Раненых постоянно прибавлялось, вскоре в нашей палатке уже было десять человек, а места в ней максимум на шестерых. Промучившись еще неделю, я уговорил военврача меня отпустить. Тот грозился мне карами, дескать, я его на преступление толкаю, но все же отпустил. Почти три недели я провалялся, но ничего, худшее позади, долечусь как-нибудь, если в пехоту не отправят. Раны закрыты, зарастают нормально, заражения нет, так что только небольшая боль и дискомфорт при резком движении.
Ушли из санбата мы вместе с Никоненко. Возвращались в часть, не зная толком, что нам делать и как быть. Штаб полка был на том же месте, это радовало, но приняли нас не сразу. Еще на подходе к городу было понятно – проблемы тут серьезные. Так и вышло. Переждав несколько дней сильных дождей, немцы ударили так, что заняли Чижовку. Все как в моей истории, чуть-чуть позже вышло. Это нам поведал в штабе заместитель командира полка.
– Батарея тебя ждет, Некрасов, ты удивительно вовремя. Еще день, поехал бы в другую часть. Вчера вечером нового командира твоей батареи убило, в городе. Ты сам-то как? Понимаю, что сбежал, но все же?
– Да не сбежал, просто уговорил военврача, – честно ответил я, – сил не было там лежать. Столько тяжелых, а я чего?
– Ну, молодец, кстати, на тебя тут бумаги лежат, привезли из дивизии, когда ты еще в санбате валялся. Тебе лейтенанта дали. Так что с тебя магарыч!
Ух ты, в звании повысили, даже не верится.
– Да не вопрос. Сейчас дела приму, вечером можно и магарыч.
– Не выйдет, братец, не выйдет, только после победы, хотя бы тут. Слышишь канонаду?
– Ну так, конечно, слышу.
– Бои идут не переставая, но, кажется, немцы что-то задумали. Они больше удерживают западный берег, чем хотят отбить город целиком. Сил у них заметно меньше стало, и это не наша заслуга. В штабе дивизии говорят, будто фрицы что-то замышляют, но вот толком ничего не сказали.
– Они на Сталинград пойдут, – выдал я. Видя удивленно-недоверчивый взгляд замкомандира полка, я добавил: – Помните, мы вам радировали, что пленный у нас был, правда, сдох, собака?
– Это фельдфебель-то? Которого вы из танка вытащили? – Да, в тот день и такое было. Несколько машин врага залезли к нам на высоту, мы их встретили, вот пленный и образовался, только, как уже сказал, сдох он.
– А почему ты до сих пор рапорт мне не сдал? – завелся командир.
– Сдал, – кивнул я, – вот он. – С этими словами я достал из планшета рапорт, который писал в санбате. – Никто ж не приходил, как я его сдам?
– А как я его теперь выше передам? – почесал лоб командир.
– Так и скажите, доставила разведка из города, фриц сдох, ни дна ему…
– Ты на что меня подбиваешь? – Вот все меня хотят обвинить в том, что я их подбиваю.
– Товарищ командир, ну я ж не виноват, что я в санбате был, а штаб здесь, как бы я передал?
– Ладно, давай сюда, что-нибудь придумаем, когда командир вернется.
– Можно просьбу, товарищ командир?
– Ну ты и наглец, – выдохнул замок.
– Я своего разведчика в батарею возьму? Он у меня старшим был, не отдам теперь.
– Да куда его пристраивать, конечно, себе бери. Все, дуй на позицию, а, черт, ты ж не знаешь, где она. Червиченко! – В помещение вбежал боец.
– Тут я, товарищ командир.
– Отведи лейтенанта на вторую батарею, тут недалеко. Да, Некрасов, зайди к старшине на склад, форму в порядок приведи. Да и бойца твоего это касается, ему ведь тоже звание дали. Медали позже повесим, не обижайся.
Ишь ты, щедрые больно начальнички. Вадик сиял, как натертая бляха.
– Доволен? – спросил я, когда мы вышли.
– Даже не ожидал такого, это что ж я, младший командир?
– Ну да. Будешь так и дальше воевать, глядишь, еще и меня перегонишь.
– Да разве ж в этом дело, – махнул с грустью рукой Вадим, – поскорее бы супостата выгнать с земли родной. Я с Брянщины, мамка под немцем теперь, вот…
И он ведь прав, какие, к черту, звания и медали, врага надо гнать в шею.
– Не скоро, братец, мы его выгоним, не скоро, – задумчиво ответил я, скорее для себя.
– Товарищ командир, а правда, что на Гитлера вся Европа работает? – Это-то он откуда взял?
– Правда, Вадим, правда, – киваю я.
– Вот же гады, нет бы били его там, глядишь, он и к нам бы не полез.
– Тем, кто задумал эту войну, это и было необходимо, чтобы он к нам пришел.
– Это кому же? – с интересом спросил боец. Блин, скользкие разговоры…
– Очень давно, наверное, лет двести назад, один ушлый англичанин сказал, что тяжело жить, когда с Россией никто не воюет. Вот так, братец.
– Так и знал, что это поганые империалисты!
Дотопали до хозчасти, там старшина какой-то неправильный был, все выдал, даже переспросил, нужно ли еще что-нибудь. Мой, в моей прошлой батарее, снег бы зимой зажал. Попросили оружие, и дали ведь, свое-то у нас забрали, когда в санбат отправляли, а тут выдали. Никоненко был рад и «мосинке», а мне только ТТ был положен. Автоматов не было.
Решили вместе с новоиспеченным сержантом привести в порядок форму прямо тут, благо в полку документы выдали. У того же сговорчивого старшины выпросили ниток и пришили знаки различия, я еще и медаль повесил на грудь. Кстати, те трофейные часы, что мне притащил когда-то тот же Никоненко, прекрасно работают и до сих пор со мной, хоть и видел я, как на них особисты смотрят. Ни разу, кстати, не спросили, откуда такая цацка. А они и правда приметные. Циферблат белый, деления мелкие, но четкие, а уж как ходят…
– Здравия желаем, товарищ лейтенант. С возвращением! – радостно приветствовала меня моя интернациональная батарея.
– И вам не хворать. Не уберегли командира? Это я не о себе.
– Так, товарищ лейтенант, такая буча тут… – воспринял меня всерьез замкомандира батареи.
– Да шучу я. Рассказывай, что и как, что нужно, а что сами бы выкинули.
– Выкинуть мы бы снаряды с удовольствием хотели, на головы фашистам, товарищ командир! – радостно скалился замок. – На батарее все по штату, снарядов двойной боекомплект, готовы полностью!
– Молодцы. Слушай, старший сержант, а дай-ка ты мне свой автомат, а? Тебе он тут все одно не нужен, а мне пригодится.
– Так у вас свой есть, – удивил меня замок. – Он еще от вас остался, его сюда кто-то притащил. У нового командира был свой, ваш так и лежит. Его Абаев, наводчик со второго орудия, почистил и смазал. В порядке он.
– Это хорошо, а то с одним пистолетом как-то стыдно к немцам идти, засмеют, – улыбаюсь я, и вся батарея ржет.
– Прикажете построить батарею? – вытянулся замок.
– Да, давай, нужно познакомиться с новенькими, радисты, разведка, ведь я их не знаю.
Дальше мы быстро перезнакомились все, разведку подчинил Никоненко, связистов было по штату. Чуть позже притащился повар, посмеялись над ним, я заметил, что тот толще стал. Мужик застеснялся, а я ведь просто шутил. Поели, связались со штабом. Там были довольны, что я уже вступил в должность и готов к выполнению заданий.
– Некрасов, прибудешь в город, найди командира 384-го отдельного стрелкового батальона старшего лейтенанта Иволгина, он там командует. Поддержишь его, ваша задача держаться, ну, тебе не впервой. Подробности у старлея. Все понял?
– Есть, – ответил я.
До города было недалеко, те же три километра, как и были, поэтому транспорт не стали брать, пошли пешком. Расстояние-то не изменилось, а вот место… Весь правый берег реки Воронеж у немцев. Наши сопротивляются лишь небольшими очагами, да и то мало их там осталось.
Связисты шли пустые, на КП батальона связь есть, но я их предупредил, чтобы позже дублирующую протянули. И да, заставил менять позицию, оказывается, батарея уже сутки с места не двигалась, непорядок, мне она еще нужна, а воздух пока, к сожалению, не наш. Бойцы немного поворчали, но собрали пожитки, прицепили к повозкам орудия и переехали на двести метров в сторону, там запасная была оборудована. Копать-то не надо, так что быстро вышло.
Комбата получилось найти не сразу, где-то бегал. Познакомились, серьезный, строгий командир.
– Сегодня у нас не лезут, соседям не дают покоя, – рассказывал он, – а вчера весь день твои долбили, вон видишь тот дом? – указал мне на один из низких домиков комбат.
– Вижу, – кивнул я.
– Там бывшего командира батареи и накрыли. У немцев где-то пушка стоит слева, ни хрена засечь не можем. Комбат перебегал со связистом, их и накрыло. Один точный выстрел, и баста.
– Судя по земле и самому дому, сюда не раз стреляли?
– Да, два танка сожгли пару дней назад.
– Ну так чего ж вы не нашли эту гребаную пушку? – удивляюсь я. – Она вам жить не дает, а вы тут сидите.
– Ты самый умный, что ли, лейтенант? Ползали здесь кто только мог, не могут понять, откуда бьет.
– Так тут же не лес, домишки, сарайчики, кустов и тех почти нет, мест-то немного.
– Вот именно, где она, хрен ее знает, столько хламу, что хрен разберешь в такой кутерьме.
– И выстрела не видели?
– Тут такая пальба стоит, чего тут разглядишь? – машет рукой комбат.
– Тогда просто бы обработали все подряд, чего думать-то?
– Вот ты и займись. Нам обещали танки сегодня к вечеру, в полку хотят отбить у фрицев этот участок, уж больно удобно там накапливаться, надо убрать этот сюрприз в виде пушки.
– Сделаем, – сказал я твердо. – Никоненко?
– Я тут, товарищ лейтенант.
– Пойдем-ка погуляем.
Из пролома на первом этаже мы вылезли на битый кирпич и залегли. Я долго и тщательно осматривал всю улицу, дом за домом. Внимательно изучал характер повреждений на стенах напротив, там, где погиб бывший командир моей батареи. И меня осенило.
– Вадик, так они же с нашей стороны бьют! – тот обежал глазами округу и не понял.
– Как это, товарищ командир?
– Смотри на дом, где комбата накрыли, чего видишь?
– Ну, куска стены нет, выбоины…
– А как, млять, они бы появились, если бы пушка стояла на той стороне?