Он медленно подошел к Юдинни и Венну, отведя руки подальше от топоров и держа посох между большим и указательным пальцами.
Анайя стояла на краю поляны, ее одежду покрывали листья и лоза, и даже вблизи ее было трудно разглядеть. Бóльшую часть лица закрывал капюшон, открытым оставался только рот. Она держала лук наполовину натянутым. Он знал, как быстро она могла выпустить стрелу, и не стал бы рисковать.
– Рэи желают заполучить триона. – Он кивнул в сторону Венна. Кахан подумал и решил не упоминать, что они хотят и его, это могло привести к вопросу, на который он не хотел отвечать. – Именно по этой причине они послали солдат, и я им расквасил нос. Мы оба знаем, что они не станут такое терпеть. Они придут, чтобы стереть Харн с лица земли. Дайон думает, что сможет обменять сведения о древопаде на спасение Харна.
Форестол рассмеялась.
– С тем же успехом можно вести переговоры с круговыми ветрами, чтобы они перестали дуть, – сказала Анайя.
– Они в отчаянии, но решили защищать свою деревню любыми силами. Я им помогу.
– Если Рэи хотят триона, – сказала Анайя, – нам следует его убить.
Она подняла лук.
Кахан встал перед Венном прежде, чем тот успел испугаться, и поднял руки:
– Нет.
– Я могу выстрелить сквозь тебя, лесничий. Ты сэкономишь мне стрелу.
– Если мы останемся в живых, это доставит Рэям больше неприятностей. Я полагаю, что они боятся триона. – Она посмотрела на него. – А Венн еще ребенок.
В ответ Анайя вздохнула и слегка опустила лук.
– Почему это доставит им неприятности?
– Они хотят получить триона живым. – Анайя оставалась настороже, держа лук наготове. – А для этого им придется подойти близко. У них не получится послать огонь издалека.
Ветер дул через поляну, и Кахан надеялся, что он унесет неприязнь Анайи к нему.
Словно уловив изменения, Сегур вышел на поляну, остановился у его ног и зарычал на Анайю.
– Животное тебя любит, – сказала она.
Кахан кивнул:
– И Сегур весьма разборчив.
Он не видел ее лица под капюшоном, но почувствовал, что его слова позабавили Анайю.
– О каком одолжении ты просишь?
– Ты следишь за лесными тропами, а потому узнаешь о появлении Рэев намного раньше, чем мы. Если ты сообщишь мне об их численности, мне это поможет. Сколько солдат, сколько Рэев пришло с ними.
– И ты не просишь, чтобы я убивала их для тебя? – спросила она с кривой усмешкой.
– Это не твое сражение, – сказал он ей. – Но мне будет полезно узнать их численность.
Она не сводила с него взгляда.
– Тебе хорошо известно, что вы все погибнете, если они пришлют больше пятидесяти.
– Меня трудно убить, – ответил Кахан.
Между ними повисла лесная тишина.
– Численность и кого они приведут с собой. – Она перестала натягивать тетиву лука. – Я могу это сделать. Позаботься о том, чтобы жители деревни ждали послание от нас, – я не хочу, чтобы кто-то из моих людей погиб от копья.
– Они будут в безопасности, – обещал Кахан.
– И мы можем прикончить нескольких Рэев для тебя, когда они будут идти через лес. Я всегда испытывала слабость к безнадежным целям.
Она свистнула, повернулась и исчезла в лесу, а за ней последовали остальные форестолы. Через несколько мгновений они остались одни, словно форестолов и не было.
– Она была не слишком дружелюбной, – заметила Юдинни.
– У них трудная жизнь, они ведь вне закона, – ответил он. – Такие люди становятся жестокими.
Венн шагнул вперед, он выглядел встревоженным.
– Почему ты думаешь, что Рэи меня боятся, Кахан? – тихо спросил он.
– Я так не думаю, Венн, – ответил он. – Я лишь старался придумать причину, которая не позволила бы послать в тебя стрелу.
Юдинни негромко рассмеялась, и они зашагали обратно к Харну.
47
Они выбрали более длинный путь, через Вудэдж. Венн и Юдинни шли молча; они не спрашивали, почему он сошел с прежней тропы, но он чувствовал, что их любопытство растет с каждым шагом. Интересно, думал он, как скоро они станут задавать вопросы и кто из них заговорит первым. В конце концов это оказался Венн, но он сказал совсем не то, что Кахан ждал.
– Форестолы ушли, – сказал он.
– Хорошо; меня удивляет, что они следовали за нами, ведь им известно, куда мы идем.
– Нет, – возразил Венн, – форестолы не следовали за нами, они продолжали идти на юг. А теперь они ушли.
Кахан остановился.
– Что ты хочешь сказать? – спросил он.
– Я чувствовал их в лесу. А сейчас перестал.
– Я уже тебе говорил, – сказал Кахан, не в силах скрыть раздражение, – чтобы ты не уходил из этого мира, используя капюшон, не предупредив меня.
– Паутина Раньи охраняет, лес не причинит мне вреда, – сказал Венн.
Кахан бросил на монашку суровый взгляд, но она с огромным интересом разглядывала куст, приподнимая листья, чтобы выяснить, кто под ним живет.
– Лес не станет о нас заботиться, Венн. Во всяком случае, на уровне нашего понимания.
– А я думаю, что ты ошибаешься, – возразил Венн. – И форестолы действительно ушли. – Венн заговорил громче, он был чем-то недоволен.
– Ты совсем недавно начал сталкиваться с подобными вещами, Венн. – Гнев в нем продолжал тлеть, и Кахану пришлось приложить усилия, чтобы не говорить громче. – Возможно, ты не настолько контролируешь события, как тебе кажется.
Кахан опустился на одно колено и приложил руку к земле, пытаясь отыскать связь с паутиной Раньи, и какая-то его часть испытывала гнев из-за того, что он с такой готовностью к ней обратился. Он решил, что обязательно поговорит с монашкой, когда они окажутся вдвоем. Кахан винил ее в том, что Венн его не слушал. Паутина присутствовала, но ему было трудно к ней прикоснуться. Он сделал глубокий вдох. Постарался успокоиться, погасить горевший внутри огонь. Его питал страх, страх и тревога.
Падение.
Вверх.
Жизнь вокруг. Сотня, тысяча, миллион связей. И каждая – яркая, как огонь. У него возникло ощущение, что он смотрит вниз с ночного неба, – нет, словно стал его частью. Путешествует по нему. Деревья, растения, жизнь. И они в центре, как яркие точки. Расширяющийся круг, растущий вокруг них, точно взрыв. Корнинги, напуганные голосом Венна.
Еще дальше четыре световых точки, медленно тускнеющие, беспокоящие лес по мере того, как они удаляются, явно не принадлежащие этому месту; Дайон и его отряд, направляющийся в сторону Харншпиля – там им не суждено найти ничего хорошего. Теперь они не его забота. Паутина вращалась вокруг них, вызывая головокружение, наполняя его, давая вкус, зрение и звук в серебристо-черных тонах. Там что-то находилось, то, чего он не мог понять, подобно эху, но не звук.
Как память.
Но не форестолы. От них не осталось даже следа.
Кахан оторвал руку от земли, и на миг паутина Раньи повисла над Вудэджем и вокруг него. Он видел жизнь, подобно линиям, проходящим через все живое.
Он почувствовал огромную сеть грибницы под ногами и еще дальше что-то неправильное, что-то…
– Ты их нашел? – спросил Венн. Его выбросило из паутины. Трион выглядел довольным собой. – Ты их не нашел, верно?
– Верно, – сказал Кахан. – Должно быть, это какой-то фокус форестолов. Я их не почувствовал, когда они привели в действие свою ловушку.
– Они прячутся? – спросил Венн. – Как ты нас спрятал от хеттонов?
– Конечно нет, – ответил он, стряхивая с рук землю.
– Для этого тебе требуется капюшон.
Венн был расстроен, и Кахану снова показалось, что у него есть преимущество, перед тем как понял нечто, о чем никогда не думал.
Если бы он не знал, что у Венна есть капюшон, он бы не догадался. Он не почувствовал его в нем, когда встретился с Рэями. И форестолы действительно исчезли. Теперь возникали возможности, которых он не понимал и о которых даже думать не хотел.
– Форестолы живут в Вирдвуде многие поколения, – сказал он. – Кто знает, какими фокусами они овладели и как близко их подпускают к себе великие деревья. – Венн и Юдинни не сводили с него глаз. – Подумайте об этом, постарайтесь мне помочь.
– В чем именно?
– Я ищу растения и кусты, – сказал Кахан.
– Кахан, мы окружены растениями и кустами, – заметила Юдинни.
Кахан даже не посмотрел в ее сторону.
– Вы знаете, что такое короно-древо?
Они так на него посмотрели, что у него не осталось никаких сомнений – они понятия не имели.
Он вздохнул:
– Это небольшое дерево, куст. Круглый ствол, высотой с мое колено, у него длинные ветки – целые сотни.
– О! – На лице Юдинни появилась улыбка. – И каждая кончается парой листьев? А когда дует ветер, ветки громко стучат друг о друга?
– Да, – сказал он. – Именно так.
– Я знаю такой куст, – сказала Юдинни.
– Хорошо, – кивнул он. – Постарайся его не пропустить. Я ищу короно-древо и крест-кусты, ты их знаешь? – Юдинни кивнула, но Венн бросил на него недоуменный взгляд. – Это куст, Венн, его называют «крест», потому что внешние ветви перекрещиваются, чтобы создать клетку для внутренних листьев. Но сейчас внутреннее растение будет трудно увидеть, оно окружено листвой. Внешние листья ярко-красного цвета.
– Их будет нетрудно найти, – сказал Венн.
– Это ты так думаешь, – он огляделся по сторонам, – а мне пока не повезло.
Они продолжали идти в сторону Харна, пока Юдинни не остановилась.
– Смотрите! – воскликнула она. – Кажется это крест-куст? – Она указала между деревьями, все остановились, и Кахан услышал негромкий стук ветвей.
– Да, это он, идите за мной, – сказал он.
Кахан побежал к крест-кусту, возбужденный Сегур прыжками мчался за ним. Сотни прямых ветвей росли из общего ствола.
– Мы соберем ветки примерно с два моих пальца в самой толстой части. – Он поднял руку. – Видите два моих пальца, сжатые вместе? Нам нужно не больше и не меньше. – Он протянул руку и взялся за ветку, которая показалась ему правильной. – Если вы потяните, вот так, вниз, – он ухватился за ветку, – она сломается в том месте, где соединяется со стволом.