Она подошла прямо к нему, поцеловала в губы и отстранилась, прежде чем он успел ее обнять. Корсон застыл с глупым выражением лица. Теперь он уже был уверен, что она говорила правду. Эта встреча вдохновила ее. Она не была знакома с таким типом мужчин, но он то знал женщин такого типа. Он определил это по ее глазам, когда ему пришлось применить к ней силу. Основные человеческие качества не меняются за тысячу двести лет, если даже определенные внешние характеристики эволюционируют.
Он мог воспользоваться ситуацией.
Что-то шевельнулось в нем. Стремление убежать. Нечто вроде инстинкта толкнуло его к тому, чтобы оказаться на наибольшем расстоянии от этого мира. Этот инстинкт находил солидную поддержку в том образе этого мира будущего, который он создал для себя. Может быть, род людской за эти тысячу двести (а может и больше) лет достиг невообразимого прогресса, чтобы расправиться с восемнадцатью тысячами Бестий, но он сомневался в этом. А близость, которая вне сомнения, началась между ним и Флорой Ван Вейль, серьезно ограничила бы его свободу.
— Спасибо за все,— сказал он.— Если когда-нибудь мне придется отблагодарить вас...
— Какая невероятная самоуверенность,— ответила она.— И куда вы намереваетесь отправиться?
— На другую планету, надеюсь. Я... много путешествую. На этой планете я и так задержался дольше, чем надо.
Флора сделала большие глаза.
— Я не спрашиваю вас, почему вы врете, мистер Корсон, но пытаюсь понять, почему вы врете так скверно.
— Ради удовольствия,— ответил он.
— Не вижу, чтобы вы особенно радовались.
— Учусь.
Он горел от желания задать ей тысячи вопросов, но сдерживался. Эту вселенную следовало открывать самому. Прямо сейчас открыть свою тайну, нет, это его не устраивало. Он должен удовлетвориться тем мизерным количеством информации, которую он почерпнул из утренних разговоров.
— Я надеялась, что все будет иначе,— сказала девушка.— Ну что ж, вы свободны.
— И тем не менее я могу отплатить вам хоть одной услугой. Вскоре я покину эту планету. Сделайте то же самое. Через несколько месяцев жизнь здесь может стать невыносимой.
— С вами? — иронично спросила Флора.— Вы не способны предвидеть даже то, что случится через минуту, а уже начинаете играть в пророка. Я тоже дам вам совет. Смените одежду, в этой вы просто смешны.
Корсон, обиженный, сунул руки в карманы своего военного мундира. Но уже через минуту спустя переоблачился во что-то вроде туники, которую она ему протянула. В новом одеянии Корсон в самом деле чувствовал себя смешно. Он задержался.
— Где тут мусоропровод?
Флора подняла брови.
— Не поняла.
Он прикусил губу.
— Устройство, которое уничтожает отбросы.
— Деструктор? Конечно же.
Она показала ему, как работает деструктор. Он сложил свой мундир и бросил в аппарат. Свободное одеяние, которое было теперь на нем, достаточно хорошо скрывало прикрепленный под левой подмышкой пистолет. Он был уверен, что Флора заметила оружие, но понятия не имеет о его предназначении. Мундир исчез на его глазах.
Он подошел прямо к двери, которая в тот же момент распахнулась. Уже входя, он собирался сказать что-нибудь, но так и не нашел слов. На прощание он лишь неопределенно махнул рукой. В эту минуту он думал лишь об одном.
Обыскать свободное место и подумать.
И как можно скорее покинуть Урию.
Тротуар под его ботинками, нет, теперь под сандалиями, оказался мягким. На него хлынула лихорадочная волна страха. Ему следовало остаться с девушкой и попытаться как можно больше получить от нее информации. Насколько он мог судить, его торопливость вызвана солдатским рефлексом. В сомнительном убежище не находиться ни на минуту больше, чем необходимо. Двигаться, двигаться без передышки.
Его теперешнее поведение было обусловлено войной, прекратившейся более тысячи лет назад, но с которой он расстался лишь вчера. А кроме того, была еще одна вещь, в которой он отдавал себе отчёт. Флора — и молода, и мила, и заинтересована. Корсон же прибыл с войны, из эпохи, в которой почти вся энергия человечества была направлена на сражения или же экономические усилия, позволяющие их вести. И неожиданно он открыл существование мира, в котором право на личное счастье считалось законом. Слишком сильный контраст. Корсон покинул корабль, потому что опасался за свою военную доблесть все то время, что находился вблизи Флоры.
Он дошел до конца перона и с неуверенностью посмотрел на узкие, лишенные перил и слишком сильно наклоненные переходные трапы. Он побоялся, что это его колебание может разоблачить его, но вскоре установил, что никто не обращает на него внимания. В его мире посторонний человек был бы немедленно заподозрен в шпионаже, хотя было бы абсурдным предположить, чтобы урианин отважился на прогулку по городу, выстроенному людскими руками. Слово «шпионаж» имело другое значение, чем обеспечение безопасности. Занятие для умов. Он был достаточно циничен, чтобы отдавать себе отчет в том.
Обитатели Диото проявляли больше мужества. Они перескакивали с одного уровня на другой даже тогда, когда расстояние равнялось нескольким метрам.
Какое-то время Корсон считал, что они снабжены портативными, скрытыми под одеждой антигравитаторами, но вскоре пришел к выводу, что это не так. Во время первой своей попытки он спрыгнул с высоты, метра в три, приземлился на согнутые ноги и чуть было не упал. Он ожидал немного более сильного соприкосновения с поверхностью. Осмелев, он нырнул на глубину метров в десять и заметил несущийся прямо на него летательный аппарат. Аппарат уклонился, а его пилот повернул в направлении Корсона лицо, побледневшее то ли от гнева, то ли от страха. Корсон подумал, что нарушил, наверно, одно из правил движения, и быстро удалился, опасаясь какой-нибудь дорожной полиции.
Вообще-то прохожие, казалось, не имели перед собой никакой определенной цели. Кружили словно насекомые, то соскакивая на три уровня ниже, то поднимались на невидимых восходящих потоках этажей на шесть наверх, останавливаясь поболтать со встречными, и продолжали свой путь. Время от времени то один, то другой заходили в какое-нибудь из массивных зданий, составляющих скелет города.
Спустя какие-нибудь три часа одиночество стало докучать его. Он был голоден. Пришла усталость. Первоначальный восторг рассеялся. Сперва он считал, что без труда отыщет какой-нибудь ресторанчик или общественную спальню, или то и другое сразу, как это было на всех планетах, подвластных Солнечной Державе, для солдат путешественников, но разочаровался. А расспрашивать прохожих побоялся. В конце концов он решил войти в одно из массивных строений. За дверью находилось обширное помещение. На гигантских полках были разложены товары. Тысячи людей кружили между ними, выбирая необходимое.
Если взять какую-нибудь вещь — будет ли это кража? Кражи сурово наказывались в Солнечной Державе, и Корсон глубоко усвоил это. Общество, находившееся в состоянии войны, разумеется, не может допускать таких антисоциальных поступков. Когда он нашел продовольственную секцию, то вопрос решился сам собой. Он взял несколько упаковок, напоминающих те, которыми его угощала Флора, и рассовав их по карманам, подсознательно ожидая сигнала тревоги, быстро зашагал в сторону выхода, петляя по дороге, чтобы сбить со следа. А кроме того, внимательно следил, чтобы не пересечь тот маршрут, которым он шел до этого.
В то мгновение, когда он уже собирался выйти сквозь двери, он услышал голос и вздрогнул. Это был низкий голос с любопытным звучанием, но тоном скорее доброжелательным.
— Простите, мистер, вы ничего не забыли?
Корсон оглянулся.
— Простите? — настаивал бестелесный голос.
— Корсон,— представился он.— Жорж Корсон.
Зачем скрывать свое имя в мире, где оно ничего ни для кого не значит?
— Может, я и упустил какую-нибудь формальность,— признался он. Но я не отсюда родом. Кто вы такой?
Больше всего удручало его то, что проходящие мимо него люди, казалось, не слышали этого голоса.
— Я кассир этого универмага. А вы предпочли бы разговаривать с директором?
Он определил место, откуда, казалось, раздавался голос. На высоте плеча и в добром метре от него.
— Я нарушил какое-то правило? — спросил Корсон.— Полагаю вы хотите задержать меня.
— На ваше имя не открыт ни один кредит, мистер Корсон. Если я не ошибаюсь, вы в первый раз у нас. Поэтому я и позволил побеспокоить вас. Надеюсь, вы не сочтете мне это за зло.
— Боюсь, я не располагаю вообще никаким кредитом. Разумеется, я могу все это возвратить вам.
— Но зачем же, мистер Корсон? Будет достаточно, если вы расплатитесь наличными. Мы принимаем валюту всех открытых планет.
Корсон содрогнулся.
— Не могли бы вы повторить то, что только что сказали?
— Принимаем валюту всех открытых планет. Это могут быть купюры любого выпуска.
— У меня... у меня нет денег,— угнетенно признался Корсон.
Это слово жгло ему рот. Деньги были для него понятием чисто историческим и в каком-то смысле ненавистным. Как и все, он знал, что задолго до войны на Земле пользовались деньгами как способом обмена, но никогда не видел их. Армия снабжала его всегда и всем, в чем он нуждался. Практически, он никогда не испытывал желания получить больше, или же не тот предмет, который >му выдавали. Как и все его современники, он считал, что обычай денежного обмена сделался бесполезным, варварским, немыслимым в развитом обществе. Когда он покидал корабль Флоры, мысль, что деньги ему могут потребоваться, даже на мгновение не появилась в его мозгу.
— Я мог бы... мгм...
Он откашлялся.
— Может, я смог бы отработать взамен того, что я... мгм взял?
— Никто не работает ради денег, по крайней мере на этой планете, мистер Корсон.
— А вы? — спросил Корсон недоверчиво.
— Я, мистер Корсон, машина. Если вы позволите, я предложу вам одно решение, прежде чем мы откроем для вас кредит, не могли бы вы указать нам особу, готовую за вас поручиться?