Возрожденные оказались еще быстрее. Они даже не пытались уворачиваться от копий. Воительницы рассчитывали на скорость, бежали навстречу врагу, держа в каждой руке по копью, оставив щиты позади. На бегу одна из них закричала подобно чудовищному существу Вирдвуда, словно нечто со щупальцами с крюками на концах и ядовитыми клювами, наносящими удары из тени и забиравшими с собой жертву.
Но возрожденным не требовалось наносить удары из тени. Они атаковали в сумраке, сквозь пламя, перепрыгивая через горевшее дерево. Две стройные фигуры в доспехах сеяли вокруг себя смерть. Рэй указал на них, выкрикнул приказ, и солдаты принялись метать в возрожденных копья. Та, что находилась впереди, Нахак, не сумела уйти в сторону. Первое копье ударило в доспехи и отскочило. Она споткнулась, но продолжала движение. Бессмертная, неспособная умереть, – ее мало интересовала тактика.
Она мчалась вперед.
Следующее копье попало в шлем, и ее голова дернулась назад.
Она продолжала бежать.
В нее попало еще два копья, они пробили дерево, и она закричала. Но не от боли, а от разочарования – ее тело ослабело. Еще одно копье пронзило ее, и она упала.
Вторая возрожденная бежала дальше.
Сначала она использовала первую в качестве щита, а когда ее сестра упала на колени, оттолкнулась от нее и оказалась в воздухе – а через мгновение обрушилась на стену щитов с копьем в каждой руке. Она сбила нескольких солдат с ног, воздух наполнился стуком твердо-древа о твердо-древо. Копье вошло в голову солдата. После ее прыжка в стене образовалась брешь. Она не стала останавливаться. Теперь путь к Рэю оставался свободным, она бросилась к нему и вонзила копье в его доспехи. Рэй закричал от боли.
Но требовалось больше, чем копье, чтобы убить Рэя.
Этот был старым, и когда Кахан подбежал к нему, он сразу все понял. Вместо того чтобы упасть или умереть, как ему следовало, Рэй вытянул вперед обе руки. Сжал шлем возрожденной, и Кахан почувствовал, как пульс силы прошел через его капюшон. Ощутил приближение огня.
Услышал крик возрожденной, когда Рэй направил огонь из своих рук в ее шлем, уничтожая плоть, треснула кость от обжигавшего огня. Рэй ее отпустил. Она упала. Рэй победно закричал, но только один раз.
Потому что рядом оказался Кахан.
Я нуждаюсь в тебе.
Так сильно чувствуя мир вокруг.
Я здесь.
Его сила была незначительной; если бы он кормил капюшон жизнями, она стала бы больше, но он дал клятву. Та, что у него имелась, ушла в землю и яркий свет его духа. Он не мог сжечь Рэя или метнуть огонь. Если бы он попытался украсть жизнь Рэя, то солдаты с ним расправились бы.
Тем не менее он был быстрым и смертоносным.
Рэй отпустил дымившийся труп возрожденной. А в следующее мгновение топор Кахана снес голову Рэя с плеч.
Теперь его было уже не остановить. Топоры мелькали в воздухе. Никто не мог устоять против него. Вопли, крики, проклятия, упоминания Осере.
Люди умирали под его топорами. Кровь покрывала его с головы до ног.
Никто не мог ему противостоять. Ярость. Чудовище. Он создавал вокруг себя свободное пространство. Разворачивал течение сражения.
Подоспела стена щитов Харна. Он уловил звук удара. Крики. Они побеждали. Он побеждал.
А потом.
Без предупреждения.
Все изменилось.
Он превратился в старика. Доспехи стали невероятно тяжелыми. Мышцы болели. Мир окутал туман.
Перед ним стояла Сорха, и Кахану вдруг показалось, что в деревне они остались вдвоем.
– Кахан Дю-Нахири, – сказала она, обнажая клинок. – Я произвожу необычное действие на Рэев.
62
Он не мог описать внезапное ощущение потери и образовавшуюся внутри пустоту. Кахан так долго отрицал существование капюшона, а как только его принял, его тут же отобрали. Он огляделся в поисках глушака – но его не было. Только Сорха.
Только она.
Находиться рядом с Сорхой означало стать маленьким, чем-то менее значительным.
Силы оставили его, Кахан упал на колени. Жители деревни начали отступать. Словно и у них отняли силы.
– Сбивает с толку, не так ли? – осведомилась Сорха.
Солдаты, уже готовые обратиться в бегство, начали собираться вокруг нее.
В одной руке Сорха держала щит, а в другой – меч.
– Ты сделал меня такой, – сказала она, вышла из-за стены щитов и взмахнула мечом. – Я ходячий глушак.
Она небрежно подняла клинок.
Кахан отбил его топором, чувствуя, как сила ее удара отдалась у него в плече. Он встал, и для этого ему потребовались усилия, ноги плохо ему подчинялись. Сорха с поднятым забралом кружила возле него. И улыбалась.
– На этот раз возрожденные тебя не спасут, лесничий, – сказала она и сделала выпад.
Он отскочил назад. Она рассмеялась:
– Ты знаешь, я не понимала, какими ленивыми становятся Рэи.
Она нанесла рубящий удар мечом сверху.
Кахан принял его на скрещенные топоры.
У него едва хватало сил, чтобы их удерживать.
Она даже не пыталась его ранить. Пока.
– Понимаешь, Кахан Дю-Нахири, капюшон делает за нас всю работу. Мы подобны старому дереву, у которого все сгнило внутри и его поддерживает лоза. Но что произойдет, если убрать лозу? – Она имитировала выпад, он поддался, и Сорха ударила его плечом, используя щит, чтобы прикрыть себя, а Кахан потерял равновесие и упал. – Мы падаем, лесничий, вот что случается с нами. – Теперь Сорха стояла над ним, ее меч застыл возле его горла, касаясь слабого места между доспехами и шлемом, где его защищала лишь усиленная смолой ткань. – Они больше не могут находиться рядом со мной, а прежде мы были соратниками. Теперь они заставляют меня командовать хеттонами.
Он почувствовал, как она начала давить на меч.
– Когда мы беседовали в прошлый раз, ты сказал, что освободил меня, уничтожив мой капюшон. – Давление росло. – Тогда я тебе не поверила, но теперь понимаю. Рэй? – Она оглянулась через плечо, Рэев больше не было. Очевидно, они постарались оказаться подальше от нее. – Они кажутся сильными, но слабые изнутри. Сгнившие.
– А ты нет? – спросил он.
– А я нет. – Сорха выглядела как человек, у которого было видение и ему открылась великая правда. Ее лицо теперь стало лицом фанатика. – Они пожалеют о том, как со мной обращались.
Теперь острие ее меча касалось его горла.
– Однако ты за них сражаешься, – возразил Кахан.
– Сейчас, – ответила она.
– Присоединяйся к нам.
Она улыбнулась ему, но улыбка получилась холодной и потерянной, как цветок посреди Сурового, которому суждено быстро умереть среди замерзших стеблей травы.
– Для этого потребуется прощение, Кахан Дю-Нахири. – Давление продолжало расти, ее мышцы напряглись. – А я не из тех, кто умеет прощать.
– Ворота Тилт! Лесные Ворота! Вперед, за Харн! – Голос Онта.
Сорха подняла взгляд. За ее спиной взревели солдаты и опустили копья. Острие меча отодвинулось от его горла, и она отступила, продолжая улыбаться.
– Мы еще не закончили, Кахан Дю-Нахири! – крикнула она. – Ты не сможешь одержать здесь победу. Я вернусь и разберусь с тобой без спешки.
В следующий момент его окружили жители деревни и помогли подняться, а как только Сорха отступила, к нему вернулись силы, ее воздействие исчезло.
Кахан встал, теперь он вновь превратился в воина. Пусть и среди потных и напуганных жителей Харна, за стеной их щитов.
– Копья поднять! – донеслась команда со стороны стены врага.
Сейчас в них полетят копья.
– Щиты! – закричал Кахан, но крестьяне не были солдатами, еще не успели ими стать.
Некоторые подняли щиты, другие не успели. Не все научились быстро подчиняться приказам. Копья попадали в цель.
Люди кричали и умирали. Копье ударило Кахана в грудь и отскочило от доспехов. Он жалел, что не сумел добыть лучшие доспехи для сельчан, – отвердевшая шерсть могла предложить лишь иллюзию защиты. Новые копья оставляли бреши в стене защитников, и людьми начала овладевать паника. Кахан понимал, что еще немного, и шеренга окончательно потеряет стройность. Солдаты Рэев пошли вперед.
Радость, которую испытали люди Харна от его спасения, исчезла под ударами копий и вида текущей крови. Солдаты Рэев продолжали наступать. Кахан стоял в центре шеренги. Его голос стал хриплым:
– Щиты! Держать строй! Мы сможем их остановить!
Если сердца и отвага способны удержать вражеских солдат, значит, так тому и быть. Силы Рэев с ревом врезались в стену, заставив сельчан попятиться назад. Опытные руки направляли копья в слабые места, искали плоть. Звучали крики боли, ярости и гнева. Его топоры поднимались и падали, убивая тех, кто находился перед ним. Но солдаты Рэев теперь были готовы. Они знали, как нейтрализовать его, и очень скоро он оказался перед мощной стеной щитов. Его топоры, его сила позволяли ему разбивать щиты, но на их месте возникали новые. Селяне начали отступать.
Кахан чувствовал, что наступает переломный момент, когда поражение станет неизбежным.
Люди Харна не были солдатами. Страх начал их одолевать.
– Держитесь! – кричал он, скорее от отчаяния, чем по какой-то другой причине.
Кахан понимал, что крестьяне не могли больше сражаться.
Их охватила паника. Страх заставлял забыть, что бежать некуда. Они не обладали дисциплиной солдат, не знали, что бегство означало верную смерть.
– Держитесь! – снова закричал он.
Ему ответил отчаянный крик одного из поверженных селян.
Еще одно вражеское копье нашло свою жертву.
– Отступаем!
Кахан не знал, откуда пришел приказ, но крестьяне ждали именно его. Они не были подготовлены к подобным уловкам. Люди Харна не думали об обмане, а голос произнес то, что они больше всего хотели услышать. Может быть, они продержались бы немного дольше. Но это уже не имело значения.
Они смешали ряды.
Шеренга вокруг Кахана начала таять, слабая защита щитов исчезла. Солдаты Рэев увидели свой шанс и побежали вслед за отступавшими крестьянами с победными воплями.