– Или ты лжешь, – сказала Кирвен, – чтобы спасти свою шкуру.
– Я поймала фальшивого Капюшон-Рэя. Посадила в клетку. И собиралась доставить его к тебе. – Она кивнула Кирвен. – Вся деревня была в страхе, они и не думали оказывать сопротивление. Я собиралась привести их в цепях, чтобы ты показала, что бывает с теми, кто тебя предал. – Кирвен молча смотрела, не осмеливаясь задать вопрос. – Венн его выпустил.
– Нет, – сказала Кирвен. Она была не в силах пошевелиться, могла лишь произнести одно слово. – Нет.
– Да. – Сорха снова подошла к прутьям клетки. Теперь в ее голосе появились нотки отчаяния? Может быть. – Посмотри мне в глаза, Высокая Леорик, и ты увидишь, что я не лгу.
Она так и сделала. Кирвен не знала, сможет ли она определить ложь по глазам человека, но обнаружила, что поверила Сорхе. Ей хотелось плакать, рвать на себе волосы, но только не здесь, не перед этой женщиной.
– Ты пытаешься объяснить свою неудачу.
Сорха покачала головой:
– Я знала, что трион важен. – Женщины находились так близко, что могли обменяться поцелуем; они смотрели друг другу в глаза, но без страсти, без жара – только лед. – Венн пробрался ночью в деревню, чтобы предать нас и освободить жителей. Я его использовала, заманив Кахана Дю-Нахири обратно. Он силен, Высокая Леорик, очень силен. – Она слега отодвинулась и отпустила прутья решетки. – Но глушаки сделали свое дело. Мы сразились с ним один на один.
– И ты проиграла, – сказала Кирвен.
– Нет, я одержала победу. Я лучше, чем он.
– Однако ты здесь, – возразила Кирвен.
– У него были помощники. – Кирвен обнаружила, что с трудом дышит, комната вдруг стала очень маленькой и жаркой. Она не могла позволить появиться реальной угрозе для Капюшон-Рэя – только не здесь, где правила она. – Две женщины с серой кожей сражались на его стороне, как настоящие демоны. Люди не могут обладать таким мастерством. Я думаю, что он заключил союз с Осере и использует чуждых существ из-под земли. Они убили всех твоих солдат и вынудили меня бежать. Они не умерли в свой срок.
Кирвен вздохнула. Заставила себя выпрямить спину.
– Ты думаешь, эта история поможет тебе спасти свою шкуру? Ты потерпела поражение, ты потеряла моего ребенка.
– Ты нуждаешься во мне, – сказала Сорха.
– Для чего?
– Харн нанес тебе оскорбление, и ты не можешь не ответить, иначе покажешь слабость. Венн выставил тебя слабой перед Рэем, и на это ты также не можешь не отреагировать. Ты балансируешь на лезвии ножа, Кирвен Бан-Ран. Рэи обязательно выступят против тебя – это лишь вопрос времени, – как только узнают, что ты снова потерпела поражение. Есть только один способ продемонстрировать силу: отправиться в Харн и раздавить его. Поймать твоего ребенка и заставить повиноваться. – Она наклонилась вперед, ее голос стал тихим, на губах появилась улыбка. – Но ты не можешь пойти в Харн, не взяв с собой Рэев, они будут возмущены, если ты так сделаешь. А в тот момент, когда ты скажешь, что Харн выступил против тебя, считай, тебе конец.
– Я возьму глушаки, мою личную охрану и…
Сорха облизнула губы.
– Галдерин захочет возглавить отряд, и он не станет брать с собой глушаки, чтобы не ограничивать свои возможности и не показать, что он не справится без помощи в роли твоего стража. – Сорха смотрела на нее. В этот момент Кирвен ее ненавидела за уверенность, за то, что она Рэй, но более всего за то, что Сорха была права. – Ты в ловушке: если останешься здесь, тебя сместят за то, что ты показала слабость, а если отправишься в Харн с уверенным в себе Галдерином, то умрешь. Не исключено, что Галдерин сам тебя убьет во время путешествия.
Она снова отступила, теперь Сорха выглядела намного спокойнее.
– Кахан Дю-Нахири – Капюшон-Рэй, Высокая Леорик. Без глушаков он возьмет силу от какого-нибудь жителя деревни и уничтожит твоих солдат. Но я живой глушак. Я сумею защитить тебя не только от Кахана Дю-Нахири, но и от твоих собственных Рэев. Только я способна сразиться с лесничим из Харна и уцелеть. – Внезапно в ее голосе появилось отчаяние. – Кирвен, вместе мы сможем придумать историю для Рэев о том, что произошло, чтобы ты не выглядела глупо.
Высокая Леорик посмотрела на Сорху.
Кирвен начала кое-что мысленно подсчитывать. Постаралась избавиться от головокружения, полная решимости не показывать слабости, скрыть панику.
– Или я могу не возвращаться в Харн, – сказала она, и как только эти слова прозвучали, Кирвен в них поверила. – Кахан Дю-Нахири на нас не нападал, он лишь ответил на нашу агрессию. Я скажу Рэям, что Венн погиб и Кахан вместе с ним. Ты и трион отдали жизнь за новых Капюшон-Рэев – и если мы туда не вернемся, он может больше никогда меня не побеспокоить.
Сорха вновь прижалась к прутьям решетки.
– Как отреагируют Капюшон-Рэи, когда узнают, что ты потеряла триона? – спросила она.
– Существуют и другие трионы, – сказала Кирвен. – Рэи живут долго. Они терпеливы.
– Нет, Рэи ведут себя не так, – прошипела Сорха. – Мы атакуем, мы смотрим в лицо возникающим проблемам.
– Но, Сорха, – напомнила ей Кирвен, – ты забыла, что я не Рэй. – На лице Сорхи появилось потрясение, на миг глаза широко раскрылись, а Кирвен повернулась и пошла прочь. – Впрочем, как и ты.
Когда она распахнула дверь, Сорха начала кричать:
– Ты нуждаешься во мне! Ты нуждаешься во мне!
Кирвен ничего не ответила, она продолжала идти по коридору. Стража молчала, Сорха продолжала кричать ей вслед. Кирвен предстояла встреча с Галдерином, и она понимала, что ей придется что-то ему рассказать. И поставить в известность Капюшон-Рэев в Тилтшпиле. Ситуация выходила из-под контроля. Высокая Леорик свернула за угол, теперь стражи уже не могли ее видеть, и ей показалось, будто она вот-вот упадет. Словно на нее со всех сторон обрушились порывы штормового ветра. Ее наполнил страх, полнейший и неумолимый, как сама земля. Мышцы отказывались подчиняться, она сжала кулак, поднесла его ко рту и по стенке сползла на пол. Кирвен кусала костяшки пальцев, чтобы подавить крик. Из глаз хлынули слезы, она разрыдалась так отчаянно, что все ее тело начало сотрясаться и она могла произнести только одно слово.
Имя.
– Венн, – прошептала она, на этот раз ее переполнял не гнев, а чувство вины.
49
Харн напряженно работал.
Первое кольцо рва вокруг деревни уже было построено, из выкопанной земли соорудили насыпь на дальней части рва, из которой торчали заостренные колья. Одна из возрожденных – та, которую он назвал в честь своей сестры, – стояла на верхней части насыпи перед стенами и наблюдала за работой. Во всяком случае, так все думали. Она оставалась настолько неподвижной, что могла быть статуей, поставленной в начале времен, когда по миру разгуливал Ифтал, а Осере еще не пали. Распиленные стволы деревьев положили через ров, чтобы иметь возможность входить в деревню; ворота, которые Кахан уничтожил, заменили, а Вудэдж отодвинули еще на пять шагов от Харна. Воздух звенел от ударов топоров.
Когда они подошли к Харну, работы остановились, все взгляды обратились на них, и Кахан почувствовал себя неуютно. Нет, его тревожили не взгляды, он к ним привык. Теперь жители деревни смотрели на него без неприязни. Они забыли, что он был бесклановым, его доспехи и указания, которые он выдал, изменили его в их глазах. Он бы предпочел, чтобы они демонстрировали ему прежнее презрение, ведь теперь у них имелись на то все основания. Кахан разрушил их жизнь, не сознательно, но если бы его здесь не было, людям Харна не пришлось бы превращать свою деревню в форт. Теперь им предстояло сражаться, и многие почти наверняка погибнут.
И он навлек на них все эти несчастья.
– Кахан! – Леорик Фарин вышла через ворота Тилт. Ее белый грим снова был безупречным. – Мы напряженно работали. – Когда она проходила мимо, возрожденная воительница ожила и последовала за Леорик навстречу Кахану. Венн и Юдинни еще оставались на полпути между Харном и лесом. – Тебе удалось разыскать Дайона, с ним все в порядке?
Кахан кивнул.
– Возникли небольшие проблемы с форестолами, но я на это и рассчитывал. – Она недоуменно наклонила голову. – Они обещали поставить нас в известность, когда будут приближаться Рэи, так что проследи за тем, чтобы все знали о возможном появлении форестолов и что они не несут опасности для жителей Харна.
Леорик кивнула.
– Мы многое успели сделать. – Она указала на деревню.
– Верно, – ответил он. – Им будет нелегко преодолеть рвы.
Из-за спины Фарин за ним наблюдали блестящие глаза возрожденной – интересно, о чем она думала?
Должно быть, она понимала, насколько все это безнадежно. Стены Харна по-прежнему были слабыми, в некоторых местах их вообще сняли. Фарин заметила его взгляд.
– Дерево на стенах сгнило. Воительница… – она повернулась и кивнула Нахак, – сказала, что лучше срубить новое дерево – его труднее сжечь, когда Рэи начнут посылать огненные шары. – Она подошла поближе к Кахану. – Тебе нужно попросить их не говорить об этом прямо – жители деревни боятся огня. – Он кивнул. – Скоро мы начнем рыть второй ров.
– А ты не пыталась сама попросить возрожденных поменьше говорить?
– Они хорошо умеют отдавать приказы, но сами не склонны слушать других, – ответила Фарин.
– Нахак, – сказал Кахан, – ты в течение нескольких поколений занималась войной и должна знать, что, если ты напугаешь этих людей, от них не будет никакой пользы.
– От них не будет… – начала возрожденная, но он ее перебил:
– Мы сделаем их полезными. Ты не хуже меня знаешь, что сражение бывает проиграно в голове еще до того, как это происходит на поле. – Она посмотрела на него. – И далеко не у всех главное желание состоит в том, чтобы умереть.
Сначала возрожденная не шевелилась, но потом медленно и величаво кивнула.
– Верно, – сказала она. – Я буду об этом помнить. – Она повернулась к Юдинни и Венну.
Сегур все еще оставался на шее у монашки. Венн тянул за собой связку веток и что-то бормотал себе под нос.