Мои шатания по округе заняли около часа. Что делать, когда у тебя под боком вражеское наступление? Командир отчитал за нерасторопность, не вспомнив даже о выполненном задании.
– У меня приказ остановить врага любой ценой! – орал тот, а я лишь молчал. А что говорить? – Немедленно на позицию и накрыть огнем танки противника. Приказ ясен?
– Куда ж яснее… – пожал я плечами. – Разрешите выполнять?
Лейтеха замахал руками, но я уже развернулся и побежал назад. Черт возьми, неужели деды так и воевали? В который раз уже ловлю себя на такой мысли. Ведь Никоненко приказали отойти на два километра, а мне открыть огонь по врагу. Значит, ребят уже там, на поле, нет. Бегу вперед, одновременно забирая влево. Нашел. В небольшой очередной рощице меня окликнул сам Вадим.
– Вадик, связь есть? – выпалил я.
– Нету, – развел руками боец.
– Млять! – только и смог что сказать я. Хоть разорвись на четыре части, по числу сторон света, что делать-то?
– Оставаться тут нельзя, не выйдем. Пока отходили, видел фрицев, – Никоненко почесал кончик носа, – много их. Танков вроде бы больше не стало, десяток где-то, а вот пехтуры у них тут прилично, полк, не меньше.
– Вадик, у лейтехи совсем с головой туго стало, приказ отдал, а как его выполнить, я не знаю, хоть стреляй.
– Рация работает, может, все-таки докричимся? – с надеждой в голосе проговорил боец.
– Мля, ты гений! – выдохнул я. Чего-то я совсем в панику ударился, разум потерял.
– Ты чего, командир? – удивился моему возгласу Вадим.
– Юрка! – кричу связисту.
– Тута я, – отвечает радист из кустов.
– Батареи живы? – Тот высунулся и кивнул. – Гоняй по всем частотам, ищи хоть кого-нибудь, не только батарею. Понял?
Ожидание длилось недолго. Минуты через три радист вдруг закричал:
– Есть связь, товарищ сержант!
Подскочил к нему.
– Кто на проводе? – спрашиваю без всяких кодов.
– Здесь Ольха, вы кто? – в ответ летит запрос.
– Дуб я, млять, гнилой, – ору в трубку, – командир батареи, полк не скажу, можете ударить по координатам? Или свяжите меня с артиллерией!
– Ты чего, сдурел, что ли?
Ну, вопрос закономерный, откуда мне знать их гребаные позывные?
– Срочно! Нахожусь непосредственно рядом с врагом, до полка пехоты, танки, могу дать точные координаты, иначе они до вас дойдут! – выдыхаю я.
– Кто говорит? – вдруг слышу другой голос. Серьезный, требовательный.
– Сержант, наводчик первой батареи…
– Ты как там оказался, возле врага, сержант?
– Извините, товарищ командир, не знаю, кто вы, я получил приказ, пытаюсь выполнить. На вас вышли, вызывая на всех частотах…
– Ориентир!
– Левее десять деревни Красное, большое количество солдат и техники противника…
– Нашел! От нас далеко, радист уже связывается с ближайшей батареей… – был ответ, а вдогонку я услышал: – Держитесь, ребятки, помощь будет!
Связь оборвалась, а я так и не понял, чего делать. Господи! Я ж в открытую орал на весь эфир!
– Вадик, наблюдение со стороны врага, удаление сто метров, бегом! – Никоненко тут же исчез, а я взглянул на связиста.
– Что, товарищ сержант, послали? – разочарованно смотрел на меня Юрка.
– Да лучше бы послали, все хоть как-то яснее было бы, – вздохнул я и сел на землю. Сел только для того, чтобы тут же подпрыгнуть как ужаленный. Рация. Юрка ответил быстро, и на его лице было такое удивление, что я тут же выхватил у него трубку.
– Гнилой дуб, гнилой дуб, ответьте Березе!
– Гнилой дуб, слышу хорошо.
– Координаты! – требовательно запросили на том конце.
Через несколько минут по приказу уже неизвестной мне Березы мы выдвинулись на сближение с врагом. Цель была установить постоянный визуальный контакт. Пристрелка будет очень долгой, ведь я не знаю, где батарея, что запрашивает у меня координаты, а они толком не знают, где я.
Бой между тем разгорелся не на шутку. Из-за грохота выстрелов и разрывов снарядов я даже думал, что фрицы ближе, но оказалось, ушли в сторону еще на километр. Быстро сориентировавшись, даю первую команду и охреневаю от того, куда упал снаряд. Во-первых, упал он правее нас, примерно в сотне метров от того места, где мы вышли на связь, нехило я обмишурился. А во-вторых, снаряд прилетел очень быстро. Батарея наверняка где-то рядом, вряд ли больше трех километров, снаряд летел около пяти секунд, я считал, привычка уже.
Новые поправки – и новый разрыв, уже лучше, хотя я боялся, как бы на голову себе не положить такой подарок. С пятого выстрела мне удалось наконец влепить туда, куда нужно. Не по танкам, конечно, они уже слишком близко к нашим пехотным порядкам, но все же мы попали.
– Немецкая пехота разбегается, танки пока идут вперед, там у наших заслон жидкий, орудий только два слышал… – кричит Вадим.
– Батарее, беглым… – ору в трубку я и отдаю ее Юрке-связисту.
Сколько там было у немцев сил, не знаю, но наступление на этом конкретном участке мы сорвали. Даже пару танков зацепили, а так как враг бежал, то поврежденные машины остались на поле боя.
– Ну, сержант, я такого еще не видел! – выдыхает мне прямо в ухо Никоненко. Канонада уже смолкла, и эта близость была излишней.
– Да сам обалдел, такая мясорубка. Выходит, все верно высчитали…
– Так ты и считал, я-то тут при чем? – удивляется боец.
– Все хорошо, что хорошо кончается. Интересно, что нам скажут о таком сеансе связи? Прямым текстом на поле боя – это нечто!
А не сказали ничего. Точнее, наоборот. Когда мы выползли к своим, оказалось, что все мы сделали правильно. А вот нашему командиру влетело. Он оставил батарею, сам был неизвестно где, а батарея как боевая единица просто отсутствовала. Ребята снялись, так как узнали о наступлении, и отошли, прервав с нами связь. Те же, кто откликнулся на наш истеричный вызов, были соседями. Командир полка, а именно он был со мной на связи, быстро сообразил, что если не поможет нам, то окажется у немцев в мешке, вот и помог. Меня и Вадика проводили к нему в блиндаж, и тот долго тряс нам руки, благодаря за смелость и находчивость.
– Так управлять огнем не каждый комбат сможет, а ты всего лишь наводчик! – удивлялся комполка. Дифирамбы – это, конечно, приятно, но меня волновала дальнейшая судьба. Так и спросил.
– Войска отходят, сил нет. Немцы прорвали нашу оборону южнее Ржева, приказ нам уже дали, ночью снимаемся, – рассказал майор Беляев, тот самый командир полка.
– А нам куда? – робко спросил я.
– Догоняйте своих, недалеко, наверное, ушли, рад был познакомиться, сержант! Мне бы такого бойца, я б тебя на батарею поставил!
Лестно, но пора было топать. Быстро распрощались с командиром и бойцами полка и ушли догонять своих. Где наша батарея, не знаю, нам дали только примерное местоположение. Уставшие, голодные и грязные как собаки, мы к ночи все же вышли куда надо. Вышли только для того, чтобы вновь топать. Нас отводили на юго-восток, поддержать фланг дивизии, которая еще держится западнее Ржева. Командира Иванцова нигде не было видно, да и плевать на него, сильно я на него обиделся, если можно так сказать в этой ситуации. Подставил он меня серьезно. Точнее, чуть не подставил. Если бы я сам не сбегал тогда на батарею, пипец бы что вышло. И так в пехоте ругают пушкарей за «дружественный огонь», так еще и я бы подлил масла. Ударь я тогда по данным командира, четко накрыл бы целый батальон нашей пехоты.
Под утро заняли новые позиции. Сил копать землю не было, да меня и не заставлял никто. Я тупо уснул там, где упал, есть же предел человеческим силам. Разбудили меня суета и грохот металла поблизости. Не успев протереть глаза, уже бежал к заместителю командира батареи.
– Товарищ замкомбатареи…
– Брось! – одернул меня командир. – Пошли в штаб полка, меня как раз вызвали, причем приказали тебя привести.
– А чего я такого сделал-то? – обалдел я.
– Не боись, если б что-то плохое было, то не вызывали бы, а сами приехали. Пошли!
В штабе артполка дивизии меня ждало очередное удивление. Тут было довольно много командиров, всю землянку прокурили так, что хоть топор вешай. Сразу огорошили, причем нас обоих.
– Сержант Некрасов, принимайте полномочия заместителя командира батареи! – был четкий приказ. Хрена себе, не командира орудия, а сразу «замком» ставят, одуреть можно, как бы головокружение не случилось…
– Слушаюсь, – вытянулся я.
– А вы, товарищ лейтенант, с этой минуты командир батареи. Все ясно? – говоривший это аж целый генерал-майор вздернул брови.
– Ясно, товарищ комдив! – отчеканил новоиспеченный командир батареи.
Дальше нам минут десять на карте показывали и обрисовывали ситуацию на фронте. Точнее, указали, где окопалась наша пехотная дивизия, будем работать по их запросам.
– Как думаешь, где Иванцов? – спросил меня комбат, когда возвращались на батарею.
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Слышал только от того майора, я вам рассказывал, что ему влетело за халатность. Так что…
– Нам бы так не влетело, – устало проговорил лейтеха.
– Он сам виноват, – набравшись смелости, высказался я.
– Поясни, – остановился лейтенант. Ну, я и выдал все, что думал об Иванцове. А что, впрок будет наука новому командиру, что нельзя все скидывать на подчиненных, на то он и командир, чтобы руководить, а не самоустраняться.
На новых позициях мы пробыли ровно неделю, после чего нашу батарею вновь отделили от основного полка и перебросили на несколько километров в сторону. Опять будем работать в узком коридоре, прикрывая батальон. На этот раз в нем даже пяток танков есть, не только пехтура. Тут у меня вышла небольшая размолвка с танкистами.
– Лезет он, значит, из-за пригорка, мы ждем, – возле костра вечером танкисты травили байки о своих боях, – замер гад, нас увидел и давай лупить. Мы ему один снаряд, рикошет, второй, отскакивает, как от стенки горох. Фриц стреляет и тоже прям в башню нам, на! В ушах звенит, но мы отвечаем и снова не пробиваем башню фашиста…