– Я охотилась на фальшивых Капюшон-Рэев, сколько – два года?
Кирвен кивнула.
– Находила людей, к которым плохо относились окружающие. Или слабых, обладавших лишь намеком на капюшоны, – таких легко подчинить. – Сорха замолчала, посмотрела вниз и сделала вдох. – Я думаю, что мы стали слишком уверенными в себе, Высокая Леорик. Этот человек, Кахан, разделался с нами без труда. Я никогда прежде такого не видела. Он не использовал огонь или воду, я даже не понимала, что он делал. И это произошло до того… – Она замолчала, ее сарказм исчез.
Теперь Сорха выглядела как женщина, переживающая глубокое горе. Она подняла голову.
– Перед тем как он сделал со мной то, что сделал.
Кирвен смотрела на нее и даже почувствовала нечто вроде жалости к ней, но она была сама виновата в том, что с ней произошло.
– Венн говорит, что ему удалось сбежать, потому что этот Кахан был ранен. Венн думает, что Кахан умер и лежит в лесу.
Сорха покачала головой:
– Нет, он не умер. Только не с такой силой. – Теперь ее голос наполнился отчаянием, причин которого Кирвен не понимала.
Потом она вспомнила, что эта женщина Рэй.
– Ты его ненавидишь, верно?
– Из-за него я теперь ничто. – Ее ответ прозвучал резко, голос был полон ненависти.
– Почему?
– Он отнял у меня капюшон.
На это у Кирвен не нашлось ответа.
Она даже не знала, что такое возможно, и заподозрила Сорху в обмане. Однако существовал способ ее проверить.
– Я хочу, чтобы ты принесла клятву верности Капюшон-Рэям.
– Я уже давала такую клятву.
– И дважды ее не выполнила.
– И меня за это наказали, Высокая Леорик, – сказала Сорха.
– Дай клятву еще раз. На тафф-камне, который находится перед тобой, во имя Тарл-ан-Гига.
– Зачем?
– Я позволю тебе жить. – Сорха посмотрела на нее. – Ты будешь изгнана, но сохранишь жизнь.
Рэй встала. Подошла к тафф-камню и положила на него руку.
– Я клянусь в верности Капюшон-Рэям и Тарл-ан-Гигу, и пусть Осере меня заберут, если я солгала, – сказала Сорха.
Кирвен ждала, но ничего не произошло. Она полагала, что будет какая-то реакция и тафф-камень окажет на Сорху воздействие.
– Ты выглядишь разочарованной, Высокая Леорик. Ты считаешь, что я нарушила клятву верности?
– Этот камень, – сказала Кирвен, – он превращает тех, у кого есть капюшон, либо в хеттонов, либо в глушаков. Я не ожидала, что ты останешься стоять.
Сорха посмотрела на Кирвен и ее лицо. Она начала смеяться.
Настоящим смехом, идущим изнутри.
– Ты владеешь Рэями, – сказала Сорха, – которые, по твоему мнению, заслуживают доверия, но они не сказали тебе правду обо мне, верно? Почему их здесь нет?
– Что ты имеешь в виду? – спросила Кирвен.
– Ты знаешь, что Кахан Дю-Нахири сделал со мной, забрав мой капюшон? Он превратил меня в глушак, Кирвен Бан-Ран, живой, ходячий глушак, а не просто едва соображающий труп в ящике. Вот почему они меня не убили – просто не могли. Их сила не работает возле меня. – Она покачала головой. – Я устала от этого, моя жизнь стала жалкой, и если ты меня обманываешь и хочешь моей смерти, то поспеши.
Кирвен уже перестала ее слушать. Она думала. Женщина, не обладающая боевым мастерством Рэев, но способная нейтрализовать их силу. Из нее получится грозный телохранитель. Более того, она будет прекрасным охотником на фальшивых Капюшон-Рэев.
– Я обещаю тебе жизнь, если ты принесешь клятву верности, – сказал Кирвен.
– Ты пыталась меня убить.
– Скажи мне, Рэй Сорха, что ты станешь делать, если получишь свободу?
– Найду Кахана Дю-Нахири и отомщу ему за то, что он со мной сделал, – сказала она, не думая ни мгновения.
Кирвен не сомневалась, что эта женщина мечтала только о мести.
– Где?
– Я бы начала с его фермы в деревне Харн. – Значит, она все помнит, и неудача ее мучает. – Он мог вернуться, если решил, что мы поверили в его смерть.
Кирвен принялась постукивать ногой, размышляя.
– Я дам тебе отряд в тридцать солдат, Рэй Сорха. Найди его. И убей.
Сорха посмотрела на нее.
– Я хочу взять с собой триона.
– Нет, – ответила Кирвен.
Сорха обошла тафф-камень и приблизилась к решетке.
– В лесу, Высокая Леорик, Кахан больше беспокоился о том, что Венн должен был убить человека, чем о себе. Он слаб. Он тревожится о других. Он не причинит вреда Венну, и это позволит мне к нему подобраться. – Она улыбнулась, но ее улыбка получилась неприятной. – И он всего лишь человек. Легкая добыча.
Кирвен встала, продолжая размышлять. Она не могла вечно не пускать Венна в мир. И если он отправится вместе с Сорхой и убьет фальшивого Капюшон-Рэя, Венн станет сильнее в глазах Рэев Харншпиля.
Но Кирвен не сомневалась, что Венн откажется. Даже если он согласится, этого не хотела Кирвен.
– Я поговорю с ним, – сказала она.
– И мне потребуется время для тренировок. Чтобы вернуть силы. – Сорха вздохнула и отвернулась. – И смириться с тем, чем я стала.
Кирвен посмотрела на нее. В ее планы не входило давать этой женщине время. Она хотела, чтобы Сорха поскорее нашла Кахана Дю-Нахири.
– Чем дольше он будет оставаться один, тем более самоуверенным станет, Высокая Леорик.
– Или у него будет больше времени, чтобы исчезнуть в Круа.
– Если он намерен скрываться, – ответила Сорха, – то он уже это сделал.
Кирвен снова задумалась. Если она пошлет эту женщину сейчас, пока та остается слабой, она наверняка потерпит поражение.
– Сколько времени тебе потребуется, чтобы вернуть силы? – спросила Кирвен.
– Два сезона, – ответила Сорха.
– Год? Нет, у тебя есть время до середины Сурового сезона.
Сорха с улыбкой на нее посмотрела.
– Ну, значит, этого будет достаточно.
– А теперь, Рэй Сорха, – сказала Кирвен, – мне нужно собрать солдат, которых ты будешь тренировать.
38
– Лесничий! Они пришли! Лесничий! Они пришли!
Малый сезон закончился, и холод Сурового уже начал кусаться, сковывая землю льдом. Прошлый вечер Кахан провел с Сегуром, они вернули стадо короноголовых ближе к ферме, чтобы он мог кормить их сеном, которое заготовил для ледяных месяцев. Стало так холодно, что их шерсть потрескивала, когда он к ним прикасался. Он до поздней ночи чинил загон, чтобы они не разбежались снова.
Сначала он подумал, что голос ему приснился.
Его уже неделю преследовали сны о Рэях и солдатах, маршировавших к нему из Харнвуда или прилетавших на маранте прямо на крышу его дома.
И он всякий раз просыпался на следующий день, оставаясь Лесничим и фермером. Когда Малый сезон закончился, он начал верить, что так и было. Мужчина с такими друзьями, как Юдинни и Леорик Фарин. Мужчина, который может жить на ферме в Харне Вудэдже без особых тревог. В особенности с тех пор, как Леорик – он не знал, как именно, – удалось убедить Дайона, что они не должны иметь никакого отношения к древопаду.
Впрочем, Дайон продолжал плохо к нему относиться, и многие в Харне разделяли его мнение. Но Кахан решил игнорировать тех, кому он не нравился, и наслаждаться компанией остальных.
В те дни, когда уходило тепло и возвращался холод, Капюшон-Рэи и их война казались совсем далекими.
Он постарался подальше задвинуть голос и поправил меха, которыми накрывался, но заснуть ему было не суждено.
Голос не унимался, но теперь начали колотить в дверь:
– Лесничий! Лесничий! Леорик Фарин прислала тебе предупреждение. Они пришли! Рэи пришли!
В короткое мгновение между сном и бодрствованием Кахан понял, что голос настоящий, но ему отчаянно хотелось, чтобы он ему приснился, и попытался запереть мир и темноту.
Конечно, мир не интересовали его желания.
Мир существовал, и ему приходилось в нем жить.
Новый стук:
– Они идут, лесничий! Они идут за тобой!
Жизни невозможно отказать. Так не получалось. Он отбросил в сторону меха, задрожал от холода и подошел, чтобы открыть дверь. Как только он это сделал, ему стало очевидно, как глупо поступил.
Но на пороге стоял дрожавший ребенок, одетый в лохмотья.
– Они пришли, – сказала девочка, глядя на него широко раскрытыми глазами, – Леорик говорит, что они пришли за тобой. И тебе нужно бежать.
– Они в Вудэдже? – спросил он. – Идут за тобой?
Девочка покачала головой.
– В Харне, – сказала она. – Меня послала Леорик.
– Заходи, малышка, – сказал он. – Пока не замерзла.
Она зашла, и Кахан указал на стул, стоявший перед горящим очагом в центре комнаты, и пошевелил угли, чтобы дать ребенку немного тепла.
– Леорик прислала сообщение, – сказала девочка, – она говорит, что тебе нужно бежать и прятаться. И не возвращаться.
– Ну, я так и собираюсь сделать: бежать и прятаться.
Девочка смотрела, как первое пламя начинает лизать дерево, и от очага потянуло теплом.
– Они шли за тобой, дитя? Видели, как ты убежала?
– Меня послали, – сказала она. – Никто за мной не шел.
Он замер, сам не понимая, зачем подбрасывает в огонь дерево, ведь он собирался уйти. Ему уже следовало покинуть дом. Затем ему в голову пришло, что в словах ребенка было противоречие.
– Когда они пришли, дитя?
Он дал девочке немного черствого хлеба, она выглядела голодной.
– Вчера вечером, – сказала она и откусила кусочек хлеба.
Странно, они провели в Харне всю ночь, но не отправились за ним.
– Сколько их, дитя? Сколько там Рэев?
– Два Рэя, – ответила девочка, – много солдат и какие-то большие ящики.
Он почесал бороду, размышляя над ее словами.
– А хеттоны? – По лицу ребенка он увидел, что она не поняла его вопроса. – Странные люди, они похожи на нас издалека, но вблизи у них неправильные лица. И они необычно двигаются.
– Там только люди, – сказала она так, словно считала его глупцом, и откусила еще кусочек хлеба.
Она не смотрела на него прямо, и Кахан подумал, что девочка его опасается.
– Как тебя зовут?