Чтобы обзавестись двумя космическими скафандрами, он совершил первый скачок. Надежнее было разбить бегство на два этапа. Он решил действовать за минуту до времени, назначенного для бегства. Благодаря этому он смог разведать оборону и вызвать панику, необходимую для осуществления другой стадии. С проникновением в одну из складских палаток у него не возникло особых хлопот. Так он надеялся, что и ночь не ослабила бдительности в лагере Верана. Едва он утащил два скафандра и вернулся к гиппрону, как завыли сирены тревоги. Палатка, которую он ограбил, находилась почти на противоположной стороне лагеря, относительно палатки, и ко торой находились Антонелла с тем Корсоном. Первым побуждением часовых будет прочесывание места кражи. Времени, чтобы вернуться, у них не будет.
Он скакнул на несколько дней в прошлое, выбрал полностью изолированное место и тщательно проверил скафандры. Удовлетворенный, он решил приступить ко второму этапу. Синхронизировался в выбранный момент и поставил гиппрона в загоне, предназначенном для животных. В суматохе никто не обратит на него внимания. Он был одет согласно уставу, вполне мог вернуться из одного из патрулей. Он сразу же включил глушитель света и побежал по петляющим улочкам лагеря так быстро, как позволял ему туманный образ, создаваемый ультразвуковым локатором. Он прикинул, что пройдет по крайней мере десять секунд, прежде, чем самые толковые из патрульных придут к верному выводу. Но это не поможет им, так как неизвестно, с какой стороны началась атака. Зона действия прожекторов была ограничена, а разные помехи создавали бы достаточно сбоев, чтобы исказить истинную картину. У офицеров уйдет, по крайней мере, минута на то, чтобы заставить своих людей выключить бесполезные сейчас прожектора. Этого было достаточно, лишь бы Антонел-ле, благодаря ее дару предвидения, удалось уговорить того Корсона к сотрудничеству. Но он-то знал, что ей это удалось.
Все произошло так, как он и предвидел. Он попытался закоптить свой шлем, чтобы тот Корсон не смог узнать его. Пользовался только жестами. Это была не та минута, чтобы вводить в сознание того Корсона дополнительный, все искажающий фактор.
Теперь же они мчались в пространстве, потом прыгнули во времени. Корсон приказал своему животному совершить несколько быстрых маневров, чтобы сбить погоню со следа. Второй гиппрон следовал за ним как ангел. Солдаты Верана не знали их цели и могли до бесконечности блуждать но лабиринту континуума, так и не отыскав планеты-мавзолея. Кроме того, Веран отзовет преследователей, как только патруль донесет ему, что Корсон вернется.
Планета-мавзолей. «Интересно,— думал Корсон,— когда же я открыл ее в первый раз».
Он показывал дорогу сам себе. Ему показалось, что здесь он нарушил закон нерегрессивной информации. Информация замкнулась сама по себе. У всего есть свое начало. Может, ему только так казалось? Может, намного позже он откроет планету-мавзолей в первый раз, и постарается придать информации круговой характер? Может быть, так же, что какая-то глубинная дорога, пока ему неведомая, соединяет вместе все возможные поступки в жизни Корсона? Пока что он не мог разрешить эту загадку. У него не было достаточно данных для ответа.
Над нужной точкой планеты, снабдив другого гиппрона, несущего того Корсона и Антонеллу, необходимыми инструкциями, он отпустил его. А сам совершил новый прыжок во времени, в свое будущее. Он не обнаружил никакого следа своего недавнего пребывания здесь. Это был добрый знак.
Сперва он побаивался, что окажется лицом к лицу с самим собой или же наткнется на два побелевших скелета.
Он спустился с гиппрона, и, не без опасения, вступил в хранилище мертвых. Здесь ничто не изменилось. Он неторопливо принялся за дело. Сейчас время уже не играло роли.
Предположения Кида оказались верными. Аппаратура, необходимая для реанимации и инплантации синтетических личностей, находилась на подземном этаже, под огромным залом. Но лишь с помощью гиппрона, позондировав фундамент, он смог отыскать вход. Работа оказалась даже более простой, чем он предполагал. Большую часть ее выполняли автоматические устройства. Боги войны, собравшие эту гигантскую коллекцию, любили работать быстро. Несомненно, они еще меньше, чем Корсон, разбирались в основных принципах реанимации тел.
И все же, руки у него тряслись, когда он приступил к первой попытке. Он запрограммировал синтетическую личность с пятисекундным сроком действия.
Результат первой попытки был крайне неприятен. Серьезной попытки. Огромная блондинка, с внушительными формами, чуть ли не на голову выше его, сорвалась со стола, издала нечленораздельный звук, бросилась на него и заключила в объятия столь крепко, что он начал задыхаться. Ему пришлось оглушить ее. Немного оправившись, он поставил диагноз: слишком много фолликулина.
Чтобы немного опомниться, он решил пока подбросить записку и сумку с продовольствием. Небольшая металлическая табличка казалась сейчас почти гладкой. Несколько тестов показали Корсону, что ее материал был чувствителен к воздействию времени. Деформированный, он стремился вернуть себе первоначальный облик под влиянием перемещений во времени. Значит, проблема состояла в основном в том, чтобы достаточно глубоко выгравировать центральную часть сообщения, поскольку ей предстояло испытать немало перемещений. Он произвел необходимые расчеты и взялся за дело. Он попытался прикинуть, что произойдет, если он изменит хоть слово. Скорее всего, ничего. Порог изменений не будет достигнут. Однако он решил ограничиться информацией, запечатлевшейся в его памяти. Игра шла на слишком большую ставку.
Оставалось решить еще проблему обучения гиппрона, который должен доставить Корсона и Антонеллу на Аэргистал. Здесь он решил осуществить подмену. С этой целью он провел наиболее, по возможности, полный обмен информации.
Он не хотел, чтобы внимание того Корсона было привлечено каким-то несоответствием в ней. Сумку с продовольствием он поставил на заметном месте, рядом с дорогой.
Потом он вернулся в то время, в котором он предпринял попытки витализации пленниц богов войны. Он не знал, что произошло бы, ошибись он на несколько часов и окажись лицом к лицу с самим собой. Но как бы то ни было, инстинкт гиппрона избавил его от такой возможности. Животное отказывалось двигаться в континууме уже проторенными им дорогами. Очевидно, оно ощущало собственное присутствие сквозь несколько секундный экран времени и перемещалось в другое место. В некотором смысле, оно слепо подчинялось закону нерегрессивной информации. И Корсон предпочитал не действовать вопреки его природе.
Он вновь принялся за приготовление рекрутов для Верана. Теперь он работал быстро, желая поскорее с этим разделаться. Он начал бояться, что боги войны вмешаются в его затею и ему придется объясняться с ними. Но несколько вырезок в будущее и недалекое прошлое успокоило его.
Он создал три принципиально различные матрицы искусственного разума. Слишком большая одинаковость в поведении женщин могла грозить преждевременным раскрытием его планов. С той же целью он постарался разнообразить свой выбор, стараясь избегать использования одного и того же соматического типа. В первой своей попытке реанимации он постарался наделить женщину сексуальной активностью. Однако, столкнувшись с последствиями, он, несмотря на внутреннее сопротивление, ввел в матрицы умение обольщать. Еще одним не дающим ему покоя вопросом была долговременность стабильности синтетической личности, слишком ко-роткое существование матрицы могло разрушить весь план.
И все же, он не мог заставить себя наделить полуживых слишком долгим существованием. И хотя он воспринимал их не иначе, как машины, при мысли о том, какому обращению они подвергнутся со стороны людей Верана, ему делалось нехорошо. В конце концов он решил, что срок существования матрицы будет равен приблизительно сорока восьми часам с десятипроцентной поправкой на ошибки. По прошествии этого времени рекруты Верана утратят все качества, присущие человеческим существам, а из-за отсутствия необходимого оборудования, смерть их станет неизбежной и окончательной. Если ситуация будет развиваться так, как он предполагает, то это произойдет через несколько часов, а то и минут. В ином случае план рухнет. У Верана окажется достаточно времени, чтобы приструнить своих людей и безжалостно уничтожить новых рекрутов.
На этой стадии своего плана Корсон задержался, он не знал, сколько тел ему следует оживить. Слишком ограниченное число грозило возникновением споров среди солдат, которые, скорее всего, быстро поддались бы призывам своего вождя. Слишком же большое количество вызвало бы замешательство в маленькой армии Верана. Кроме того, это усложняло проблему транспортировки, которую и без того Корсон еще не разрешил. Корсон оценивал численность людей Верана примерно в шестьсот человек. Он решил витализировать две тысячи женщин. Он не смог бы справиться с этим сам за такое короткое время. Без всякого желания он отобрал двадцать тел и снабдил их синтетическими личностями, чтобы те смогли ему ассистировать. Это были совершенные и непогрешимые конструкции. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы на первых порах не обходиться с ними по-хамски. Их молчание и непременная улыбка действовали на нервы. «Потенциально в моем распоряжении находится,— думал он,— гарем, самый большой и самый изысканный, о каком могли только мечтать наибогатейший делец, наивеличайший вождь, наиутонченнейший султан. Но это было не в его вкусе.
Когда он уже был уверен, что сможет вернуть к жизни две тысячи женщин за несколько часов, его беспокоила проблема их транспортировки и одежды на них.
В мавзолее не нашлось никакой одежды для них. К чему она мотылькам!— с горечью подумал он. Он совершил несколько экспедиций в соседнюю звездную систему и, наконец, воспользовавшись перемещением во времени отыскал военный склад, который бесстыдно ограбил. Он надеялся, что это событие не слишком сильно отразится на истории планеты. А кроме того, он по собственному опыту знал, что несмотря на автоматизированный учет, значительная часть запасов порой исчезала во все времена и во всех армиях Вселенной, но серьезных последствий это не вызывало. Какой-нибудь чиновник для оправдания несоответствия в накладных проведет несколько бессонных ночей, придумывая более-менее правдоподобные объяснения. В худшем случае, его разжалуют. Но это не те люди, которые творят историю.