Она кивнула.
– Как только мы узнаем, что Рэи подошли, мы перерубим опоры, и мост не удержит многих. Мы наполнили ров грязью из ям кожевенников, но вы, наверное, и сами чувствуете запах.
– Хорошо, это окажется для них неприятным сюрпризом.
Кахан увидел, как Онт покраснел, услышав его слова, увидел страх в глазах мясника, когда прозвучали слова об атаке. Затем это потеряло смысл. Послышался крик:
– Они наступают!
58
Они не стали продвигаться далеко.
Поначалу.
Шеренга Рэев состояла из двух стволов, сто шестьдесят солдат в доспехах из грубой коры. Командиры стволов в доспехах из более гладкой коры стояли перед ними, держа в руках трепетавшие на ветру маленькие треугольные флажки, которые указывали на их принадлежность к синим и своей родной области. За каждым командиром ствола заняли позиции по два командира веток, над ними развевались синие флаги нового Капюшон-Рэя, два желтых – Мантуса и один пурпурный – Стора, четвертая ветка показывала синюю звезду на красном фоне Джинненга. На миг Кахан удивился, увидев флаг Джинненга. Он думал, что самый могущественный из округов юга уже пал. Пока не сообразил, что это сделано именно для такой цели. Если бы Джинненг пал, они бы об этом услышали, даже в далеком северном Харне, война была бы закончена, и весь Круа готовился бы к наклону, за которым последуют грандиозные празднества.
За каждой веткой стояли два Рэя. Кахан удивился, что их пришло так много, у него появилась уверенность, что были и другие, которых он не видел, – они готовились к атаке на Лесные Врата.
Он чувствовал себя странно, когда стоял на укрепленной стене, пусть и примитивной, и смотрел на наступавшую армию врага. Это устрашало и вызывало тревогу, бремя ответственности давило на плечи.
Но одновременно бодрило. Словно он был создан именно для такого противостояния.
Платформа казалась надежной у него под ногами, стены защищали до бедер. Кахан провел рукой в латной перчатке по шероховатому дереву. Завитки и текстура дерева были хорошо ему знакомы. Он знал дерево почти всю жизнь, работал с ним, жил в его окружении. В половине длины его руки находилась вторая стена, немного выше, а между ними оставалось свободное пространство. Вокруг свистел ветер, флаги Рэев шелестели. Кахан слышал негромкое позвякивание фарфоровых амулетов на древках флагов. Командир ствола выкрикнул приказ, и солдаты подняли копья. За ними виднелись деревья, голые в разгар Сурового, темные на фоне неба, точно скелеты окружили армию.
Прямо перед стенами находилась круглая яма, заполненная грязью, под которой скрывались острые колья. Перед мостом, ведущим к Воротам Тилт. Далее была вторая яма, а перед ней стоял невысокий частокол, – атакующие наверняка отнесутся к нему презрительно и увидят в нем доказательство неумения жителей Харна себя защитить.
Но частокол построили здесь не для того, чтобы остановить врага, это была веха.
Кахан заставил свои доспехи стать более эффектными, на локтях и плечах появились небольшие рога, на забрале – лицо. Все это показалось ему странно знакомым, словно мир утратил фокус и две жизни наложились одна на другую. Одна прежняя и та, что ему предстояло встретить здесь. Он крепче сжал руки на стене и подумал, что, быть может, Юдинни права. Возможно, его привела сюда Ранья?
– Почему они остановились? – Фарин смотрела на врага, когда к ним подошла Анайя.
– Хотят произвести впечатление, – сказала форестол и сплюнула в пространство между стенами.
Ветер стих, и от вони ям кожевенников Кахана затошнило.
– Они хотят, чтобы мы их увидели, – добавил Кахан.
– Оружие! – крикнул командир ствола, и по лесной прогалине прокатилось эхо, которое отразилось от стен Харна.
Затем сотни копий ударили в землю.
– Вперед! – Солдаты сделали выпад и одновременно выкрикнули: – Анха! – Волна звука ударила в Харн.
Фарин вздрогнула, а форестол смотрела на врага с легкой улыбкой.
– Вольно! – Затем последовал новый крик: – Юэль!
Солдаты выпрямились, копья вновь уставились в небо, превратившись в лес, лишенный листьев, совсем как Вудэдж.
– А что они делают теперь? – спросила Фарин.
– Показывают, какие они профессионалы, – ответил Кахан. – Они хотят, чтобы мы поняли, что они армия, а мы нет.
– Так я и думала, – призналась Фарин.
– Однако они все равно умирают, – сказала Анайя, сняла с плеча колчан со стрелами и поставила его возле деревянной стены. – Теперь они подойдут и постараются возобновить переговоры.
Фарин с недоумением посмотрела на Кахана.
– Никто не хочет сражаться, Леорик, – сказал Кахан. – Даже Рэи. Они получают от жестокости удовольствие, но война опасна и непредсказуема.
– Тем более для них. – Анайя постучала своим луком о стену. – Они хотят, чтобы мы сдались и они вели игру по своим правилам, не подвергаясь опасности. Но я играть с ними не намерена; Рэи любят ломать свои игрушки. – Она отвернулась, когда произносила эти слова, и на ее лицо, которое пряталось под капюшоном, легла тень.
– Смотрите, – показала Фарин.
Один из Рэев вышел вперед.
Когда он проходил мимо шеренги солдат, пятеро последовали за ним, один нес знамя с летучей пастью, чьи щупальца были расставлены в стороны, в каждом зажато по копью. Они шли медленно, уверенно и остановились в пятидесяти шагах от стены. Свет отражался от поверхности доспехов, подчеркивая символы, начертанные сверкавшим соком грибов, – история жестоких схваток на сияющем дереве.
На забралах были нарисованы улыбавшиеся лица с острыми носами.
– Я Рэй Кондорин из Тассшпиля! – крикнул он.
– А где Рэй Галдерин? – прокричал в ответ Кахан.
– Рэй Галдерин планирует атаку. У него нет на тебя времени. – Он обернулся и посмотрел на своих солдат, потом снова обратил лицо к Харну. – Но я вырос в маленькой деревушке в Мантусе, очень похожей на вашу. Высокая Леорик просила меня вам помочь.
– Он сказал, что у нас есть время до того, как свет окажется в зените! – крикнул в ответ Кахан.
– И ваше время прошло, – сообщил Рэй Кондорин, хотя это было не так. – Ваши люди знают, как действуют Рэи.
Рэй поднял забрало. Он очень странно выглядел – такими бывают стареющие Рэи, и возникает ощущение, будто это уже не совсем человек. Глаза Рэя Колдорина были очень бледными.
– Они знают достаточно, – ответил Кахан.
– Войне на юге требуются Рэи, – продолжал Кондорин. – А Рэям нужны жизни. Одна жизнь может слабо мерцать, как свеча, в течение почти половины сезона. – Кондорин смотрел вверх, старался, чтобы его голос услышали за стенами. – Это далеко не самый лучший способ умереть, боль будет почти такой же, как у вашего друга – того, что горит, а может быть, даже сильнее.
– Ты даешь нам хороший повод сражаться! – крикнул в ответ Кахан.
– Нет, если вы откроете ворота, мы накажем только тебя, Кахан Дю-Нахири, и Леорик, и больше никого. – Интересно, почему Рэй не солгал и не обещал, что и Леорик также будет свободна? – Итак, вы откроете ворота? Спасете остальных жителей деревни?
Анайя двигалась так быстро, что Кахан не успел ее остановить. Она схватила стрелу, натянула тетиву и прицелилась.
Стрела со свистом пронеслась по воздуху, вошла Рэю в лоб, и он рухнул на покрытую льдом землю.
Смерть наступила мгновенно. Несколько мгновений солдаты не понимали, что произошло. Потом повернулись и побежали обратно.
– Я ответила на твой вопрос? – прокричала Анайя вслед убегавшим солдатам.
– Я хотел сохранить в тайне наших лучников, – сказал Кахан.
– А я говорила, – сказала Анайя, присев на корточки рядом с колчаном и вытаскивая следующую стрелу, – что осталась здесь, чтобы убивать Рэев.
Под ними, разбросав руки, на земле лежало тело Рэя Колдорина. Фарин не могла отвести от него глаз.
– Я никогда не видела мертвого Рэя, – сказала она. – Я не думала, что они могут умереть.
– Ты увидишь других мертвых Рэев еще до того, как день закончится, – обещала Анайя, выпрямилась и свистом призвала на стену еще четверых лучников.
– Теперь обратного пути нет, – сказала Фарин.
– Его никогда не было, – ответил Кахан.
Послышался зов горна, нарушившего тишину дня, шокированного смертью. Затем они услышали крик.
– Готовься! – прозвучал полный гнева мрачный голос.
Копья были опущены, солдаты тут же начали маршировать, наполнив воздух грохотом своих шагов.
Кахан почувствовал, как у него внутри образовался лед. Время пришло. Теперь жизнь каждого жителя деревни будет зависеть от его решений.
«Избыточная уверенность, – прозвучал в его ушах голос Наставника Войны так ясно, словно монах стоял рядом с ним, держа плеть в руке, приготовившись наказать его за ошибки, – это недостаток, Кахан, но отсутствие уверенности – еще хуже».
Рэи были полностью уверены в себе. Ему в голову пришла новая мысль, и он повернулся.
– Фарин, – напряженно проговорил он, стараясь не показать своей тревоги. – Приведи всех наших лучников к воротам. И форестолов с другой стены.
– Но ты сказал, что солдаты могут атаковать с другой стороны, когда мы отвлечем все силы сюда. – На лице Фарин не было тревоги, только недоумение.
Стоявшая за ее спиной Анайя насмешливо улыбнулась.
– Так и будет, – сказал Кахан. – Но не в этот раз. Только не во время первой атаки. Рэи в себе уверены. Слишком уверены. Мы для них обычная лесная деревня, они думают, что смогут нас легко растоптать и им не потребуется сложная тактика. – Он посмотрел на солдат. – Сейчас мы будем защищать эту стену всеми силами и расквасим им нос.
– А если ты ошибся? Если они атакуют еще и стену у Лесных Ворот? – спросила Фарин.
– Они не станут так поступать. – Он произнес это с уверенностью, которой у него не было, но решение принято, а он знал, что командир, который сомневается, еще хуже, чем его отсутствие. – Однако мы оставим одного часового на стене Лесных Ворот – с очень громким голосом.
Его ответ прозвучал слишком грубо, и на лице Фарин появилась обида, но было уже слишком поздно пытаться что-то исправить.