некоторых часов и дней. Иногда быстро проходит туземец, закутанный в свой песчаный плащ. Открывается дверь, полощется ткань в треугольной амбразуре окна, под ветром поет одна из хрустальных башен, а в глубоких подземельях ревет вода, кровь Марса. Так здесь тянутся часы.
Однако в Туле с незапамятных времен сосуществуют несколько миров. Прежде всего мир Марса, его патриции-отшельники, которые почти не появляются на площадях города и которые привыкли смотреть на бег дней сквозь металлическую много цветную сетку своих темных глаз: мир Земли, столь же старый, застывший, словно припорошенный пылью и пытающийся облачиться в достоинство марсианских патрициев, а также звездные миры с их юной силой.
Без галактиан и их бьющей через край живости, без их вкуса к головокружительным приключениям и их бредовых страстей, без их наивной страсти к древностям, без их грубовато-доброго настроения, без их восхищения и, особенно, без их богатства, Туле давно бы превратилась в руины. Марс — в мертвый мир, а Земля — в древний скелет былого величия. Но галактиане посещают Туле веселыми компаниями, или бегут в свободный город от неизвестно каких строгих и неведомых здесь законов, или оказываются на берегу песчаного океана, как потерпевшие кораблекрушение в космосе. Здесь бок о бок живут, ссорятся или игнорируют друг друга многие расы. И спокойствие улиц Туле лишь обманчивая маска, за которой прячется кипучая жизнь домов города и хрустальных башен. Отсутствие машин поражает туристов, но некоторые дома имеют самое современное оборудование. Здесь занимаются десятком почти забытых наук.
Туле похожа на монету — у нее две стороны.
Или на тунику — у нее есть подкладка.
Два парня уже довольно долго следовали за девушкой. Один из них был светловолос, а другой — темный шатен. По их одеждам и суровым чертам лица было видно, что они прилетели со звезд.
У каждого на поясе висело небольшое, но мощное оружие, запрещенное на Земле и разрешенное на Марсе. Они приметили девушку на небольшой площади с журчащим фонтаном, и она им понравилась. Юное существо сидело на бортике фонтана и, не обращая на них внимания, расчесывало голубые пряди волос длинными пальцами, изредка проводя ими по высокому выпуклому лбу. При их приближении она вскочила на ноги и неспешно пошла прочь в сторону узких улочек. Они последовали за ней. Ее уход показался им вызовом. Они не понимали, почему девушке захотелось удрать от них, ведь она не принадлежала к патрициям, а одета была в легкую длинную тунику, складки которой до смешного плотно облегали фигуру.
Они преследовали ее молча. Им не нужно было говорить между собой. Они уже неоднократно занимались на других мирах подобной охотой и настигали добычу, не обменявшись ни словом. Они были уверены в себе, горды собой и своим происхождением, своим миром, своими одеждами, своим оружием, своим богатством, своей силой и с презрением отзывались о людях с древних планет.
Однако они не осмелились бы напасть на марсианку, даже если бы она им очень понравилась. Трусость начинается там, где кончается могущество. Но девушка не походила на марсианку. По правде говоря, ее происхождение мало их волновало. Если она была чужеземкой, риск был невелик.
Они следовали за ней, не ускоряя шага, по кривым улочкам Туле, не боясь заблудиться, ибо не раз в поисках приключений бродили по лабиринту этого оазиса. Они удивлялись про себя, что ни разу не встречали ее раньше ни на улицах, ни в припортовых борделях, прелести которых они исследовали со страстью провинциалов.
Им было скучно. И потому они преследовали девушку. Друзья прибыли на Марс, после долгого путешествия и посещения множества миров. Их интересовали всяческие приключения, о которых потом можно было вспоминать всю жизнь. В их коллекции отсутствовало марсианское воспоминание. Эта девушка могла стать незабываемым воспоминанием о Туле.
Девушка не убегала. Это их раздражало. Им хотелось погони, отчаянного сопротивления, даже борьбы, которая придала бы вкус победе, в которой они не сомневались. Жителей Туле непорядок не волновал. Патриции на улицах не появлялись: туристов мало занимали существа, не принадлежащие к их миру, а полиции есть чем заниматься, кроме изнасилованной девушки.
Хьялмар, блондин, обогнал Марио. Ему больше нравилось преследование, а не сама добыча. Когда незнакомка углубилась в кривые улочкй Эпиполя, ему стало скучно. Скоро они окажутся у стен города, и ей придется уступить.
Марио обогнал его и, надеясь настигнуть девушку на углу улицы, припустил за ней во весь дух. Но когда он приблизился, девушка рванулась вперед и оказалась далеко впереди. Марио повернулся к Хьялмару и усмехнулся — настоящая охота только начиналась.
Их постигло разочарование, когда через сотню шагов девушка повернула за угол, и они потеряли ее из виду. Улочка, где исчезла девушка, была узеньким провалом между двумя белыми гладкими стенами, до которых можно было дотронуться, раздвинув руки.
Марио быстрым шагом шел впереди. Их возбуждение возросло, и они едва не прошли мимо незаметного портика, треугольного отверстия, достаточно высокого, чтобы пропустить согнувшегося человека. За отверстием начинался марсианский каменный садик.
Они оглядели садик, он казался покинутым, и они решились переступить порог. В этом доме явно жили чужеземцы. Ни один марсианский патриций не позволил бы рухнуть хрупко-равновесным кристаллам, с трудом собранным в пустыне.
Удивление галактиан было столь велико, что они забыли о возможной добыче. Их охотничья страсть переросла в азарт первооткрывателей. Они тихо и осторожно шли по аллеям, с тщательно подобранными камнями. Их подкованные сапоги нарушали царящий в саду порядок и тишину.
Марио отломил отросток кристалла, и сотканный словно из инея цветок рассыпался в прах, за ним рассыпался и ствол.
Марио глянул на Хьялмара и нервно рассмеялся. Все здесь было древним и хранило лишь видимость настоящего. Каменный садик напоминал Туле.
Внимание Хьялмара привлек золотистый отблеск. Между камнями скользили странные насекомые или игрушки. Они ползли по таким старым дорожкам, что до блеска отполировали их.
Марио скользнул в сторону и занес ногу для удара. Но Хьялмар удержал его и пальцем указал на треугольный проход, симметричный тому, что пропустил их в сад.
— Девица,— сказал он.
Марио вернулся на дорожку.
Она не могла уйти иным путем, если только согласно легендам, лабиринт линий и кристаллов не открывал врат на отдаленные континенты. Она была чужеземкой, но проникла во дворец — значит патриции давно не жили здесь. Галактиане некоторое время колебались, но потом разом переступили порог и очутились во тьме.
Они шли вперед, вытянув руки и натыкаясь на острые углы лабиринта, скрытого в глубинах дворца. Свет почти не проникал сюда. Марио шел впереди, ощупывая пол ногой.
Вдруг над ними возник яркий свет — их ноги ступили на песчаный ковер.
Стены разошлись — лабиринт кончился длинной спиралью Марио бросился вперед и споткнулся. Не удержи его Хьялмар, он бы упал. Он зацепился за длинную палку, торчавшую из груды лохмотьев. Груда шевельнулась, и из нее возникла рука. Марио поднял ногу, но Хьялмар снова удержал его. Не стоило врываться во дворец, убивая сторожа.
— Девушка?— спросил он.
Белые неподвижные глаза, похожие на глаза слепца, повернулись в его сторону. Кожа была того же цвета слоновой кости, что и рука и палка, но морщины соткали на лице голубоватую сеть, словно наброшенную на резкие черты:
Сухие губы раскрылись, как клюв:
— Жаль,— произнес старик до странности твердым голосом.— Вы молоды. У вас впереди долгая сладкая жизнь.
— Девушка,— раздраженно крикнул Марио, и Хьялмар удивился, что здесь не было эха.
— Не стоит,— произнес старик.— Вы должны жить. Она — под плохим знаком.
Марио деланно рассмеялся и, наступив на палку, сломал ее.
— Девушка,— повторил он, словно то было единственное слово на древнем языке, которое он знал.— Я ее не боюсь. Послушай, я заплачу. Я ее покупаю. Она не марсианка.
— Поищем сами,— сказал Хьялмар. Ему было не по себе.— Он ничего не знает. Марсиан мало трогают иностранцы.
— Это истина,— сказал старик.— Никто здесь не знает, откуда она появилась. Она носит на себе демона.
— Оставь его,— вмешался Хьялмар.— Ты видишь — он сошел с ума. Я пойду один, если ты будешь выяснять, где она.
Марио скривился и последовал за ним.
Перед поворотом Хьялмар оглянулся. Старик возложил обе руки себе на голову. То был знак большого траура. И Хьялмар удивился, чью судьбу оплакивал странный охранник покинутого дворца.
Они оказались в огромном дворе, покрытом ковром серого песка. Это было сердце дворца, прячущееся меж шести белых стен с треугольными нишами, соединенными тонкой паутиной трещин. В центре двора высился фонтан, на две трети наполненный голубым песком именно воды, некогда изливавшейся из ноздрей шести чудовищ с разбитыми мордами.
— Буква харин,— воскликнул Марио.— Дурное предзнаменование!
Шести или семиметровая буква высилась прямо против них.
Марио бросился вперед. Хьялмар удержал его и вытащил из-за пояса оружие. В нишах сидели самые разные существа, и ни одно из них не было человеком. Все они смотрели на них. Марио выдернул оружие, но Хьялмар схватил его за руку. Противников было слишком много.
— Пошли, но оружие спрячь.
Марио колебался. Он был готов вернуться. Но Хьялмар теперь решил идти до конца. Под их сапогами скрипел песок, а существа подняли невероятный шум — они выли, стонали, лаяли, свистели, произносили слова на неизвестных языках.
— Ты понимаешь, что они говорят?— спросил Марио.
Хьялмар прислушался.
— Они предупреждают об опасности. Предостерегают нас.
Шум прекратился. Они всем телом ощущали тяжесть взгляда дворца. Только слепо смотрела буква харин. Стены были оплетены песчаными лианами и образовывали лестницу, ведущую к трем нишам. Хьялмар ногой попробовал крепость лиан. Они оказались крепкими.