Не успела за сенатором закрыться дверь, как Ахилла, чертыхаясь, перевернулась на живот и свесила голову:
— Ну, что тебе сказал этот самонадеянный тип?
— Подарок принес по случаю праздника. Жареный поросенок, вино и немного денег. Так что, подруги, мы сегодня вечером устроим пир. Люди мы, в конце концов, или нет?
— Ой, как здорово! — пискнула Корнелия, усевшись на кровати и восторженно разглядывая сверток в ногах Свами. — А нам Нарцисс сказал, что назавтра тренировки отменяются! Мы идем в термы, а потом целый день будем спать, есть и болтать!
— Ну еще бы! — скептически хмыкнула Ахилла. — Надо же народу товар лицом показать! Я недавно слышала, как Нарцисс хвастался Фламму, что в городе уже поползли о нас слухи и мы, того гляди, станем гвоздем сезона. Представляете? Эти толстозадые сенаторы пускают слюни при упоминании об амазонках! Ха!
— Ахилла! — укоризненно покачала головой Свами, скосив глаза на римлянку. — Выбирай, пожалуйста, выражения.
— Боишься, что Луция обидится? Так она своя девчонка. Эй, сенаторша, ты как?
— Нормально, — бодро откликнулась дочь Луция Нумиция, поражаясь, что ее совершенно не раздражает подобное обращение. А ведь сколько синяков она получила, пытаясь доказать задиристой подруге, что не приемлет такую фамильярность! Как же давно это было!
— А что еще он сказал? — поинтересовалась Свами, пряча оставленный Каризианом сверток за спинку постели.
— Замуж зовет, — как о само собой разумеющемся скромно сообщила Луция.
— Что?!!
— Чего вы так переполошились? Подумаешь, какое событие! — пожала плечами бывшая первая красавица Рима. — У меня такие женихи толпами ходили, и, если бы не жадность и спесь отца, я бы давно стала добропорядочной матроной с кучей детей.
— Как это чудесно! — обрадовалась сентиментальная Корнелия. — Ты выйдешь замуж и будешь жить с любимым человеком!
— И займешь подобающее тебе место! Не все же сидеть с нами в этой норе! — как всегда, поддержала подругу Свами.
Ахилла тоже приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала и откинулась на подушку, не принимая участия в общем веселье.
— Тише, девочки! — остановила разбушевавшихся подруг виновница переполоха. — По-моему, вы рано обрадовались. Насколько я поняла, Каризиан не собирается вытаскивать меня отсюда, так что наша свадьба приобретает призрачные очертания. И не надо об этом кричать так громко. Я пока не решила, принять ли его предложение. Да и еще большой вопрос, кто должен дать мне разрешение на брак, поскольку отец от меня отказался. Так что оставим все на милость богов. Одно могу сказать: если только у меня получится отсюда вырваться, то я приложу все силы, чтобы вытащить вас отсюда, клянусь Немезидой! А теперь умолкните и дайте мне немного подумать!
Но восторженную Корнелию было не легко успокоить, и она еще долго приставала к Луции с расспросами, пока не прозвучал сигнал ко второму завтраку.
Надо сказать, что в те времена римляне жили «по солнцу», то есть вставали с рассветом, наспех закусывали полбяными лепешками с оливками, медом и финиками и отправлялись по делам. Потом, за час до полудня, следовал второй завтрак из хлеба, сыра и, иногда, небольшого количества мяса. И, наконец, где-то с половины третьего до половины четвертого пополудни, или в девятом-десятом часу по исчислению римлян, начинался обед, на котором в богатых домах подавались блюда из дичи, птицы, рыбы и морепродуктов и на сладкое — пироги и фрукты. В это же время начинались всякие пирушки, которые далеко не всегда превращались в кулинарные и сексуальные оргии, хотя застолья Лукулла поминаются даже в наши дни. В основной же массе даже обеспеченные римляне питались достаточно скромно.
Ужина, как такового, у римлян вообще не было, потому что с заходом солнца они укладывались спать.
Итак, колокол прозвонил ко второму завтраку, и девушки потихоньку потянулись в трапезную. Усаживаясь за стол, Луция повернулась к сумрачной Ахилле:
— А ты чего молчишь, подруга? Хотелось бы услышать и твое мнение.
Скифянка на мгновение замешкалась, подбирая слова.
— Ну, насколько я знаю, сенаторам запрещено жениться на рабынях и вольноотпущенницах. Так что все остальное уже лишнее.
Хорошее настроение Луции разбилось о суровую реальность, точно бутылка из драгоценного стекла. Нахохлившись, она уселась за стол, уткнувшись в тарелку, и односложно отвечала на шутки Корнелии и Свами, пока те не заметили, что с ней творится что-то неладное.
— Ахилла, что ты наговорила Луции? — спросила без обиняков нубийка, сверкнув голубоватыми белками глаз.
— Правду, — ответила за нее расстроенная римлянка. — Я об этом совсем забыла.
— Да ничего такого я не сказала. — В сердцах бросила на стол бутерброд с сыром девушка. — И вообще, нечего раньше времени нюни распускать! Если он тебе это предложил, то, значит, придумал какой-то ход. Подозреваю, что на такие дела он мастак!
Сидевшие по соседству германки стали оборачиваться на ее голос, и Ахилла перешла на шепот:
— Да, я не люблю твоего хитроумного приятеля. Но, судя по тому, что ты про него рассказывала, он не дурак и полную чепуху обещать не станет. Так что отвяжитесь от меня и дайте спокойно поесть!
Свами тяжело вздохнула, словно подводя итог разговору, и остальная часть трапезы прошла в молчании.
К себе они возвращались в подавленном настроении. Прекрасные планы рухнули, возвращая к неприглядной действительности. Рассыпалась в пыль мечта нубийки о далекой родине, не видать приличного мужа Корнелии. Даже Луция погрустнела и, забравшись на полку, повернулась лицом к стене.
Но неприятности этого дня на этом не закончились. Только девушки, пользуясь представившейся возможностью, задремали, как в комнату ввалился Фламм в сопровождении четырех вооруженных рабов. Двое из них остались снаружи, а остальные зашли следом за старшим тренером, который бесцеремонно потряс Корнелию за плечо.
— Вставай, тебя хочет видеть хозяин!
Разоспавшаяся девушка с трудом открыла огромные синие глаза, окаймленные длинными черными ресницами.
— Зачем?
— Здесь вопросы задаю я. Шевели своей задницей! Федрина не любит ждать!
— Куда вы уводите мою подругу? — вскочила с постели испуганная Свами.
— Не твое дело. Берите ее, ребята!
Двое рабов подхватили девушку, словно пушинку, и, невзирая на ее истошный визг и крики Свами, вытащили в галерею. Нубийка кинулась следом, но за дверью ее встретили обнаженные мечи охранников, и она покорилась силе, как и все выросшие в неволе рабы. Попятившись, девушка упала на постель, заткнув уши руками, чтобы не слышать затихающие вопли Корнелии.
— Эй, — тронула ее за плечо непривычно тихая Ахилла, — подожди убиваться. Не похоже, чтобы ланиста решил от нее избавиться. Если бы она была ему не нужна, продал бы сразу и не стал зазря кормить полтора месяца. Так что вернется Корнелия, ничего с ней не случится.
Ей самой очень хотелось в это верить. Девушка чуть посильнее потянула за плечо Свами, стараясь увидеть ее лицо, но та упорно смотрела в стену.
— Эй, сенаторша, — позвала Ахилла подругу, — прекрати на время свои страдания по Каризиану и слезай. У нас тут проблема.
— Я уже здесь, — мягко спрыгнула в проход Луция. — Свами, милая, ну хочешь мы попробуем выяснить, куда они потащили Корнелию?
Нубийка чуть заметно кивнула и вдруг, резко повернувшись к подругам, заговорила, захлебываясь словами:
— Ее наверняка к какому-нибудь римлянину повезли в качестве живой игрушки. А она просто физически не может заниматься любовью с первыми встречными. Ее предыдущий хозяин из-за этого продал, и тот, который был до него, и еще десяток других… Я видела, как на нее смотрел мужчина в яркой тоге, который был сегодня вместе с братом императора. Точно кот на сметану! Ее отправили к нему, всеми богами клянусь! Если с ней что-нибудь случится, я или его убью, или себе вены вскрою!
— Отличный выбор, — грустно ухмыльнулась Ахилла. — Ладно, подожди, я сейчас чего-нибудь придумаю. Во всяком случае, разузнаю, куда ее потащили.
Мягко ступая босыми ногами, она подошла к выходу и, распахнув дверь, поманила охранников, привалившихся к ближайшей колонне, поддерживающей галерею второго этажа. Переговорив с одним, судя по всему старшим, она удовлетворенно кивнула. Тот что-то скомандовал своему напарнику, и парень побежал в сторону тренерских апартаментов, бряцая плохо подогнанным оружием.
— Сейчас придет Нарцисс, и мы все узнаем, — сообщила подругам довольная переговорщика.
— Угу, на крыльях прилетит, — не удержалась от ехидного замечания Луция. — С каких это пор наш милейший тренер прибегает к «курицам» по первому слову?
— С этих, дорогая. Мне очень понравился ход мыслей Свами, и я пообещала от лица нашей комнаты, что если Нарцисс не появится в течение ближайшего получаса, то мы вскроем себе вены. И драться на открытии Амфитеатра придется ему самому, потому что мы будем наслаждаться покоем в царстве мертвых. Так что приготовьтесь в случае чего исполнить нашу угрозу, а иначе я сдохну со стыда… Кстати, Луция, дай, пожалуйста, десять сестерциев этому милому парню за доброту и отзывчивость. Он их честно заработал.
Луция безропотно полезла в сверток, все еще лежащий за постелью нубийки, и, раскрыв мешочек с деньгами, даже присвистнула: там лежало по меньшей мере пятьдесят больших серебряных монет. Неплохие деньги для человека, у которого с утра не было ни асса.
Взяв три денария [55], она потуже затянула завязки, но не стала класть заветный мешочек обратно, а сунула его в дырку, между полом и стеной, проделанную, скорее всего, какой-нибудь шальной крысой.
— Твоя щедрость просто поражает! — весело оскалилась Ахилла. — Держи, парень. Лишние два сестерция — в счет будущих хороших отношений.
Минуты тянулись одна за другой, но никто не приходил, и у Луции по спине побежали мурашки от предчувствия неприятностей. Одно дело угрожать рудисом такой же рабыне, как и она сама, другое — шантажировать грозного Нарцисса. А если он не появится из принципа? В конце концов, что для него три рабыни? Федрина купит других, а бунт будет подавлен в зародыше. Она вспомнила, с каким содроганием ее знакомые говорили о Спартаке с его бандой, хотя те бесчинствовали задолго до ее рождения.