– Убивайте всех! – выкрикнул какой-то голос.
– Нет! Они хотят взять пленных! – приказал более крупный солдат в лучших доспехах.
Командир ствола. Охваченный яростью и отчаянием, Кахан метнул топор и попал ему в голову, но лишался одного топора. Однако ему было все равно.
Беспокоиться о чем-то уже не имело смысла. Теперь он думал только о том, чтобы умереть сражаясь, решив, что не позволит Сорхе или Рэям взять его в плен. Он не хотел медленно умирать, как Дайон.
К нему подбежал солдат, обезумевший от жажды крови, – он искал славы, хотел сразить врага в самых лучших доспехах. Он сделал выпад копьем, Кахан отбил его в сторону и отрубил противнику руку. Но это был лишь авангард, за ним следовали другие. Они оказались не такими глупыми и лучше организованными. Перед Каханом вновь выстроилась стена щитов.
– Ну, давайте! – закричал он. – Кто из вас сможет сказать: я победил Кахана Дю-Нахири, лесничего Харна?
Его вызов отскочил от их щитов.
Солдаты были повсюду.
Харн пал.
Кахан крепче сжал рукоять топора. Посмотрел на щиты перед собой. Приготовился к броску.
В стене щитов появилась брешь.
Потом другая.
И еще одна.
Звук, знакомый и неожиданный.
Стрелы.
Стрелы, которые выпускали мастера своего дела. Они убивали солдат Рэев, которые вбегали в деревню. Разрывали стену щитов. На крыше дома Леорик вырисовывался силуэт человека в плаще. Он выпустил стрелу. Солдат упал. Лучник опустился на одно колено и достал другую стрелу из колчана. Встал и выстрелил, практически не целясь. И после каждого выстрела падал вражеский солдат.
Поразительное мастерство.
Мастерство, виденное им лишь однажды. Форестол Анайя.
Другие ее люди появились на крышах круглых и длинных домов. Солдаты падали, пронзенные стрелами; теперь они испытывали те же чувства, что крестьяне несколько мгновений назад, когда в них летели копья. Стрелы продолжали без промаха разить врага, солдаты Рэев начали отступать. Некоторые поднимали щиты, другие создавали небольшие группы и прятались за щитами.
Но им это не помогло. Лучники находились на высоте, по всей деревне, что давало им возможность атаковать солдат под разными углами.
Теперь больше шансов было у тех, кто обратился в бегство; группы со щитами двигались медленнее, их оказалось легче убивать. Кахан вытащил топор из головы командира ствола.
Момент темноты. Он сделал вдох.
И выпрямился.
– Они бегут! В погоню! – закричал он, используя капюшон, чтобы усилить голос. – В погоню!
Жители деревни стали появляться между домами и начали преследовать отступавшего врага.
Некоторые бросали копья, большинство промахивалось, но какая-то часть попадала в цель. Другие крестьяне использовали импровизированное оружие: вилы как копье, лопату как дубину, и всюду Кахан видел, как убивали окруженных между домами солдат. Стрелы продолжали свистеть в воздухе.
А потом солдаты покинули деревню.
Харн снова выстоял.
Но надолго ли?
63
Из жителей деревни погибло тридцать человек. Молодые, старые – для армии Рэев это не имело значения. Кахан видел детей среди мертвых, хотя не понимал, каким образом они оказались на улицах во время сражения.
Посреди деревни он нашел возрожденную, Нахак, пронзенную стрелами во время атаки на шеренгу врага. Она упала на колени, а потом на спину, но копье удерживало ее в вертикальном положении. Тело ее сестры неподвижно лежало среди трупов Рэев, над шлемом поднимался дым. Юдинни подошла к нему, когда он осматривал трупы погибших.
– Венн лечит раненых, – сказала монахиня.
– А Дайон?
Юдинни отвернулась и покачала головой.
– Мы могли лишь давать ему сонную траву, несмотря на опасность, которую она несла, но наши запасы заканчиваются. – Юдинни смотрела в землю, не поднимая на Кахана глаз, и у него возникло странное ощущение, что она присутствовала здесь лишь частично. – Венн помогает тем, кого невозможно спасти, мирно, без боли отправиться на Звездную Тропу. Тех, у кого еще есть шансы, Венн лечит. Он говорит, что со временем они исцелятся. – Юдинни улыбнулась, приходя в себя. – Если бы у нас было время…
Из-за стен донесся бой барабанов и нестройное пение.
– Скажи Венну, чтобы он не делал слишком много. Не позволяй триону причинять себе вред.
– Да, с ним такое бывает, – ответила монахиня, – он практически не берет их силу, работает над тем, что есть в телах, чтобы соединить их с паутиной Раньи. – Юдинни пожала плечами: – Я не понимаю этого, но чувствую.
– Чувствуешь?
Монахиня отвернулась и снова пожала плечами.
– С того момента, как я отдала себя боуреям, Кахан, мое восприятие леса усиливается. – Она подняла на него взгляд. – Я меняюсь, и не говори, что ты этого не заметил.
Он кивнул. Ее рваное одеяние больше не касалось земли, потому что Юдинни стала выше, чем раньше, и более стройной.
Вблизи он видел, что на ее коже появились очень тонкие, но густые волоски. Большинство этого не замечало. Он и сам совсем недавно обратил внимание на изменения – они происходили медленно, едва уловимо.
– Я не знаю, сколько времени у нас остается, – сказал он, но Юдинни его не слышала.
Она смотрела на возрожденных.
– Я думала, что они не могут умереть, – сказала монахиня.
Она протянула руку, чтобы прикоснуться к возрожденной, но в последний момент отступила, словно не осмелилась.
– Я тоже, – сказал он, подходя к Юдинни и склоняясь над телом. – Полагаю, их желание исполнилось.
– Кахан, – Юдинни склонила голову набок, – ты слышишь?
– Я слышу только, как шумят Рэи за стенами Харна.
– Подойди ближе, – сказала она.
Он подошел. И кое-что услышал.
Нечто, похожее на шепот ветра, вроде шороха крошечного существа, ползущего по листу.
– Это возрожденная? – спросила Юдинни. – Я чувствую паутину, но она ей не принадлежит. – Кахан наклонился ниже и положил ладонь на губы возрожденной.
И услышал более отчетливо. Возрожденная все еще жила – по-своему. И он постепенно начал разбирать ее слова.
– Вынь… – Едва слышно, но он уловил одно слово. – Вынь… – Шепот ветра. – Вынь… их…
– Юдинни! – сказал он. – Помоги мне вытащить из нее копья.
Он повернул возрожденную на бок, Юдинни схватила копье и потянула. Если возрожденная и почувствовала что-то, виду она не подала. Ее вялое тело опустилось на землю, пока монашка с трудом вытаскивала копье, застрявшее в теле и доспехах.
– Юдинни, удерживай ее, а я достану копья, – сказал Кахан.
Юдинни кивнула, и они поменялись местами. Монахиня села на тело возрожденной, удерживая его на месте, а он использовал свою силу, чтобы вытащить копья.
Она не издала ни звука, ни стона, не зашипела от боли.
После того как Кахан вытащил копья, возрожденная осталась лежать неподвижно.
– Нам нужно отнести ее к Венну, – сказала Юдинни.
Кахан кивнул и поднял тело. Оно оказалась на удивление легким, несмотря на то что возрожденная оставалась в полных доспехах. Он побежал к дому Леорик, мимо селян, которые направлялись к площади, где их собирали Сенгуи и Эйслинн. Люди выглядели уставшими и сломленными, они больше не походили на мужчин и женщин перед второй атакой на Харн. Мимо прошел Онт, его взгляд был направлен куда-то вдаль, с плеч свисал фальшивый плащ форестола.
– Онт! – Мясник заморгал, словно проснулся, когда Кахан произнес его имя. – Скажи людям, чтобы сняли доспехи с солдат, и передай их тем, кто будет стоять в передней шеренге.
– Они вернутся? – спросил он. После сражения вся его бравада исчезла.
Кахан кивнул. Сейчас можно было бы упрекнуть мясника в близорукости и эгоизме. Но Кахан не стал так поступать, это ничего не дало бы, а подчеркивать собственную значимость он не хотел.
– Они будут атаковать снова и снова, Онт, – сказал Кахан, продолжая держать на руках вялое тело возрожденной. – Мы должны готовиться уйти в лес. – Онт посмотрел на него. – И нам необходимо занять людей делом, ведь если они начнут думать об опасности, то могут утратить способность к разумным действиям.
Мясник снова заморгал, а потом кивнул.
– Я скажу Сенгуи и Эйслинн, – обещал он. – Мы убедим их работать до самого ухода.
Энергия ушла из него, он стал меньше. Кахан кивнул.
– Благодарю, командир ветки, – сказал он.
На полу дома Леорик лежали люди. Воздух был полон боли. Венн переходил от одного человека к другому и наклонялся над ним. Наконец он остановился возле женщины. Положил на нее обе руки. Кахан почувствовал, как замерцал воздух, но никто не отреагировал, никто ничего не сказал.
Капюшон под его кожей затрепетал. Женщина под руками Венна перестала двигаться и издавать звуки, затем трион встал и в сопровождении Фарин шагнул к следующему раненому. На белом от грима лице Леорик остался яркий след крови. Кахан положил тело возрожденной на пол, и к нему подошел Венн, вытирая руки тряпицей.
– Ты можешь ей помочь? – спросил он.
Венн опустился на колени, положил руки на возрожденную, и лицо триона исказилось.
– Она мертва, – сказал Венн.
– Но она со мной говорила, – возразил Кахан.
Венн посмотрел на него снизу вверх.
– У остальных, – сказал он, бросив взгляд на жителей деревни, лежавших на полу, – я чувствую пульсацию жизни. Я мост, я работаю с паутиной, чтобы установить связь. – Он посмотрел на возрожденную. – Но она? Что-то ее оживляет, но это не жизнь. Я не могу ей помочь.
Он встал, хотел сказать еще что-то, но воздух разрезал крик невыносимой боли.
– Дайон, – сказала Фарин. – Действие сонной травы снова закончилось. – Ее печальный голос был полон скорби.
– Ему невозможно помочь? – спросил Кахан.
Венн покачал головой.
– Я сказал ему, Кахан, о твоем предложении, о том, что он может уйти из этой жизни и начать путешествие по Звездной Тропе. Но он не уходит.
Кахан отвернулся, пораженный тем, как сильно люди цепляются за жизнь при любых обстоятельствах.