— Прекрасный вечер,— сказал полковник.
В зубах он держал короткую сигару, что случалось с ним нечасто.
Он выпустил колечко дыма, а потом внезапно сообщил:
— Нгал Р’нда пригласил меня на ближайшее созерцание яйца. Вот тот случай, которого я ждал. Пора уже с ним разделаться.
Он вновь затянулся сигарой. Однако Корсон не отважился на комментарий.
— Боюсь, он будет делаться более неуправляемым. Вот уже несколько дней он настаивает, чтобы была назначена дата начала войны. У этого старого сыча только бойни и резня в голове. Война всегда вызывает серьезные материальные потери и гибель хороших солдат. Я воюю лишь тогда, когда мне другими способами не удается достигнуть того, к чему я стремлюсь. Я уверен, что когда Нгал Р’нда, наконец-то, исчезнет, я без труда договорюсь с властями этой планеты. Интересная вещь, но мне кажется, что их вообще здесь нет. Может, ты знаешь что-нибудь на эту тему, Корсон?
Молчание.
— Я так и предполагал, что ты ничего не будешь знать,— произнес полковник неожиданно резким голосом.— Так вот, я выслал шпионов в разные города этой планеты. На месте они не встретили ни малейших трудностей, но почти ничего не разузнали. В этом неудобство децентрализованных систем. Мне кажется, что эта планета, если не принимать во внимание крайне ограниченной власти Нгал Р’нда, вообще не имеет официального правительства.
— Вот вам то, что облегчает ваши планы,— заметил Корсон.
Веран бросил на него косой взгляд.
— Это худшее из того, что могло бы случиться. Как ты себе представляешь переговоры с правительством, которого не существует?
Он задумчиво покосился на сигару.
— Но,— продолжал он,— как ты, может, заметил, я сказал: кажется. Один из моих разведчиков, более сообразительный, все-таки разузнал кое-что интересное. Планета эта обладает определенной политической организацией, но совершенно определенного типа. Руководители этой организации, образно говоря, управляют сразу множеством веков и находятся не в том времени, в котором находимся мы. Говоря точнее, на три века в будущем. Это наиболее причудливая история, которую я когда-то слышал. Властвовать над умершими и над еще не родившимися детьми.
— Скорее всего, они пользуются не той концепцией правительства, что вы — негромко предположил Корсон.
— Демократия, верно? Может быть, даже почти анархии. Знаю я эти песенки. Свести администрирование людей и систем до критического минимума. Долго это никогда не длится. Вся система рушится при первом же вторжении.
— Здесь уже много веков не было вторжений,— возразил Корсон.
— Ну так им придется вспомнить, что это такое. Я тебе еще не сказал, Корсон, об одном незначительном, забавном факте, Один из членов этого совета — человек.
— Я в этом не вижу ничего странного,— заметил Корсон.
— Он очень похож на тебя. Мне кажется, это какое-то причудливое стечение обстоятельств. Может, кто-нибудь из твоих близких?
— У меня нет столь высоких связей.
— Мой человек не видел его собственными глазами. Ему даже не удалось наложить руку ни на один представляющий его документ. Зато он весьма опытен. Этот разведчик — специалист по физиономистике. Типологию он спросонья выложит. Существует лишь один шанс из миллиона, что он мог ошибиться. Кроме того, он отличный рисовальщик. Он по памяти набросал твой портрет и показал его своим информаторам. И все, кто видел этого человека, Корсон, узнали тебя. Что ты теперь думаешь?
— Ничего,— искренне удивился Корсон.
Веран изучающе посмотрел на него.
— Возможно, что ты не врешь. Следовало бы проверить тебя на детекторе лжи, но тогда ты станешь чем-то вроде идиота. А идиот не мог выслать мне сообщения. К моему несчастью, ты мне еще нужен. Когда я узнал обо всем этом, то попытался сложить два плюс два, но ничего не получилось. Сперва я подумал, что может быть, ты — какая-то машина, андроид. Но ты подвергался исследованиям всевозможными способами с того мгновения, как оказался среди нас, и от такой вероятности пришлось отказаться. Я знаю все о тебе, за исключением того, что происходит у тебя под черепом. Ты — не машина, ты — не из тех, что родились в пробирке. Твой образ мышления, слабости и достоинства свойственны обыкновенному человеку. Несколько консервативному в некоторых делах, словно ты происходишь из давно прошедшей эпохи. Если ты выполняешь какое-то задание, то я должен признать, выполняешь ты его совершенно самостоятельно, оставляя себе определенные гарантии безопасности. Например, эту твою дьявольскую осведомленность. Почему бы тебе не сыграть со мной открытыми картами, Корсон?
— Их нет на руках,— ответил Корсон.
— На руках?
— Карт, которые мне нужны.
— Возможно. Но тогда ты — туз в чьей-то игре. А ведешь так, словно об этом ничего не знаешь.
Веран швырнул окурок сигары на землю и растоптал его.
— Подытожим ситуацию,— предложил он.— Эти люди располагают возможностями для перемещения во времени. Они скрывают это, но это правда. Без такого умения правительство, руководящее тремя веками, не смогло бы контролировать теперешнюю современность. Они уже знают, что произойдет, за исключением искажений во времени. И они до сих пор ничего не предприняли против меня, против Нгал Р’нда. Это означает, что для них ситуация еще не созрела. Они чего-то ждут, но чего?
Полковник глубоко вздохнул.
— Может быть, они уже взялись за дело. Может, именно ты — член их совета, прибывший со специальной миссией.
— Никогда не слышал ничего более глупого,— заявил Корсон. Веран отшатнулся на шаг и выхватил оружие из кобуры.
— Я могу тебя убить, Корсон. Возможно, это будет равно самоубийству. Но ты умрешь раньше. Ты никогда не вышлешь своего сообщения, я никогда не окажусь на этой планете, и, значит, никогда не смогу пленить тебя и убить, но искажение во времени будет таким, что и ты выйдешь из него искалеченным. Ты уж не будешь самим собой. Станешь, кем-то другим. Что важнее для человека? Его имя, облик, хромосомы? Или же воспоминания, опыт, собственная судьба, личность?
Они зло уставились друг на друга. Потом Веран спрятал оружие.
— Я надеялся, что испугаю тебя. Честно признаюсь, мне это не удалось. Трудно напугать человека, побывавшего на Аэргистале.
Он уже улыбался.
— Если по правде, я тебе верю, Корсон. Скорее всего, ты и есть тот человек, что будет заседать в Совете Урии через три века, но ты об этом не знаешь. Ты еще не стал этим человеком. Пока что ты еще лишь его козырная карта. Сам он не мог явиться, поскольку уже знает, что произойдет. Иначе ему пришлось бы нарушить законы нерегрессивной информации. А это никому не может понравиться. Поэтому он решил использовать себя самого, выслать себя же из более раннего отрезка существования, и воздействовать на ход событий лишь легкими касаниями, ниже запретного порога. Прими мои искренние поздравления! Перед тобой великое будущее. Если только ты доживешь до той поры.
— Подождите-ка,— прервал его Корсон. Он побледнел. Опустился на землю и обхватил голову руками. Наверняка, Веран был прав. Он обладал опытом военного времени.
— Тебе это не нравится, да? — поинтересовался Веран.— Ты, наверное, прикидываешь, зачем я все это тебе сказал. Не ломай голову. Как только я разделаюсь с Нгал Р’нда, я отправлю тебя в этот Совет, в роли посла. Раз уже мне попался под руку грядущий государственный деятель, то почему бы его не использовать. Я уже говорил тебе, что собираюсь вступить в переговоры. Мне требуется немного: вооружение, роботы, корабли и обмундирование. А эту планету я оставлю в покое. Пальцем ее не трону, даже если мне удастся завладеть всей остальной галактикой.
Корсон поднял голову.
— А как Вы избавитесь от Нгал Р’нда? — спросил он с проясненным лицом.
Веран ухмыльнулся мгновенно, как волк.
— Этого я тебе не скажу. Вдруг тебе вздумается остановить меня. Сам все увидишь.
В помещение рядом с Залом Созерцаний они вошли обнаженными. Их подвели к ритуальному омовению, потом обрядили в желтые тоги. Корсону показалось, что невидимое излучение, испускаемое бесчисленными детекторами, пронзает ему кожу, но это была лишь иллюзия, так как методы уриан отличались большей утонченностью. Он предчувствовал, что Веран собирается воспользоваться созерцанием Яйца, но понятия не имел, каким образом. Он был почти уверен, что у Вера-на нет с собой никакого оружия. Уриане слишком хорошо разбирались в анатомии человека, чтобы можно было воспользоваться естественными тайниками. А если бы Веран решил применить силу, то он явился бы во главе своих гиппро-нов. Рискованное дело, если бы урианам было чем ответить, но тут его противником выступало время. Нет, он должен был применить какой-то хитрый трюк.
И во второй раз Корсон совершил свой путь сквозь расступающиеся перед ним ряды. Верану же это приходилось делать впервые.
Веран молча, долго и внимательно рассматривал металлический алтарь. Светильники пригасили. Из распахнувшихся дверей выступил Нгал Р’нда. Корсону показалось, что он более озабочен, чем когда-либо. Под его знаменем оказалось два наемника-человека. Несомненно, уже сейчас перед его глазами на дымящихся руинах городов развевались голубые хоругви Урии или же мертвые свисали с клювов звездолетов, неподвижно застыв в океане пустоты. Ему грезились крестовые походы. Что-то жалко-величественное было в нем. Существо с его интеллектом оказалось пойманным в ловушку цвета, руководствовалось родившимися во тьме веков предрассудками, с которыми Веран разделался двумя словами: генетическая фантазия.
Яйцо. Корсон понял. И с сердцем, полным удивления, какой-то особенной жалости к последнему князю Урии, и не менее сильного удивления перед предусмотрительным хитроумием Верана, он внимательно следил за каждой деталью церемонии. Слушал выкрики Нгал Р’нда, голос толпы, отвечающий ему невозможными для передачи на бумаге словами, и являющийся перечнем имен некоей генеалогии. Он не отводит глаз от раскрывающегося алтаря, от возникающего над ним подобно огромному турмалину, яйца, от вытягивающихся вопреки приличным манерам шей, от двойных век, мигающих со скоростью взмаха крыльев колибри.