– Я хочу, чтобы свое слово сказал лесничий. Иди сюда, Кахан, – позвала Фарин.
Услышать свое имя, произнесенное в присутствии такого количества людей, оказалось неожиданно трудно. Кахан почувствовал, что к нему устремились все взгляды. Жители Харна были напуганы, они хотели силы и уверенности. Прежде он был лесничим и бесклановым чужаком. Им потребовалось время, чтобы его признать, и теперь перед ними стоял воин в замечательных доспехах, – едва ли кому-то из них доводилось видеть что-то подобное.
Кахана удивило, что Леорик попросила его выступить перед всеми жителями деревни, но он подошел и встал рядом с ней – он понял, почему она этого хотела. Люди Харна привыкли смотреть на Рэев снизу вверх, повиноваться им, ждать, что они поведут их за собой, и в своих доспехах он олицетворил подобные надежды. Он выглядел как могущественный человек, знающий, что делать дальше.
Он никогда не стоял перед таким количеством людей. Кахан попытался заговорить, нарушить молчание. Не получилось. Он откашлялся и начал снова:
– Вы должны отсюда уйти, – сказал он.
И отступил на шаг, довольный, что уже высказался.
Его слова встретил оглушительный рев. Люди кричали на него. Друг на друга. Фарин покачала головой и выступила вперед.
– Тишина! – Она подняла руки и повысила голос: – Тишина!
Толпа немного успокоилась.
– Давайте послушаем доводы лесничего. – Она посмотрела на него, и ее взгляд не был дружелюбным, хотя он не понял причины. – Он расскажет, почему мы должны уйти и куда нам следует направиться. Он не станет просто говорить, что нам делать. – Она повернулась к Кахану и, понизив голос, обратилась уже только к нему: – Ведь так и будет, Кахан?
Он сделал вдох и кивнул. Теперь он начал понимать причину ее гнева. Кахан снова шагнул вперед.
– Рэи всегда были гордыми, как сказала Фарин. – Он оглядел толпу. Какое множество лиц. – То, что произошло здесь, – он обвел рукой деревню, – они не могут такое стерпеть. Это серьезный удар по их гордости. Они вернутся и будут сильнее.
– Это твоя вина! – крикнул Онт. – Они приходили за тобой! Ты привел их сюда! – Он пробился в первый ряд толпы. – Им нужен он! – прокричал мясник.
– Нам следует отдать его Рэям!
Сквозь толпу двигалось что-то медленное и уродливое.
Он почувствовал угрозу раньше, чем они. Кахан ощутил страх, словно увидел, как щупальца сорного-ползуна схватили свою жертву. Онт дал им то, за что можно ухватиться в момент отчаяния. И они охотно это сделали. Его слова превратили их страх в гнев, толпа была готова к насилию.
– Прекратите! – закричала Фарин. – Прекратите немедленно!
Толпа продолжала напирать вперед.
Что-то зашевелилось под кожей Кахана.
Ты нуждаешься во мне.
Он мог их остановить.
– Вы видели, как он сражается! – крикнула Фарин.
Толпа слегка притихла, но напряжение сохранялось.
– Мы видели, как он сражался с Рэй, – сказал Онт, – она легко его победила. У него нет силы, как у Рэев.
Мясник был полон угрозы, и Кахан понял, что тот не знал, как он разбил ворота.
Никто из них не знал, и это делало толпу более опасной. Для него – и для них самих.
– Он один, – заявил Онт, показывая на Кахана.
Ты огонь.
– А как насчет них? – крикнула Леорик, указывая в сторону Лесных ворот, где стояли возрожденные. – Ты забыл, что они прикончили всех солдат, которые находились в деревне, и даже не вспотели. Ты справишься и с ними?
Молчание. Люди в толпе начали переглядываться.
– В таком случае должен уйти лесничий, – заговорила резчица по дереву, Илда. – Мы не можем с ним сражаться, и нам не следует причинять ему вред. Но он должен уйти. – Толпа была явно с ней согласна.
– Уходи! – крикнул кто-то.
– Да, покинь нас, бесклановый! – присоединился к нему второй голос.
– Но вы от этого ничего не выиграете! – крикнул кто-то из задней части толпы.
Эти слова заставили толпу остановиться, головы начали поворачиваться на голос, – у стены дома стоял Венн.
– Вам не принесет пользы изгнание Кахана, к тому же тут нет его вины. Он таким родился, и ничто не может этого изменить. – Голос Венна стал более тихим ближе к концу фразы.
– И что ты об этом знаешь? – сказал Онт. – Ты всего лишь ребенок Рэй, которого привели сюда, чтобы пустить первую кровь.
– Ребенок Рэй, – тихо сказал Венн. – Да, так и есть. – Трион стер синюю линию над глазами, размазав по лицу краску. – Я присутствовал, когда Сорха получила приказ Высокой Леорик. Они хотели не только Кахана. – Венн оглядел толпу. – Да, их послали, чтобы его убить, но также всякого, кто его знал, или говорил с ним, или просто видел. Они собирались стереть всех вас с лица Круа. Ферму Кахана, вашу деревню и все вокруг нее. Всех вас.
Тишина.
Тишину нарушил вопрос:
– Почему? – Спокойно и недоверчиво.
Венн обхватил себя руками и опустил глаза.
– Я не знаю, – ответил трион. – Но она отдала именно такой приказ.
– Высокая Леорик хотела, чтобы мы все умерли? – спросил Онт.
Венн покачал головой:
– Не Высокая Леорик, – сказал он. – Приказ пришел с юга. От Капюшон-Рэя в Тилте.
Жители деревни посмотрели друг на друга.
– И что нам теперь делать? – спросила одна из ткачих, Манха. – Куда идти?
Кахан выступил вперед.
– В лес, – ответил он, по толпе пробежал дружный вздох. – Я знаю, что это вас пугает, но если вы останетесь здесь, вас ждет смерть.
Тревога, беспокойство – никому не понравились его слова.
– Он прав, – сказала Леорик Фарин. – Он прав.
– Мы не можем, – заговорила Илда, которая выглядела сломленной. – Лес несет смерть, я очень хорошо это знаю. Кроме того, здесь наше место в Круа, наша земля, мы много поколений на ней живем. Мы не можем уйти отсюда.
– Мы должны, – возразила Фарин. – Я пришла сюда из Джинненга, – сказала она. – Я последовала за родословной моей матери обратно в Харн. И начала новую жизнь. Мы все сможем это сделать.
– И стать форестолами? – прозвучал вопрос из толпы. – Людьми вне закона?
– Нет, – возразила Фарин. – Мы останемся прежними. Та же деревня, только в другом месте. Мы все отстроим заново.
– Земля под нашими ногами, – заявил Онт, – вот что мы такое. Если мы отсюда уйдем, то предадим наших предков. И станем бесклановыми.
– Или так, или мы все погибнем, – сказала Фарин.
Снова воцарилась тишина. Люди столкнулись с проблемами, которые оказались выше их понимания. Перед выбором, не обещавшим им ничего хорошего. Стать бесклановым значило превратиться в ничто, одну из форм смерти.
– Может быть, существует другой путь, – неожиданно заговорил Дайон и вышел вперед. – Возможно, мы сможем предложить Рэям сделку, – продолжал он. – И станем для них полезными. Чтобы они захотели сохранить Харн.
– Как? – спросил Онт. – У нас нет ничего, что они не могли бы взять сами.
– Я думаю, у нас есть, – сказал Дайон.
Фарин повернулась к нему.
– Остановись, – прошипела она.
Сердце Кахана сжалось. Он знал, что сейчас скажет Дайон, понимал, как это прозвучит для жителей Харна, но не сомневался, что не принесет им пользы.
– Это может помочь, – возразил Дайон.
Фарин отвернулась от него, с трудом сдерживая гнев. Она не могла смотреть на своего помощника, но ее возмущение не остановило Дайона.
Кахан не испытывал гнева.
Но у него возникло ужасное ощущение, что события вышли из-под его контроля.
Он понимал, что эта дорога заканчивается и он ничего не сможет изменить.
– Произошел древопад, – сказал Дайон. – В Вирдвуде.
Молчание. Но теперь у него появился другой оттенок.
– Древопад. – Манха, ткачиха, почесала голову. – Где? В Северном Вирдвуде? Ты уверен?
– Да, – ответил Дайон.
– И вы держали это в тайне? – спросил Онт.
– Ты не понимаешь, – вмешалась Фарин. – Древопад приведет их сюда, как уже случилось с Каханом. Это не предмет для торговли. Просто еще один повод, который грозит нам всем гибелью.
– Я подумал и об этом, – продолжал Дайон. Теперь он завладел всеобщим вниманием, ведь они отчаянно нуждались в надежде. Любой надежде, и Дайон ее им давал, хотя она была фальшивой и глупой. – Мы отправим к ним людей, – сказал он. – Но тех, кто не знает, где именно произошел древопад. Вирдвуд огромен, они могут потратить годы на поиски. Мы убедим их согласиться оставить Харн в покое в обмен на то, что покажем им место. Мы будем работать с ними, помогать им.
Он овладел толпой, по крайней мере большей ее частью. Те, кто служил, был солдатом и встречал Рэев, молчали. Но остальные, те, что провели в маленькой деревушке всю жизнь, отчаянно хотели верить в то, что сказал Дайон. Фарин подошла ближе к Кахану.
– Он сам не понимает, что убивает всех, кто здесь есть, – прошептала она.
Кахан кивнул.
– Ты, я, Венн, Юдинни и все, кто согласится пойти с нами… – тихо ответил он. – Мы должны покинуть Харн, Фарин.
Она поджала губы. Сделала глубокий вдох. Покачала головой:
– Это мои люди, лесничий, я не могу их оставить.
– Тогда ты умрешь, и ради древопада Рэи сровняют с землей это место, словно оно никогда не существовало, – сказал Кахан.
Фарин посмотрела на него.
– Может быть, и нет, – проговорила она, и Кахан подумал, что безумие Дайона заразно. Фарин принялась массировать одной рукой другую. Она смотрела на Кахана, и в ее глазах он увидел бесконечную печаль. – Если они не спасут себя, лесничий, кто-то должен остаться и спасти тех, кого еще можно.
– Ты же знаешь… – начал он, но Фарин его прервала:
Она шагнула вперед, подняв руки вверх.
– Послушайте меня! – крикнула она. – Давайте посмотрим, сможем ли мы найти другой путь.
– Что ты предлагаешь, Леорик? – громко спросила Эйслинн, страж ворот, потерявшая глаз в сражениях за Капюшон-Рэев на юге.
Она больше знала о мире, чем Дайон, и была одной из тех, кто ему не поверил.
От Кахана не укрылось то, что она произнесла титул Леорик, чтобы напомнить людям, кому они верили и кто их вел за собой все это вр