– Они убьют нас всех за то, что мы возьмемся за луки! – крикнул кто-то из толпы.
Эйслинн рассмеялась.
– Сколько раз вы видели лесничего в Харне? – Она оглядела толпу. – Ну? Много раз, верно? Он всегда приходил с посохом. – Покажи им, лесничий, – сказала Эйслинн. – У меня возникло подозрение в тот самый момент, когда я в первый раз тебя увидела. Покажи им.
Теперь все снова смотрели на него.
– Давайте подойдем к воротам Тилт, – сказал Кахан. – Юдинни, принеси мой заплечный мешок из дома Леорик.
И он повел их к открытым воротам Тилт.
Кахан встал у ворот, его окружила толпа, все ждали, когда Юдинни принесет заплечный мешок. Он вытащил тетиву из мешка, спрятал ее в ладони и повернулся к толпе, которая слегка отпрянула, не подходя к самим воротам, словно внутри им не грозила опасность.
Но в Харне для этих людей уже не осталось безопасных мест.
– Я человек с посохом, – сказал он. – Вы знали меня таким с тех самых пор, как я впервые пришел в вашу деревню. – На него оценивающе смотрело множество глаз. – Я вам не нравился. Я бесклановый, у меня нет краски на лице, я не ношу грим. Может быть, со временем некоторые из вас меня приняли, а кто-то даже был рад. Но я всегда оставался для вас бесклановым с посохом. Посохи – распространенная вещь в Круа, не так ли?
Они с опаской смотрели на него. Он выпустил один конец тетивы из ладони.
– Смотрите. – Кахан согнул лук в дугу и быстро завязал тетиву. – Теперь я вне закона, – сказал он, указывая на лук, – тот, кого нужно бояться и ненавидеть. – Толпа смотрела на него, не отводя глаз. – А теперь я покажу вам почему. – Он поставил один конец лука на землю. – Большинство Рэев способно атаковать противника на расстоянии всего в несколько шагов. Ты, – он указал на Онта, – выбери дерево. – Кахан вытащил стрелу из колчана. – Ну, Онт?
Мясник молча смотрел.
– Молодое плечо-древо, – Онт указал, – между двумя большими жар-древами.
Мясник выбрал тонкое дерево, рассчитывая, что Кахану будет труднее в него попасть, хотя на самом деле поможет доказать его правоту. Попадание в тонкое деревце подчеркнет мастерство лучника.
Он натянул тетиву.
Прицелился. Кахан не спешил. Сделал глубокий вдох.
И спустил тетиву.
Опустил лук. Кахан наблюдал за стрелой, описавшей дугу в холодном воздухе. Красивое зрелище – стрела в полете, хотя цель была смертоносной и заканчивалась болью и пролитой кровью.
Он сделал глубокий вдох.
Стрела поднималась вверх.
Начала падать.
Попала в цель, с треском расщепила тонкий ствол и повалила деревце. Даже если бы Кахан сам выбирал цель, результат не мог получиться более впечатляющим. Жители деревни ахнули. На лице мясника появилось кислое выражение.
– Они не могут причинить вам вред, пока не окажутся рядом с вами, – сказал Кахан. – И если Сенгуи права и вы сможете купить свою безопасность ценой моей жизни, вы всего лишь обычные жители деревни с посохами в руках.
– Ты можешь научить нас стрелять так, как ты? – спросила ткачиха Манха.
– Нет. – Он решил, что не станет им лгать. – Но я могу научить вас наполнить небо стрелами. Создать бурю, сквозь которую никто не пройдет без вреда для себя. Этого может оказаться достаточно.
– А теперь пойдем, – сказала Фарин своим людям. – Я сомневаюсь, что сделать лук легко и достаточно срезать короно-древо. Пусть лесничий нам покажет.
Они не стали кричать, показывая свое согласие. Просто пошли обратно в деревню, пока у ворот не остались Кахан и Онт.
– Я буду с нетерпением ждать момента, – сказал мясник, – когда тебя отдадут Рэям.
И он пошел в сторону деревенской площади, оставив Кахана одного.
В глубине леса
Ты всегда мальчик и никогда Кахан. Иногда тебе кажется, что никто в монастыре не знает твоего имени. Когда-то ты думал, что одетая в роскошные одеяния Сарадис, Высокая жрица Зорира, заботится о тебе. Если бы ты немного подумал о том дне на ферме, ты бы понял, что она так и не спросила твоего имени. Для нее ты лишь инструмент.
Конечно, ты не понимаешь, ведь ты ребенок и мыслишь как ребенок.
Как любой другой инструмент, ты будешь полезным, пока не сломаешься. И тогда тебя выбросят и поищут что-то более прочное.
51
Стены смыкались вокруг нее.
Такое происходило с Кирвен уже много дней. Медленная и неотступная клаустрофобия, которая с каждым днем становилась все сильнее.
И одновременно у нее было постоянное ощущение, что за ней следят. И каждый Рэй, солдат, слуга или монах, проходивший мимо нее, знал правду. Все знали. Это лишь вопрос времени.
Появятся новости. Люди начнут говорить. Она будет разоблачена.
Неудача.
Проходили дни, свет перемещался по небу, Капюшон-Звезда танцевала в ночи, а она оставалась.
Но страх не покидал ее никогда.
Стены смыкались вокруг нее. Она знала, что спасения не было, огромная тяжесть Тилтшпиля ее раздавит, и она останется лежать под ним, превратившись в пустоту.
Все, что было ей дорого, исчезло; остался только страх.
– Высокая Леорик? – Стук в дверь. Фалнист. Сейчас день? Неужели время пришло? Но почему Галдерин, а не Фалнист, хотя трион станет радоваться ее падению, как любой из них. Ей казалось, что она испытает почти облегчение. Снова стук. – Высокая Леорик, у нас новости. – Как ей хотелось сказать, чтобы ее оставили в покое. Она выглянула в окно. Снова подумала о том, что там ее ждала свобода. Взобраться на посадочную площадку для маранта и спрыгнуть вниз, закончить все мучения, пролетев в холодном чистом воздухе Харншпиля. – Высокая Леорик, посольство желает вас видеть.
Она встала.
Подошла к двери. Открыла ее.
– Кто? – Она заставила это слово прозвучать, как вызов.
– Нам практически ничего не сказали, Высокая Леорик, но они прибыли из Харна, – доложил Фалнист, – и принесли с собой письмо с предисловием от Леорик Большого Харна.
Стены смыкались. Все плотнее и плотнее. Пространства для движения почти не осталось.
Она не могла сделать вдох. Харн. И они втянули Большой Харн…
– Высокая Леорик, с вами все в порядке?
– Я в порядке, Фалнист, – сказала она пересохшими губами. Кажется, момент настал. Позволить стенам сомкнуться? Или броситься в воздух? – С кем говорили эти люди? – Фалнист смутился, на его лице появились морщины, не вызывало сомнений, что он вынашивал какой-то коварный план. – Только со стражами при входе, а те поставили в известность меня.
– Они объяснили причину своего прихода? – Фалнист немного подождал; пусть его заберут Осере, если он что-то скрывает. – Если ты что-то от меня утаиваешь, Фалнист, то тебя ждут жесткие последствия.
Трион поклонился.
– Конечно, Высокая Леорик, я не храню никаких секретов. Я могу лишь повторить то, что они сказали. – Фалнист пожал плечами и отвел глаза. – Хотя это кажется не слишком вероятным.
– Говорите.
Неужели Фалнист ей откажет?
Неужели ее власть настолько ослабела, что Фалнист осмелится ей отказать?
– Я слышал, что они говорили о древопаде.
Несколько мгновений она не могла дышать. Возможности. Проблемы. Опасность. В голове у нее все смешалось. Мир поплыл перед глазами.
– Поместите людей из Харна туда, где их не будут беспокоить и никто не увидит, – сказала Кирвен. – Пусть ждут, когда я приду.
Фалнист смотрел на нее, сообразив, что в голове Высокой Леорик идет какая-то работа, но не понимая, о чем именно она думала.
– Иди! – резко сказала Кирвен.
Она ждала. Кирвен точно знала, сколько времени потребуется триону, чтобы покинуть ее комнаты и спуститься вниз по лестнице. Свернуть во внешние помещения.
Кирвен побежала.
Вниз, по коридору, через Харншпиль, направляясь к темницам. Мимо безмолвных стражей, в помещение, где держали Сорху.
– Я все еще жду своего палача, Высокая…
– Молчать! – прошипела Кирвен. – Ты сказала, что мы нужны друг другу, что ты имела в виду? – Сейчас Сорха не выглядела расслабленной, равнодушной и уверенной в себе. Она замерла, словно попала в ловушку. Только ее глаза двигались, наблюдая за Кирвен. – Ну? Ты действительно так думала?
Сорха кивнула.
Кивок получился медленным, скорее она была удивлена, словно не ожидала такого поворота событий.
– Да, – сказала Сорха.
Очень тихо.
– В таком случае у нас появилась возможность, – сказала Кирвен. – Один шанс.
– И в чем он состоит?
Кирвен облизнула губы, но во рту все так пересохло, что это не помогло.
– Сюда пришли люди из Харна.
– В таком случае нам обеим конец, Высокая Леорик, – сказала Сорха.
Кирвен покачала головой:
– Нет, если у нас будет четкая версия событий, – сказала Кирвен. – Правда будет потеряна из-за волнений.
– Волнений?
– Они принесли новость о древопаде.
– Возле Харна? – спросила Сорха.
Кирвен кивнула.
– Сколько они видели, Сорха?
Рэй закрыла глаза, возвращаясь к событиям в Харне.
Она вновь пережила всеобъемлющий ужас, который испытала, когда возрожденные убивали ее солдат.
– Почти ничего, мы заперли их в домах, как пленников. – Она замолчала и задумалась. – Но некоторым пришлось работать, они могли видеть фальшивого Капюшон-Рэя в клетке. Дома у них жалкие, с множеством дыр, так что трудно сказать наверняка.
Кирвен немного подумала.
– Никто не знает, что ты здесь, – сказала Кирвен. – Скажем, что ты недавно вернулась. Жители Харна тебя предали и позволили Дю-Нахири напасть на тебя во сне.
– Жители деревни расскажут другую историю, если их допросить, – возразила Сорха.
– Вот почему допрос будешь вести ты, Рэй Сорха. – Высокая Леорик шагнула вперед и отперла клетку. – Теперь мы связаны, хорошо это или плохо. Мы обе потерпели неудачу в Харне, и если кто-то узнает правду, нас обеих сочтут слабыми.
– Все равно получится, что я не справилась, Высокая Леорик, – сказала Сорха, – и после этого, с учетом того, кем я стала, ни один Рэй не станет меня поддерживать.