250.
О существовании образа Матери Сырой Земли у наших далеких предков как минимум в эпоху индоевропейской общности говорит то обстоятельство, что похожая богиня с трехчастным наименованием и, что особенно важно, с рассматриваемым корнем на втором месте в ее имени, засвидетельствована у одного из народов данной языковой семьи. Это иранская богиня Ардви-Сура Анахита, имя которой означает буквально «влага сильная, чистая (незапятнанная)»251. Если разделить ее имя на три части, то ее средняя часть этимологически совпадает со средней же частью славянского имени Мать Сыра Земля. В иранской мифологии Ардвисура Анахита была богиней вод и плодородия и, в посвященном ей «Яште», характеризуется как широко разлившаяся, целебноносная, покровительствующая стадам, дому, имуществу, стране, выращивающая семена всех мужей, подготавливающая к родам лоно всех жен, наполняющая молоком женскую грудь и удовлетворяющая желания прославляющих и почитающих ее. Так, иранские богатыри и их противники молят ее о победе в бою и об обретении власти. Следы ее былого владычества отражаются в том, что к ней с молитвой обращается даже Ахура Мазда, верховный бог созданной Заратуштрой религии. Впоследствии часть ее имени в форме Нахид в фарси стало обозначать планету Венеру и ее персонификацию. Хоть Ардвисура Анахита является богиней вод, а не земли, однако трехчастное строение имен обеих богинь с общим средним элементом говорит о существовании этих образов уже в эпоху контактов наших далеких предков с иранцами. Как отметил В.В. Иванов, с иранской и славянской богинями можно сопоставить и трехчленный эпитет Юноны в римской мифологии – Juno Sespes Mater Regina252, что также свидетельствует о значительной древности подобного наименования великих богинь.
Интересно отметить, что славяно-иранские параллели на этом не кончаются. Анахита описывается как богиня, одетая в бобровую шубу:
Бобровую накидку
Надела Ардви-Сура
Из шкур трехсот бобрих,
Четырежды родивших
(Когда они шерстистей,
Когда их гуще мех)…253
Однако бобры ни на территории современного Ирана, ни на территории Средней Азии, откуда далекие предки современных иранцев могли прийти на Иранское нагорье, не водятся. Кроме того, общеиндоевропейское слово b(h) ib(h) er/b(h) eb(h) er первоначально означало просто «коричневый», «блестящий». Живущее в воде животное оно стало означать только у ограниченного круга народов: авест. bawra-, bawri-, лит. bebrus/ bebras, прус. bebrus, русск. бобер, др.-в. – нем. bibar, др. англ. beofor. Весьма показательно, что в санскрите данный корень продолжал означать просто определенный цвет, а не бобра, что говорит о том, что название бобра появляется у иранцев относительно поздно, уже после распада индоиранской общности. Кроме того, в этом же ареале он оказывается связан с нижним миром: в «Авесте» бобер связан с богиней вод Анахитой, в славянских песнях «черные бобры» соотносятся с корнями мирового дерева, а в латышских народных песнях божественные близнецы пляшут в шкурах бобра и выдры. Отметившие все эти особенности Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. констатируют: «Эти особенности балтийской, славянской и авестийской традиций, не находящие параллелей в других индоевропейских традициях, подтверждают в культурно-историческом плане вторичность приобретения особой значимости этими видами животных…»254 Н.Л. Членова, рассматривая древние контакты иранских племен, выдвигает гипотезу, что данная характеристика богини появилась в Восточной Европе: «Бобровая шуба Ардви-Суры Анахиты в цитированном описании – реликт ее доахаменидской сущности, когда она была богиней-рекой, олицетворением Волги, и бобр был ее священным животным»255. В связи с тем, что Ардви-Сура Анахита была богиней любви, следует отметить, что бобер упоминается и восточнославянских свадебных песнях, что вряд ли является случайным. Высокая сексуальность бобра, равно как и образование им семьи наподобие людей вполне объясняет его эротическую символику в фольклоре. Однако анализ свадебных песен привел В.Н. Топоров к следующему выводу: «В целом семантика образа бобра противоречива и парадоксальна и поражает поверхностного исследователя неожиданностями. Бобр – завидный жених, но невесте на свадьбу почему-то нужна бобровая шуба, которую можно получить, только убив того же бобра. С бобром собираются вступить в брак и строить совместную жизнь, но о том, что случилось после свадебного обряда (да и состоялся ли он вообще?) почти ничего не говорится. При этом бобра, которого собираются сделать мужем, членом семьи, бьют, гонят, ловят, убивают»256. Подобные совпадения позволяют предположить значительную древность подобной символики, восходящей к периоду древнейшей эпохи славяно-иранских контактов. Славянская книжная традиция отмечает трудолюбие бобра («Бобръ трудолюбиво»), а также обитание его в двух стихиях: «Бобръ звѣрь вѣздѣ пребывает и в воде и на суше». Кроме того, в переносном смысле бобер обозначал человека, отвергающего от себя дьявола257.
Хоть богинь с корнем сыр-/сур– в их имени в индоевропейской традиции больше нет, данный корень играл настолько важную роль в религиозных представлениях не только нашей языковой семьи, но даже встречался за ее пределами, что стоит отстановиться на нем несколько подробнее. Следует отметить, что он присутствует в имени Ахуры Мазды – верховного бога созданной Заратуштрой монотеистической религии. Поскольку в иранском языке буква с заменяется на х, это объясняет произошедшее в исторический период изменение рассматриваемого корня при том, что в древнеиндийском языке генетически родственный персонаж по-прежнему именуется асурой. Обращаясь к этимологии этого слова, мы видим, что авестийское прилагательное sura означает «сильный, мощный» и, как отмечает Э. Бенвенист, является силой полноты и разрастания. Родственными ему словами являются ведийский глагол su-, sva-, обозначающий «надуваться, увеличиваться», а также такие греческие слова, как κυεϖ «быть беременной, носить во чреве», κυροζ «сила, господство» и κυριοζ «господин».258 Отмеченная данным исследователем связь рассматриваемого корня, присутствующем в именах двух богнь, с древнегреческим понятием, обозначающим беременность, наводит на мысль, что первоначально данный корень относился именно к женскому персонажу. Поскольку другие значения этого корня указывают на силу, мощь и господство, логично предположить, что они возникли именно тогда, когда всеми перечисленными характеристиками обладал женский персонаж, т. е. во времена матриархата.
С другой стороны, в индийской мифологии целый класс богов носит собирательное имя асуры, что буквально означает «обладающие жизненной силой»259. К их числу относится целый ряд ведийских богов, однако в более позднее время под этим названием начинают пониматься противники богов, а за самими богами закрепляется наименование дева. Аналогичное деление божеств на две группы мы видим и в Иране, однако там религиозное развитие в этом отношении пошло по прямо противоположному пути, в результате чего дэвы стали восприниматься как демоны, а верховное божество зороастрийской религии стало именоваться Ахура Мазда. В скандинавской мифологии также присутствует класс божеств под названием асы (др. – исл. aesir, ед. число ass), которые если не этимологически, то, во всяком случае, типологически вполне соответствуют индоиранским асурам-ахурам. Кроме того, одна руническая надпись первой половины ХI в. фиксирует в Скандинавии личное имя Ассур260.
Однако распространение данного корня не ограничивается индоевропейским миром и встречается нам применительно к божествам в ряде древних ближневосточных цивилизаций. Во-первых, это древнеегипетский Осирис, само имя которого было образовано от слова усер – «сильный». О том, что это не было случайным созвучием, говорят различные древнеегипетские тексты, прославляющие силу этого бога. Весьма показательно, что отождествляемый с созвездием Ориона Осирис в одной из своих ипостасей оказывается и богом растительности. В гимне Осирису, высеченному на стеле Амонеса в XV в. до н. э., прямо говорится:
Растут растения по воле его,
И родит ему поле пищу.
Покорно ему небо и звезды его,
И открыты ему врата великие.
Владыка восхвалений в небе южном
И прославлений в небе северном.
Незаходящие звезды пред лицом его,
И жилище его – неподвижные261.
Еще в одном гимне, помещенном в египетскую «Книгу мертвых» и посвященном этому богу, так же говорится: «Благодаря тебе мир расцветает пышной зеленью…»262 В другом месте «Книги мертвых» покойник, уподобляясь живущему после своей смерти Осирису, говорит: «Я – Осирис… Я живу как зерно, я расту как зерно… Я – ячмень»263. О более чем тесной связи этого бога с растительностью говорят и археологические данные: «На эту же связь Осириса с зерном указывают и очень интересные предметы, находимые при раскопках: это – полотно, натянутое на раму с ножками, на котором лежит сделанное из дерева контурное изображение Осириса, заполняемое землей с посеянными зернами. Последние, быстро взойдя, давали зеленеющий силуэт Осириса»264. Земля с зерном в ритуальных целях закладывалась так же в деревянные саркофаги в виде мумии Осириса, в результате чего этот бог «прорастал».
Восприятию образа Осириса как идеального примера перехода от звездного культа к поклонению богини Земли на первый взгляд как будто препятствует то обстоятельство, что, как правило, у большинства народов Земля олицетворялась в образе женщины, а Осирис был мужчиной. Однако в данном случае следует иметь в виду то обстоятельство, что египтяне были одним из немногих народов, который обожествлял Землю в мужском обличии: богиней неба у них была Нут, а богом земли – Геб. Кроме того, другой гимн, посвященный Осирису как богу плодородной почвы, именует его «отцом и матерью человечества»