Когда дерево решает, что он получил достаточно, оно исцеляет себя и перекрывает поток.
Достаточно. Он отходит в сторону, ставит лук у дерева. Он ему не потребуется.
Готова ли ты встретиться со мной, Сорха? – подумал он. – Нет. Едва ли.
Он слышит свой голос или капюшона? Пришло ли это яростное ликование и возбуждение от него? Кахан не знает.
Старый гнев, ярость, вызванная предательством, желание ранить становятся сильнее.
Если бы Сорха и ее солдаты не были такими гордыми, такими высокомерными, они бы метнули свои копья и прикончили его, когда он бежал к Харну.
Ты бежишь.
Но они гордые и высокомерные и считают себя защищенными и неуязвимыми под плащом глушаков.
Но это совсем не так.
Главная часть могущества капюшона связана с близостью. Чем ты ближе, тем сильнее его воздействие, но когда носитель капюшона находится на расстоянии пяти или шести длин вытянутой руки, большинство Рэев способно сделать совсем немного. Их обучают умениям в школе огня и воды. Они считают, что между ними существуют фундаментальные различия, огонь – жар, кровь и гнев, а вода – мысль, дух и разум.
Все это ложь.
Огонь и вода, здесь нет разницы, они одно и то же – лишь разные способы выделения энергии, которую контролируют Капюшон-Рэи. Они смотрят на поверхность водоема и видят в ней отражение своего мира; Капюшон-Рэи ныряют вниз, они знают, что водоем более глубок и сложен, чем многие в состоянии понять. На поляне, когда он убил Рэев и сжег капюшон Сорхи, он использовал энергию. Вблизи такой контроль был для него несложен, но чем дальше он оказывался, тем более трудным становился.
Он не мог использовать острый нож против врага, стоящего на другом конце поля.
Однако мог метнуть молот.
Кахан вышел из Вудэджа; энергия, одолженная им у дерева, пульсировала у него под кожей.
Ты нуждаешься во мне.
Капюшон у него внутри вибрировал. Связь с доспехами стала сильнее. Пока он бежал, доспехи менялись, шипы выступили из локтей, коленей и запястий. Топоры на бедрах отрастили более широкие лезвия, начинавшиеся у рукоятей, а из концов лезвий появились изогнутые острые крюки. Мир вокруг него сиял энергией, глубокой, необъяснимой, – бесконечно тонкая сеть, которую Юдинни называла сетью Раньи. Внутри нее Харн: пустота, место темноты, где он не мог видеть, не мог чувствовать, не мог знать. Граница влияния глушаков была столь же очевидна взгляду его капюшона, как стены Харна для глаз.
Он побежал быстрее, собирая вокруг себя энергию леса.
Чтобы не лишиться этой силы.
Чтобы не растратить ее по частям во время сражения, как диктовали логика и тактика. Когда он доберется до глушаков, пользы от нее уже не будет. Он станет обычным человеком.
Поэтому он собрал всю силу внутри, чтобы не остаться просто оболочкой. Создал в воздухе перед собой огромный, невидимый молот энергии, шар воздуха жесткого и твердого, как валун. И в тот момент, когда он еще не переступил границу действия глушаков, швырнул его в ворота Харна. Оглушительный рев, вырвавшийся из его горла, потонул в треске воздуха, раздробившего деревянные ворота на миллион щепок, и криках солдат, пронзенных ими.
Он перешел из одного мира в другой.
Перестал быть Капюшон-Рэем – и стал человеком.
Он сразу ощутил тяжесть доспехов.
Его зрение ослабло.
К горлу подкатила тошнота.
Теперь его сила измерялась восьмерками, а не днями.
Он продолжал бежать.
Не останавливаясь.
Он вытащил топоры из доспехов, крича что-то невнятное в ошеломленные лица, уставившиеся на него.
– Сбейте его с ног!
Сорха?
Какой-то солдат или командир ветки? Он не знал. У него не было времени на размышления. Справа появился солдат и атаковал его копьем, но неправильно рассчитал направление удара, и Кахан отбил его в сторону.
Пара топоров ушла вниз, рассекла нижнюю часть ноги, задела руку упавшего солдата. С другой стороны приближались еще двое солдат с копьями наперевес. Один из них был ранен – ему в руку попала щепка. Они попытались его достать своим оружием, и Кахан отбил копье раненого солдата левым топором. Копейщик споткнулся.
Между двумя воинами образовалось пространство. Кахан шагнул туда, обрушил правый топор на раненого солдата, между шлемом и плечом, и лезвие вошло в шею. Смертельный удар. Вырвал топор. И направил оружие в обратную сторону. Шип пронзил шею второго воина.
Удачно брошенное копье попало ему в грудь. Отскочило от доспехов, но он потерял равновесие. Поскользнулся в грязи. Упал на одно колено и оказался в неудобном положении. К нему подскочил новый солдат и с размаху атаковал его двуручным топором. Кахан бросился на землю. Откатился в сторону. Вражеский топор вонзился в то самое место, где мгновение назад находился Кахан. Топор Кахана ударил по запястью воина и отсек руку. Раздался отчаянный крик.
Кахан вскочил и продолжил движение.
Он побежал. Единственный путь к спасению.
Сможешь ли ты когда-нибудь бежать достаточно быстро?
Никакого плана – только увлечь солдат за собой. Сражаться столько, сколько понадобится Венну и жителям деревни, чтобы сбежать.
Краем глаза он увидел смутные тени. Атаковать и отвечать.
Блок и новый выпад. Оружие ударяет в его доспехи.
Крик боли, когда он наносит очередной удар. Снова и снова, потом поднимает топоры вверх.
Приготовившись к встрече со следующим противником.
Никого нет.
Он одержал победу?
Неужели он сумел?
Неужели все закончено?
Ему помогла Ранья. Он тяжело дышал, из горла вырывались хрипы. Легкие горели. Доспехи давили на плечи, тяжелея с каждым шагом. Ноги дрожали.
– Ты поступил глупо, – голос Рэй Сорхи, – когда пришел сюда.
Конечно, он не одержал победы.
Конечно, еще ничего не кончено.
Сорха стояла на другой стороне рыночной площади, за погребальным костром, перед статуей Тарл-ан-Гига. В одной руке она держала меч, а в другой – щит. Стена копий и щитов перед домом Леорик не давала сбежать оттуда тем, кто находился внутри.
Он прошел совсем немного за разбитые ворота. Вокруг лежало шестеро мертвецов, и скоро их станет семеро, если быстро не оказать помощь солдату с топором. Еще пятеро лежали возле ворот, пронзенные осколками от ворот.
– Я еще не закончил, Рэй! – крикнул он в ответ. Ему было необходимо, чтобы шеренга копий выдвинулась вперед. – Чего ты ждешь? – Он поднял топоры. – Я здесь! Ты хочешь меня получить или нет?
– О, мы хотим, бесклановый, мы тебя хотим. – Она взмахнула мечом. – И я больше всех. – Она пошла вперед. – Неужели ты думаешь, что сможешь меня победить без капюшона?
– Подойди и узнаешь! – крикнул он в ответ, хотя знал, что это маловероятно.
Она была воином и посвятила всю жизнь изучению боевых искусств. А он потратил по меньшей мере половину жизни, убегая от них. Он выглядел впечатляюще и чувствовал это, когда разбирался с первыми солдатами, но его запал уже пропал. Без капюшона он был слабым. Его дыхание стало тяжелым, как кузнечные мехи, мышцы болели. Но если ему удастся выманить ее от дома Леорик, жители деревни смогут спастись. Возможно, Венн сумеет сбежать, и Юдинни, и Фарин с ее мальчиком, Иссофуром, и девочка с куклой из травы.
И тогда его жизнь будет чего-то стоить.
– Да, подойди и узнаешь.
Сорха шла вперед, продолжая вращать мечом.
Когда она подошла ближе, он увидел, что это черно-древо с инкрустированной рукоятью. Дорогое оружие, которое дают умелому воину. Ее доспехи имели многочисленные накладки из дерева, с абстрактными узорами, завитками и спиралями. Кахан напряг мышцы и поудобнее перехватил рукояти топоров.
Почувствовал пот под латными рукавицами. Обычно капюшон его поглощал, очередное и ненужное напоминание о его слабости.
– Прошло много времени с тех пор, как ты сражался, Кахан Дю-Нахири, – сказала она. – Я это поняла, наблюдая за тобой. Наверное, прежде ты был хорошим воином. Не великим, но хорошим. – Она улыбнулась и подошла ближе. – А я великий воин.
Она сделала выпад, направив клинок ему в грудь. Кахан отскочил назад, хотя острие не могло пробить доспехи.
Она это знала.
Сорха испытывала его.
– Хорошая реакция, – сказала она, продолжая его обходить. – Но ты будешь становиться все медленнее, по мере того как начнешь уставать. – Улыбка, новый выпад, на этот раз он попытался отбить меч топором, но она успела его убрать, и его топор ушел в пустоту. Она по-прежнему кружила около него. – Возможно, ты чего-то стоил, когда был моложе. – Он повернулся, чтобы не терять ее из виду, понимая, что должен покончить с ней как можно быстрее. Прямо сейчас. У такого воина, как она, наверняка был большой запас сил. – Я не буду тебя убивать, Кахан Дю-Нахири, – сказала Сорха так, чтобы ее услышал только он. – Ты меня погубил, превратил в ничтожество. – Она снова взмахнула мечом. – Я буду смотреть, как ты горишь.
Она снова атаковала, на этот раз используя щит, выставив из-под него меч. Кахан отбросил ее клинок в сторону и направил на нее другой топор. Она приняла его на щит, и лезвие ушло в сторону. Сорха шагнула вперед и щитом оттолкнула Кахана. Когда он отступил, она нанесла удар в грудь. Обожгла сквозь доспехи.
Сорха отступила, подняла забрало и улыбнулась.
Солдаты за ее спиной подошли ближе, чтобы наблюдать за поединком. За ними в дверях дома Леорик появилось лицо.
Венн. В ловушке.
– Могла достать твой пах, – сказала Сорха, – или шею. – Она улыбалась, продолжая кружить. Опустила забрало. – Но я буду смотреть, как ты горишь. – Она снова сократила дистанцию и подняла меч, имитируя новую атаку.
Кахан принял защитную стойку, приготовившись принять ее меч на крюки топоров. Но в последний момент она изменила направление атаки. Шагнула влево от него, прикрыв выпад щитом. Когда Кахан сделал встречное движение, она описала клинком дугу – и его плоская часть ударила в боковую часть шлема, отчего в ушах у него зазвенело, а перед глазами все поплыло.