Мужчина показал на лагерь хеттонов, весело раскрашенные палатки в небольшой низине. Оттуда доносился смех и крики тех, кого хеттоны оставили для наказания или развлечения.
Чем ближе он подходил к их лагерю, тем сильнее к горлу подступала тошнота.
Тогда он повернулся и пошел прочь.
Кахан ладонью показал Венну, чтобы тот лег. Теперь им следовало оставаться на месте, в маленькой лощине между деревьями, сохраняя неподвижность, пока хеттоны не пройдут мимо. Они лежали на усыпанной листвой земле, стараясь сохранять спокойствие. Отвратительный вкус во рту усиливался, странное бульканье и шипение теперь доносилось с разных сторон. Кахан не сразу догадался, что это такое. Сначала он подумал, что вместе с хеттонами шло какое-то существо. Но по мере их приближения понял, что так хеттоны разговаривали друг с другом. Чем больше он слышал, тем яснее различал слова. Исковерканные, полные злобы и желания. Как если бы аппетиты хеттонов приняли физическую форму через посредство языка.
– Где?
Булькающее шипение.
– Где?
Одно слово, из-за которого его рот наполнялся слюной, словно внутренности отторгали пищу из желудка.
– Где?
В густых зарослях папоротника он заметил движение. Тень. Хеттон. Он шагал вперед, одетый примерно в такие же доспехи, как у Венна. Шлем из темно-древа, наплечники, все из дорогого туче-древа. Но если доспехи Венна были живыми, как всегда бывает с туче-древом, если за ним хорошо ухаживать, доспехи хеттона потускнели и потрескались. Как если бы масло и смола, придававшие дереву блеск, исчезли. В некоторых местах появились трещины, как будто они слишком долго оставались на жаре; в других – распухли, словно долго находились в воде. Хеттон шагнул вперед, но как-то неправильно, странно – возникало впечатление, что с суставами его рук и ног что-то не так. Венн лежал рядом, тяжело дыша. Кахан повернулся к триону и обнаружил, что тот зарылся лицом в землю. Затем Венн поднял голову и посмотрел на него.
– Почему… – начал он, но Кахан прижал ладонь к его рту.
И перевел взгляд на хеттона. Тот остановился и повернулся к ним. У него оказалось невероятное лицо, искаженное, как у корнинга, но без их мягкости. Кожа утратила прежний цвет, стала сухой и шелушилась, глаза были белыми, нос отсутствовал. Более всего хеттон напомнил Кахану вареную рыбью голову. На миг ему показалось, что у того нет рта, но хеттон раскрыл его, показав тонкие острые зубы. И издал знакомый звук.
– Где?
Кахан был уверен – в этот момент у него не осталось ни малейших сомнений, – что существо знало, где они находились, и призывало своих родичей. Венн посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Кахан ожидал увидеть в них ужас, но обнаружил принятие, как если бы они с самого начала знали, что так и будет.
– Где?
Еще один шаг к ним. Кахан опустил руку к бедру. Когда-то, много лет назад, там было оружие.
Сейчас он обнаружил только теплый мех Сегура. Он переместил руку и отыскал голову гараура.
– Где? – снова прохрипел хеттон.
Кахан выдохнул, воздух с трудом вышел наружу, и он понял, что охвачен страхом, чистым ужасом, какого не испытывал уже очень давно. Даже капюшон молчал – очевидно, понимал, что они не справятся с этим существом, во всяком случае сейчас, что бы они ни пытались предпринять.
Дыши. Думай.
Сегур снова зарычал. Кахан посмотрел вниз и увидел, что гараур открыл рот, глаза превратились в щелки. Он дважды погладил его по голове. С рычанием Сегур выскочил из зарослей, где они прятались, и проскользнул между ног хеттона. Одним быстрым движением существо выхватило меч и ударило им в землю, но ему не удалось задеть Сегура – когда хотел, Сегур мог быть быстрым, как ветер. Хеттон проследил путь гараура обратно в заросли, затем принялся щелкать: один, два, три, четыре раза, повернулся и зашагал прочь. Венн начал подниматься, но Кахан схватил его и удержал, медленно качая головой. Он понимал желание триона оказаться подальше от хеттона, но сейчас было еще слишком рано двигаться. Он никогда не чувствовал так остро, что все шло не так, как в момент приближения хеттона. Здесь было даже хуже, чем в Вохар-на-Холме. Сильнее.
Кахан испытал сильное желание оказаться подальше отсюда, но поборол его.
Они ждали, лежа на земле между двумя растениями с большими листьями, ползучие и летающие существа лазали по коже Кахана, но отвратительный вкус во рту постепенно исчезал. Когда он полностью пропал, Кахан кивнул Венну, и они начали медленно отползать подальше от хеттона. Сейчас, когда он чувствовал лес через капюшон, Кахан улавливал впереди присутствие маранта, огромного, теплого, живого существа. Интересно, как он мирился с присутствием мерзких хеттонов у себя на спине?
– Кто это был? – прошептал Венн.
– Хеттон.
– Они не люди.
– Наверное, когда-то были людьми, – ответил Кахан. – Изъятие капюшона меняет личность, но может произойти наоборот. Именно это говорят про хеттонов. Они те, кого капюшон подчинил себе. Они становятся сильными, но превращаются в животных. Целеустремленных, безжалостных, верных лишь тем, кого они считают сильным.
– Ты сильный, – сказал Венн. – Я видел на поляне. Ты можешь его контролировать.
Кахан покачал головой:
– Я очень долго не кормил мой капюшон, но даже в прошлом делал это быстро. Я думаю, что именно способность причинять боль вызывает у хеттонов уважение. – Он содрогнулся. – Я не хочу быть таким, как они, не хочу иметь ничего общего с подобными существами.
– Ты можешь с ними сражаться? – спросил Венн, когда начал отползать от хеттона.
– Возможно, когда-то смог бы противостоять одному, максимум двоим. Но я скажу тебе правду, – ответил Кахан. – Чем более необычным является существо, тем труднее его убить.
– Но ты мог бы с ними сразиться, если бы пришлось? – спросил трион.
– Их не меньше восьми, трион, – сказал он. – Поэтому нет, я не смог бы с ними сразиться. – Венн смотрел на него, и свет в глазах Кахана гас, как неизменно умирает любой день. – Пойдем, – сказал Кахан. – Нам необходимо добраться до их маранта. Это наш единственный шанс на спасение.
Они медленно продвигались через лес, сквозь густой кустарник, и Кахан чувствовал, как убывали его силы. Им часто приходилось останавливаться, и тогда ему удавалось немного восстановить энергию, взяв ее от земли.
И все это время он чувствовал желание Венна идти быстрее, они находились на грани паники. Свет перемещался по небу, безжалостно и непреклонно, и постепенно полог леса начал темнеть. Они уже несколько часов ползли через подлесок. Когда они снова остановились, чтобы отдохнуть, он вытолкнул наружу свой разум, такой же измученный, как тело, и то, что он обнаружил, заставило его забыть про отдых. Восемь хеттонов снова двигались в их сторону. Он вернулся в обычное состояние. Должно быть, на его лице появилось отчаяние.
– Что? – спросил Венн. – Что такое?
– Хеттоны повернули обратно; должно быть, они поняли, что нам удалось проскользнуть мимо них.
Трион стиснул его плечо тонкой рукой.
– Что мы будем делать? – Его лицо исказилось от сильного страха.
– Марант, – сказал Кахан. – Нам нужно спешить. – Он сделал глубокий вдох и на четвереньках пополз дальше. – Вперед.
Они двигались дальше, через кустарник, огибая огромные деревья.
Сначала они услышали маранта, его громкое дыхание с шумом вырывалось из мощных легких, и в тот момент, когда Кахан решил, что силы окончательно его покидают, он увидел просвет между деревьями, где приземлился зверь. Надежда на возможность спасения дала ему силы двигаться дальше.
Но надежда быстро исчезла.
Марант, огромный и черный, продолжал негромко гудеть, занимая всю поляну. Рядом с ним стояли два хеттона и два Рэя. Их доспехи сияли боевыми символами и почетной краской, показывая, где они сражались, и прославляя совершенные ими подвиги. У того, кто был меньше ростом, шлем украшали рога короноголового, вставленные в дерево шлема.
– Галдерин! – сказал Венн, и его голос стал высоким от паники. – Что нам делать теперь? – Он схватил Кахана за руку.
Кахан не знал. Даже если бы ему удалось отвлечь стражей от маранта, он будет слишком долго и шумно подниматься в воздух.
Но если они не сделают что-то сейчас, вернутся остальные хеттоны. Кахан искал в своих воспоминаниях, возвращаясь в прошлую жизнь, все, что ему было известно о Рэях, и то немногое, что он знал о хеттонах. Он пытался найти хоть какую-то деталь, которая могла бы помочь.
Возрожденные. Больше он ничего не мог сделать, однако ему не удавалось мысленно сформировать нужные слова. Он хотел отыскать другой путь. Другой путь должен был существовать.
Один из Рэев, тот, у которого не было рогов, что-то сказал и махнул рукой. Кахан повернулся к Венну и потянул назад, в заросли.
– Венн… – начал он и замолчал.
Трион смотрел на него, точнее, заглядывал в него, и у него на лице появилось странное выражение. Казалось, его покидала жизнь.
– Они тебя убьют, если поймают, когда поймут, кто ты такой, – сказал трион. Его голос стал тихим и мягким. – Бесклановый, с капюшоном. – Он заморгал, словно ему только сейчас все стало понятно. – Они станут убивать тебя очень медленно.
Кахан кивнул:
– Да.
– Я сказал, что не буду убивать. – Трион смотрел на него. – И мы полны решимости сдержать данное себе слово.
Он начал подниматься, и Кахан схватил его за руку.
А потом сжал руками его шлем с двух сторон.
– Если ты не остановишься, они тебя увидят.
Венн отвел его руки от шлема.
– Они не станут меня убивать, – сказал он. – Просто заберут.
– Зачем? – Кахан с трудом заставлял себя говорить. – Куда они тебя заберут?
– В комнату в шпиле. Откуда я не смогу уйти. Но я буду жить. – Он пожал плечами. – Ты будешь жить. Я им скажу, что ты умер.
– Венн, существует другой…
– Нет, – сказал тот. – Нет.
Трион повернулся и быстро пошел вперед через кустарник, и Кахан остро почувствовал одиночество.