Она кивнула, поспешно спустилась вниз и побежала через деревню.
– В атаку! – прогремел голос над прогалиной.
Сражение началось. Кахан знал, что теперь он должен держаться, стоять гордо и смело, пока враг наступает. Делать вид, что не испытывает ни малейшего страха, сомнений или тревоги.
Гром барабана эхом отдавался у него в ушах.
Мерный шаг маршировавших солдат сбивал ему дыхание, и оно стало хриплым от напряжения. Страх, что он подведет Харн, стал почти всеобъемлющим. Медленное наступление врага должно было его раздавить. Раздавить их всех.
– Ты все сделал правильно, – сказала Анайя, заставив его отвести взгляд от наступавшего врага. – Ты в первый раз заговорил как человек, заслуживающий носить такие доспехи. – Она повернула голову и посмотрела на приближавшихся солдат, шагавших в такт барабанному бою. – Будем надеяться, что ты прав, в противном случае сражение будет коротким. – У него так пересохло во рту, что он не смог ответить. Жители деревни с криками бежали к стене с Воротами Тилт. Солдаты приближались. – Трусы остаются вне досягаемости. – Анайя сплюнула через стену.
Форестол была права, Рэи находились за шеренгами, перед каждым стояло по четыре солдата. Он нигде не видел Сорхи, глупцы решили ее не использовать. Она хорошо знала эти места и деревню. Еще один признак избыточной уверенности. Внизу собрались жители деревни.
Нервное напряжение перешло в болтовню.
– Как ты думаешь, когда они выйдут на нужную дистанцию? – шепотом спросил Кахан у Анайи.
Он заранее поставил вешки, но сейчас ему хотелось отвлечься. Было трудно просто стоять и смотреть.
– В моей зоне поражения – уже скоро. – Она посмотрела на жителей деревни. – Ну, а для них? Им придется подождать, впрочем, ты и сам это знаешь.
Крик. Дайон, медленно сгоравший заживо. Жители деревни всякий раз вздрагивали, когда слышали, что он не выдерживал боли.
Кахан опасался, что их дух будет сломлен еще до того, как они успеют выпустить стрелы. Он должен был действовать.
– Я скоро вернусь, – сказал он и спрыгнул со стены. – Тихо! – крикнул Кахан, двигаясь между сельчанами. – Вставайте в шеренги, как во время наших тренировок. – Они с тревогой посмотрели на него. – Сейчас выпадет наш шанс, – продолжал он. – Они не знают, что мы располагаем силой. Они считают нас слабыми. – Он поднял свой лук. – С его помощью. Сегодня. Мы покажем им, что сильны.
– Они собираются нас убить. – Кто-то произнес эти слова так тихо, что Кахан не смог разглядеть говорившего.
– Нет, – сказал он. – Этого не будет. Мы будем их убивать. И прикончим достаточно. Они отступят, а ночью мы уйдем в лес.
Но страх все еще витал в воздухе.
Такой же реальный, как бой барабана.
Гром марширующих солдат. Все ближе.
Крик человека, который медленно сгорает живьем.
Почти три сотни настоящих солдат. Восемь или больше могущественных Рэев. Уже рядом со стенами.
Они пришли, чтобы отнять жизни у этих людей.
– Стройтесь, как я вас учил. – Кахан пробирался черед толпу в сторону дома Леорик, из которого доносились крики. Фарин следовала за ним. – Я скоро вернусь.
Внутри он нашел Юдинни и Венна, они удерживали Дайона, пытаясь засунуть ему в рот растолченную траву.
– Что вы делаете? – спросила Фарин, вбегая в дом вслед за ним.
Дайон снова закричал.
– Огонь поднимается вверх по телу, – ответила Юдинни. – Мы пытаемся дать ему сонной травы, чтобы как-то ослабить боль, но он так сильно сжимает зубы, что у нас не получается.
– Его крики, – сказал Кахан, – пугают сельчан. Они теряют присутствие духа. – «Как и он сам», – но Кахан не мог произнести вслух эти слова.
– Ты бы и сам кричал, если бы горел заживо, – сказала Фарин.
Она опустилась на колени возле несчастного, Юдинни и Венн продолжали бороться с Дайоном, чьи мышцы спазматически сжимались.
– Иногда, – сказал он, протягивая руку к ножу у себя за поясом, – будет добрым делом остановить боль, в особенности если речь идет о мучениях, которые испытывает Дайон. – Он вытащил нож. Теперь все смотрели на него. – Это одна жизнь, но она может спасти многие. Мораль…
– Нет, – сказал Венн. – Мы не можем.
– Ты готов позволить ему гореть и дальше? – прошипел Кахан.
– Венн, – сказала Юдинни, – то, что ты сделал для Дарманта, то, что можешь сделать для других раненых… может быть, тебе по силам уменьшить его боль? – Трион посмотрел на монахиню.
– Я не знаю…
– Ты должен попытаться, или нам следует позволить Кахану избавить его от страданий.
– В прошлый раз Венн едва не умер, – напомнил Кахан.
– Нам нужно лишь заставить его проглотить сонную траву, – сказала Юдинни. – Она его успокоит. И поможет придать уверенности деревне.
Венн огляделся по сторонам. Кахан сделал глубокий вдох.
– Хорошо, – сказал он. – Как дерево, Венн. Прикоснись к коре и попытайся почувствовать, что находится под ней. – Кахан опустился на колени, заняв место триона, и теперь он удерживал руки Дайона, продолжавшего стонать и вскрикивать.
Венн кивнул, закрыл глаза и положил руки на спину Дайона. Как только его ладони коснулись его кожи, Венн закричал от боли и отдернул руки.
– Обжигает. – Он посмотрел на Дайона, потом повернулся к Кахану.
– Но ты можешь это сделать? – спросил тот.
– Ослабить? Наверное, да. Остановить – нет. Это не в моей власти. – Трион облизнул губы и кивнул.
Он сделал вдох и снова приложил руки к Дайону.
Вздрогнул. Несмотря на то что в доме было прохладно, на лбу у него выступил пот. Он стиснул зубы.
Венн издал звук, какого Кахан никогда прежде не слышал: смесь боли и страха. Все мышцы триона напряглись. Глаза широко раскрылись. Теперь он смотрел на потолочные балки. Рот превратился в тонкую линию, полную решимости. На миг Кахану показалось, что у Венна сейчас начнутся судороги. Затем Венн и Дайон одновременно вздохнули. Рот Дайона приоткрылся, и Юдинни сумела отправить в него ложку сонной травы. Порция была огромной, Кахан никогда не видел, чтобы кому-то давали столько. Монахиня посмотрела на него.
– Он испытывает очень сильную боль, – сказала она.
– Такая доза может его убить, – заметил Кахан.
– Ты только что предлагал перерезать ему горло, так что едва ли тебе стоит давать медицинские советы, Кахан.
Он отвернулся, чувствуя, как расслабляются мышцы Дайона.
– Рэи уже близко, – сказал Кахан, – мне нужно возвращаться.
– Тогда иди, – сказал Венн. – А мы останемся с ним. Сделаем, что в наших силах.
Он снова вышел на холод. Леденящая атмосфера охватывала людей, погружавшихся в ужас, – такое могло смутить даже опытных солдат.
Бой барабана.
Топот сапог.
Медленное наступление.
На стене к Анайе присоединились остальные форестолы. Они наблюдали за приближением врага. Растерянность среди сельчан. Они все еще не выстроились в правильные шеренги и выглядели потерянными. Кахан открыл рот, но не знал, какие слова помогут.
– Командиры веток! – крикнула Фарин. – Гордые стволы Харна! Неужели вы побеждены еще до начала сражения? Ваши дети прячутся в домах, и если Рэи прорвут нашу оборону, что, по-вашему, станет с детьми? Вы думаете, что только бедный Дайон будет гореть изнутри? – Она казалась разгневанной. То, что она видела в своем доме, наполнило ее справедливым возмущением, и она схватила за плечи ближайшего жителя деревни. – Стройтесь в шеренги, – приказала она, подталкивая мужчину в нужном направлении. – Поднимите луки. А если не можете натянуть тетиву, беритесь за копья, потому что я поступлю именно так.
– Нас привела сюда Ранья! – крикнула Юдинни, которая вышла из дома вслед за Фарин с собственным луком в руках. – Она дала нам все, что необходимо, чтобы выжить. У нас есть Венн, чтобы исцелять наши раны. Есть Кахан, он поведет нас. И есть это. – Она подняла лук. – Нас научили им пользоваться! Если вы хотите жить, то должны сражаться! – С копьем и луком в руках она показалась ему воплощением женщины-воительницы. – Следуйте за Каханом Дю-Нахири. Выполняйте его приказы, и мы победим. Сделайте это ради своих детей, как я делаю ради Иссофура.
Толпа, пока говорили Юдинни и Фарин, начала строиться в шеренги. В неровные и неуверенные, совсем не похожие на солдат Рэев, которые дисциплинированно шагали вместе.
– Спасибо, – сказал он Фарин, когда они поднялись на стену.
– Просто нужно знать, что они хотят услышать, – ответила она.
Он кивнул и снова посмотрел на жителей деревни. И кое-что увидел в разноцветной, неряшливой толпе. Он увидел радость их прошлого – радость, которая ушла, и остался только страх. Но яркие цвета задуманы, чтобы отпраздновать жизнь, и они сошлись вместе. Энергия деревни обрела форму, так не похожую на ровные шеренги маршировавших к стенам Харна солдат, – эти люди сражались – пусть частично – из страха перед Рэями, которые ими правили.
– Приготовьте луки, жители Харна, – сказал он со своего места на стене. – Все услышали его голос, который он усилил. – Я проведу вас через это сражение. – Он высоко держал голову. – Однажды я сказал Венну: дайте мне сотню людей с лесными луками, и я смогу разбить любую армию, что выступит против меня. – Он поднял лук. Сделал вдох. – Так поднимите свои луки, давайте разобьем врага.
Конечно, это не было правдой, – они не прошли настоящей подготовки и плохо умели стрелять, многие из них погибнут прежде, чем все закончится. Но, как сказала Фарин, именно это они сейчас хотели услышать. Он повернулся. И почувствовал облегчение.
Гром барабана. Теперь он гремел в такт ударам его сердца.
Топот маршировавших солдат. Кахан старался дышать ровно, наблюдая за врагом.
Медленное приближение. Он их остановит.
– Почти пора, – сказала форестол.
Она посмотрела на наступавшие шеренги и вытащила стрелу из колчана. Облизнула оперение из сухих листьев.
– Нам предстоит долгий день, – сказал Кахан.
– Для тебя, – сказала форестол, – для нас – всего десять стрел.