– Что за дар ты нам принес? – спросила Фарин, указывая на дерево, которое Венн тащил за собой. – Эти ветки не выглядят достаточно прочными, чтобы укрепить стену.
– Оно для других целей, – ответил Кахан. – Мы принесли ветви короно-древа и крест-куста.
– Зачем? – спросила Фарин.
– Будет лучше, если я расскажу всем сразу, – предложил Кахан.
Он сомневался, что жителям деревни это понравится, но лучше попытаться убедить всех сразу.
– Я их позову.
Фарин зашагала в сторону деревни и закричала, чтобы люди собрались на площади.
Возрожденная осталась с Каханом.
– Приглядывайте за ней, – сказал он.
– Мы служим тебе, – ответила она.
Ее голос был таким же мертвым, как она сама.
– Вы служите мне и чего-то хотите от меня, – сказал он. – Я намерен защитить деревню, а для этого мне необходима она. Жители никогда не будут верить мне так, как ей. – Возрожденная посмотрела на него – ее безмятежное лицо казалось высеченным в шлеме. – Так что охраняй ее, чтобы помочь мне.
– Я уже забыла, как сложно иметь дело с живыми, – призналась она.
– Ну, так привыкай, – посоветовал Кахан.
– И ты подаришь нам смерть.
– Если смогу, да.
Возрожденная постояла неподвижно несколько мгновений, затем кивнула и последовала за Фарин.
А Кахан, в свою очередь, пошел за ней, но замедлил шаг, пропуская вперед Юдинни.
– Ты не идешь, Кахан? – спросила она.
– Я немного задержусь, Юдинни, – ответил он. – Иди с Фарин и помоги ей собрать жителей деревни, благослови их, если это поможет.
Монашка кивнула, но как только сделала первый шаг на деревянный мостик, переброшенный через ров, Сегур спрыгнул с ее плеч и побежал к Вудэджу.
– Для яростного охотника, – сказала Юдинни, – этот гараур ведет себя слишком трусливо.
– Он избегает людей, – сказала Фарин, – может быть, это мудро?
Юдинни рассмеялась.
– Может быть, – ответила она, переходя ров по деревянному мостику.
Колья, торчавшие с другой стороны, выглядели новыми. Кахан посмотрел вниз. Жители деревни использовали и старые колья.
Их установили на дне рва. Хотя он шел медленно, Кахан не услышал шагов Венна, шедшего по мосту за ним. Трион стоял по другую сторону рва. Он смотрели на Кахана, синяя линия на лице уже перестала быть яркой, на бритой голове начали расти темные волосы. Он бросил вязанку с ветвями, и та покатилась по земле.
– Что ты делаешь, Венн? – спросил он. – Харн нуждается в том, что ты принес.
– Но не во мне, – сказал Венн. – Во мне деревня не нуждается.
– Деревня нуждается в каждом из нас, Венн.
Трион покачал головой:
– Нет, я думал над тем, что ты сказал форестолам. – Он отвернулся и потер голову с отраставшими волосами. – Рэи приходили за мной. И снова придут. Эти люди, – трион указал на Харн, – ты им необходим, чтобы за них сражаться. – Венн оглянулся на Вудэдж. – Но я им не нужен. Я не буду сражаться, но именно из-за меня сюда придут Рэи.
Кахан почувствовал смущение, он не понимал, почему у триона возникли такие мысли.
– Венн, – сказал Кахан, перешел через мостик и положил руку ему на плечо. – Рэи возвращаются из-за меня. Именно я причина того, что они хотят стереть с лица земли деревню. Мы оба знаем, кто я такой, новые Капюшон-Рэи не могут допустить ни малейшей конкуренции.
– Но форестолам ты сказал совсем другое.
Трион отвернулся, чтобы скрыть слезы – так ему показалось.
Испытывал ли он такую же тревогу в молодости, искал ли во всем свою вину? Кахан не помнил, но его юность никто не назвал бы обычной. Однако он не думал, что у Венна было иначе.
– Ты прекрасно знаешь, что форестолы ненавидят Рэев. – Венн пожал плечами. – Если бы я рассказал им, кто я такой, они убили бы меня на месте и даже не стали бы слушать, что я скажу. – Он повернул голову триона к себе; слезы оставили синие следы на его щеках. – Рэи здесь из-за нас обоих, это правда. Но именно я привел их в Харн. – Он попытался отыскать слова поддержки, но прошло слишком много времени с тех пор, как он кого-то утешал, однако сейчас ему этого очень хотелось. – Если ты решишь уйти, я не стану мешать. – Он посмотрел через плечо и продолжал, понизив голос: – Правда в том, что отсюда едва ли кто-то уйдет. – Трион посмотрел на Харн. – Ты знаешь, как действуют Рэи, Венн, – продолжал он. – Ты знаешь, что все в деревне погибнут.
– Но не я. – Трион выглядел встревоженным. – Они меня не убьют.
– Я бы не был так в этом уверен, Венн. Ты их предал, – сказал Кахан.
Трион отвернулся. Посмотрел вниз. Потом сделал глубокий вздох.
– Они не причинят мне вреда, Капюшон-Рэи нуждаются во мне. – Затем он заговорил очень быстро: – Без меня мир будет невозможно повернуть.
Кахан заморгал. Венн был ребенком Высокой Леорик, и это делало его важным, но то, что он сейчас сказал, все меняло.
– Когда в войне будет одержана победа, Рэи соберутся в Тилте и будут принесены жертвы. Они направят полученную силу в тафф-камни перед великим камнем в Тилтшпиле. – Голос триона был полон скорби. – Эти смерти станут неизбежными из-за моего существования. – Он снова отвернулся. – Сила будет слишком велика даже для Капюшон-Рэев. Трион с капюшоном должен встать между ними и великим тафф-камнем. Именно так мир может быть повернут, и тепло перейдет на север. – Венн посмотрел на Кахана, повторяя слова наизусть, – очевидно, множество раз их слышал. – Я проводник. Я точка опоры, а Капюшон-Рэи – рычаг. – Он всхлипнул.
– И поворота без тебя не будет, – едва слышно проговорил Кахан.
– Они никогда не остановятся, – сказал Венн, – до тех пор, пока я здесь. – Кахан облизнул губы и немного подумал. – Они никогда не остановятся.
– А ты, Венн, – сказал Кахан, – ты это переживешь?
Трион обхватил себя руками.
– Никто мне не говорил. – Венн посмотрел Кахану в глаза. – Мне следует бежать – и они последуют за мной. Я всего лишь одна жизнь. Я могу спасти целую деревню.
Кахан стоял в согревавшемся воздухе Малого, не зная, что сказать. Потом он положил руку на плечо Венна.
– Харн обречен вне зависимости от того, будем мы находиться здесь или нет, и это моя вина. Что бы ты об этом ни думал. – Его разум мучительно искал выход. И у него возникла надежда, совсем небольшая, но иногда ничего другого и не требуется. – Но если ты останешься, Венн, то действительно можешь спасти Харн.
– Как? – спросил он.
– Нам нужно удержать Рэев в течение одного дня, Венн, всего одного дня. Затем они отступят и начнут строить осадную машину для обстрела деревни. Если у них будет хотя бы пара сильных Капюшон-Рэев, им даже не потребуются машины. Но пока они будут готовиться, жители поймут, что защитить Харн невозможно, и мы сможем сбежать в лес вместе с ними. – Венн посмотрел на него, не понимая, как это связано с ним. – Но ты, Венн, слишком ценен для них, чтобы они стали метать в нас огонь или камни. Я сказал правду форестолам, хотя сам тогда этого не знал. Им необходим ты, и они будут вынуждены подойти близко, если рассчитывают захватить тебя живым. Они не смогут метать в нас копья, не говоря уже об огненных шарах. Ты дашь нам шанс, Венн. Если кому-то из этих людей суждено спастись, то только благодаря тебе.
Трион продолжал на него смотреть.
– Так что выпрями спину и принеси дерево. Теперь оно становится особенно важным.
Он повернулся к Харну.
На них через стену смотрел мясник Онт.
Кахан не сомневался, что Онт находился слишком далеко, чтобы что-то услышать, но лес обладал странными свойствами, звуки здесь иногда разносились далеко.
Мясник отвернулся.
– Пойдем, Венн, – сказал Кахан. – Нам еще очень многое нужно сделать.
Они вернулись в Харн, и, вопреки дырам в стене недостаточной глубине рва, он увидел новый смысл в обороне деревни.
Жители Харна собрались перед святилищем Тарл-ан-Гига, и с ними говорила Юдинни. Они были одеты в яркие цвета, стояли парами и тройками и смотрели на монахиню. Странно, но издали Юдинни казалась немного выше, чем он помнил, и с более длинными ногами. Наверное, дело было в каком-то искажении пространства между святилищем и Юдинни. И еще он подумал, что она умнее, чем он предполагал. На месте Юдинни он бы разрушил святилище Тарл-ан-Гига, чтобы показать, что теперь здесь правит Ранья. Однако Юдинни не стала так поступать, она понимала, что люди напуганы и им необходимо видеть что-то знакомое. Она стояла перед ними и рассказывала одну из старых легенд об Ифтале, о том, как он любил людей настолько сильно, что был готов разорвать с ними связь.
– …И помните, – прокричала Юдинни, – когда капюшоны пришли в первый раз, люди считали, что они скорее проклятие, чем благословение. Они были напуганы, потому что Осере их запрещали. Но они их запретили, потому что боялись. – Кахан улыбнулся, думая о том, как она готовит людей деревни к тому, что он принес. – А теперь я вижу, что пришли наши защитники. – Юдинни показала на него с Венном. – Нам следует их послушать и помнить о том, что вам не следует поддаваться страху.
Кахан был благодарен ей за эти слова, но знал, что, как бы Юдинни ни старалась их подготовить, страх приближался.
Страх, какого они еще никогда не испытывали.
50
Он потянул за собой парившую связку палок к центру деревни. Возрожденные стояли по обе стороны ворот, как две статуи, жители собрались перед святилищем, и воздух наполнял шум их голосов. У Лесных ворот фермер, разводившая летучие пасти, Сенгуи, использовала их, чтобы поднимать тяжелые куски дерева. Пасти были привязаны сетью веревок и давали подъемную силу, которая позволяла переносить дерево. Такое устройство Кахан видел только у военных, – возможно, Сенгуи служила в армии.
Постепенно разговоры стихли, жителей деревни заинтересовало то, что принес Кахан. Он развязал пики из веток крест-куста и сложил их с одной стороны, потом разрезал летучую лозу на вязанке короно-древа, и оно со стуком упало на землю. Кахан проследил взглядом за летучей лозой, которая поднялась в холодное голубое небо.