нему.
Будь сильным.
Он протягивает руку.
Так много жизни.
И на него опускается тьма.
В глубине леса
Ты проснулся в комнате смерти. Твои ноздри наполнил запах трупов. Сначала ты подумал, что тебя окружает полнейшая темнота; быть может, ты также мертв. Затем ты увидел свет, слабое сияние. На телах начали расти грибы, высокие и тонкие, со шляпками наверху.
Ты увидел, как в окутанных сиянием тучах с тихим шипением появились споры. Затем еще и еще; ты попытался задержать дыхание, но у тебя не получилось, и ты их вдохнул.
Ты.
Их.
Вдохнул.
В себя.
Внутри начинает медленно разворачиваться капюшон. Встреча. Источник. Пробуждение чего-то спавшего с тех самых пор, как ты был настолько молод, что едва помнишь Вирдвуд и существ оттуда.
16
Она отчаянно не хотела уходить.
Ненавидела себя за то, что оставила свое дитя на попечении Рэев. В особенности Ванху. Она отбросила чувство вины, обманула себя, убедив, что другого пути не было. Фалнист, проклятый трион, ее поймал, она разберется с ним, когда вернется в Харншпиль, и если Венн пострадал, она позаботится о том, чтобы старший трион умирал долго и мучительно. Она не станет спать, есть и даже моргать, пока его будет покидать жизнь. Ей хотелось сплюнуть, когда она шла обратно в Большой Харн. Она стала жертвой манипуляций. На каком уровне она это знала. Фалнист увидел ее слабость, ее нужду и трусость и использовал их. Кирвен понимала, что могла быть жестче с Венном, но она была его матерью, и это ей мешало. Фалнист воспользовался этим и предложил ей легкий выход из положения – теперь не она будет жестока, не она отдаст им своего ребенка.
Она понимала, что Ванху прав, хотя и пыталась это отрицать. Зачем еще она его предупредила о том, что сделает с ним, если Венн не выживет? В глубине души она знала, как далеко Рэй был готов зайти. И что он, сильный и жестокий, будет давить на ее ребенка столько, сколько потребуется, даже если это будет стоить Венну жизни.
И если такое произойдет? Ванху не сгорит, она не сможет его убить. Конечно, он утратит свое положение, вероятно, его направят воевать на юг, что порадует Галдерина. Но Рэи живут долго, а она – нет. Ванху обладал перед ней преимуществом. Ему не нужно устраивать против нее заговор, достаточно уйти с ее орбиты и подождать, когда она умрет от естественных причин.
Иногда бывает трудно думать, как они. Понять правду их мыслей.
Кирвен хотелось кричать, но она не могла выглядеть слабой, ведь солдат, управлявший плотом, знал, кто она такая.
Известие о том, что Высокая Леорик кричит от разочарования, несомненно дойдет до Фалниста, и трион получит дополнительные зарубки против нее.
Победа. Она не может ее получить.
Она почти остановилась. Почти повернула обратно.
Нет. К лучшему или к худшему, но она уже в ловушке.
Венн был сильным, и она будет надеяться на его силу. Ее семья обладала мощной волей к жизни, и если до этого дойдет, если Ванху поставит ее ребенка в безвыходное положение, она надеялась, что он решит жить. И тогда цена уже не будет иметь значения. Она в это верила.
Должна была.
Они отличались упрямством, Бан-Ран.
Их семейная черта.
Эти мысли продолжали крутиться у нее в голове, когда она шла в Большой Харн. Плотогон несколько раз пытался с ней заговорить, с уважением – он знал свое место. О ландшафте, появлении нового оврага. Про небесный плот.
Лес. Но всякий раз разговор прекращался, потому что неизменно вел к плоту и мужчинам, которые на нем находились. И она пыталась понять, что это значило для ее ребенка.
Галдерин встретил ее у ворот Большого Харна. Он был более худым, чем Ванху, его сопровождали всего два солдата, и он не приветствовал ее по имени или титулу.