Аппарат потерял высоту и снижал скорость. Он задержался над большой бухточкой, заскользил вниз и, наконец, плавно спустился на песок. Стенки его оплыли как растопленный воск. Антонелла выскочила на песок, потянулась и двинулась пританцовывающими шагами.
— Разве здесь не романтично? — спросила она.
Подняла многолучевую раковину, наверняка защищающую морскую звезду. «Морскую звезду из иного мира»,— подумал Корсон. Покрутила ее в руках и бросила в волны, ласкающие ее обнаженные ноги.
— Вы не любите эту планету?
Корсон пожал плечами:
— На мой вкус, она слишком декадентская. Слишком много тайн кроется в самых спокойных уголках.
— Я понимаю, вам подавай войну, действия грубые и внезапные. Может, вы и здесь найдете кое-какие остатки всего этого, Жорж.
— И — любовь,— с сарказмом произнес он.
— А почему нет?
Она чуть прищурила глаза и словно ждала, приоткрыв губы. Корсон сжал кулаки. Он не мог припомнить, чтобы ему приходилось когда-либо видеть столь соблазнительную женщину, даже во время своих отпусков, в центрах развлечений. Он расстался с воспоминаниями о своем прошлом, подошел к ней и опустил руки на плечи.
— Я бы не поверила, Жорж, что в тебе столько ласковости — выговорила она сдавленным голосом.
— Это обычай вашей планеты — принимать таким образом чужеземцев?
В голосе его ощущалось глухое раздражение.
— Нет,— в уголках ее глаз он заметил скапливающиеся слезы. Нет, наши обычаи несравненно более свободны... чем обычаи твоего мира, но...
— Любовь с первого взгляда?
— Ты должен понять, Жорж. Должен меня понять. Я не могла бороться с собой. Я ждала так долго.
Он рассмеялся.
— Конечно же, с нашей последней встречи?
Она сделала над собой усилие, и понемногу лицо ее приобрело выражение непоколебимого спокойствия.
— В определенном смысле это так, Жорж. Потом ты это поймешь...
— Когда подрасту...
Он поднялся и подал ей руку.
— Теперь у меня появилась еще одна причина, чтобы покинуть эту планету,— сказал он.
Она покачала головой:
— Ты не сможешь.
— Почему?
— После выхода из транспространства, вне зависимости от планеты, тебя задержат и подвергнут определенному воздействию. Нет, они тебя не убьют, но ты уже никогда не будешь самим собой. У тебя не будет больше воспоминаний. И многих твоих желаний. А это почти то же самое, что умереть.
— Хуже,— сказал он.— И такому воздействию подвергают всех межпланетных путешественников?
— Только военных преступников.
Его качнуло, окружающий его мир подернуло мглой, так что тот сделался неразличимым. В какой-то мере он мог понять поведение этой женщины, хотя ее объяснения были невразумительными. Ее поведение выглядело не более абсурдным, чем эти парящие в воздухе города, вертикальные реки — все это шизоидное общество, путешествующее по воздушному океану, на борту летающих яхт. Но слова Антонеллы были одновременно и непонятны и таили угрозу.
Военный преступник. Потому что он принимал участие в войне, завершившейся свыше тысячи лет назад.
— Не понимаю,— произнес он наконец.
— Попытайся. Это же очевидно. Служба безопасности не обладает властью на планетах. Она вмешивается только тогда, когда какой-либо из преступников пытается перебраться с одной планеты на другую. Если ты используешь транспространство как средство передвижения, хотя бы только затем, чтобы ускользнуть от них.
— Но почему они хотят со мной расправиться?
Лицо Антонеллы закаменело.
— Я же тебе сказала. Думаешь, мне доставляет удовольствие повторять это? Думаешь, мне приятно называть человека, которого я люблю, военным преступником?
Он ухватил ее за запястья, и сжал изо всех сил:
— Антонелла, молю тебя. О какой войне ты говоришь?
Она попыталась вырваться.
— Грубиян! Отпусти меня! Как ты можешь хотеть, чтобы я сказала! Ты должен знать лучше меня. В прошлом велись тысячи войн. Ты мог принимать участие в любой из них.
Он отпустил ее. В глазах у него потемнело. Он потер лоб рукой.
— Антонелла, помоги мне. Ты слышала что-нибудь о войне между Солнечной державой и князьями Урии?
Она задумалась.
Конечно-же это было очень давно. Последняя война, которая коснулась этой планеты, закончилась больше тысячи лет назад.
— Между людьми и аборигенами?
Она покачала головой.
— Наверняка нет. Эту планету люди делят с туземцами более тысячи лет.
— Значит,— спокойно заявил он,— я последний человек, выживший в войне, которая происходила более шести тысяч лет назад. Я полагаю, что срок давности уже прошел.
Она подняла голову и уставилась на него полными изумления огромными карими глазами. Потом произнесла бесцветным голосом:
— Срока давности не существует. Это было бы слишком легко. В случае поражения в войне всегда было бы достаточно отправиться так далеко в будущее, чтобы избежать наказания, и можно было все начинать сначала. Боюсь, ты недооцениваешь службу.
— Я хочу сказать....— начал он.
Он уже постигал понемногу правду. Уже века, если не тысячелетия, люди умеют перемещаться во времени. И побежденные генералы, свергнутые тираны систематически искали убежища во времени, в прошлом и будущем. Они предпочитали это капитуляции перед врагами. И мирные века были вынуждены защищаться от этих незванных пришельцев, поскольку в ином случае войны длились бы до бесконечности, перекрещиваясь в неизбежной сети случившегося, тут и там разорванного неопределенным исходом постоянно начинающихся сражений. Служба безопасности охраняла время. Ее не интересовали конфликты, могущие разгореться на поверхности планет, но, контролируя коммуникации, она не позволяла конфликту разгореться до масштабов Галактики. Это была головоломная работа. Чтобы что-нибудь такое вообразить, следовало представить себе все неисчерпаемые варианты бесконечного будущего.
И Жорж Корсон, внезапно выплыв из прошлого, вояка, заблудившийся в веках, автоматически был расценен как военный преступник. Перед его глазами промелькнуло несколько эпизодов из войны между Солнечной Державой и князьями Урии. С обеих сторон, это была безжалостная, ожесточенная бойня. Никогда, даже на долю секунды, он не подумал бы, что человек может проявлять милосердие к урианину. Но прошло шесть, а то и больше тысяч лет. Ему было стыдно самого себя, своих бывших товарищей, стыдно за обе расы, за восторженную радость, которую испытывал он, зная, что Бестия доставлена в место назначения.
— Я — не военный преступник, в буквальном значении этого слова — сказал он.— Конечно, я принимал участие в той древней войне, но никто не спрашивал меня о согласии. Я родился в мире, находившемся в состоянии войны, в соответствующем возрасте прошел соответствующее обучение и был вынужден принимать участие в сражениях. Я не пытался уйти от своего долга, дезертируя во времени. В будущее я был заброшен в результате... одного несчастного случая, некоего эксперимента. Я охотно позволю подвергнуть себя всем всевозможным проверкам, если только они не причинят вреда моей личности. Думаю, мне удастся убедить любом беспристрастного судью.
Две слезинки скатились по щекам Антонеллы.
— Как бы я хотела в это верить! Ты понятия не. имеешь, как я страдала, когда мне сказали, кем ты был. Я влюбилась в тебя с первого взгляда. И боялась, что у меня не хватит сил на выполнение этой миссии.
В одном он был теперь уверен, он увидит ее, он отыщет ее в будущем, в котором она с ним еще не встречалась. Каким-то образом — он еще не мог этого понять — судьбы их пересеклись. Но однажды разыграется сцена, прямо обратная этой. Было это несколько сложновато, но по крайней мере, имело смысл.
— Есть на этой планете какое-нибудь правительство?— спросил он.— Я должен кое-что сообщить ему.
Она заколебалась на какое-то время, прежде чем ответить. Он подумал про себя, что она потрясена настолько, что оказалась не в состоянии предвидеть его вопрос.
— Ты говоришь о центральной власти? Нет, ничего такого на Урии не существует уже более тысячи лет. Правительства относятся к античному периоду человеческой истории. У нас есть машины, выполняющие некоторые функции, координацию, например. Еще — полиция, но она почти никогда не вмешивается.
— А служба безопасности?
— Она контролирует лишь коммуникации и, как мне кажется, также колонизацию новых планет.
— А кто обеспечивает связь между Урией и службой?
— Совет. Три человека и урианин.
— Ты работаешь на них?
Казалось, она была шокирована.
—- Я ни на кого не работаю. Они попросили, чтобы я встретилась с тобой, Жорж, и предостерегла, что тебя ждет, если ты покинешь планету.
— Почему ты согласилась на это?— спросил Корсон резким голосом.
— Потому что, если ты попытаешься улететь с Урии, то утратишь свою личность, твое будущее подвергнется изменению и ты никогда не встретишь меня.
Губы ее дрожали.
— Это личные причины,— сказал Корсон.— Но почему мной интересуется Совет Урии?
— Этого мне не сказали. Я полагаю они считают, что Урия будет нуждаться в тебе. Они опасаются, как-бы какое-нибудь несчастье не обрушилось на планету, и считают, что только ты сможешь этому помешать. Почему? Этого я не знаю.
— На эту тему у меня есть определенные предположения,— согласился Корсон.— Ты можешь отвести меня к ним?
Антонелла, казалось, была подавлена этим вопросом.
— Это может оказаться не просто,— пояснила она.— Они живут через триста лет в будущем, а я сама не знаю ни одного из способов путешествий во времени.
Корсон с трудом прервал молчание.
— Ты хочешь сказать что прибыла из трехсотлетнего будущего?
Она кивнула.
— И какую миссию намеревается мне доверить ваш Совет?
Она покачала головой. Волосы рассыпались у нее по плечам.
— Никакой. Они лишь просят тебя, чтобы ты остался на этой планете.
— И моего присутствия будет достаточно, чтобы отвести угрозу?