– Это было еще до меня.
– Когда к нам поступило сообщение, он случайно оказался неподалеку и, поскольку первым прибыл на место, вошел в банк без оружия, чтобы начать переговоры. Грабители расстреляли его из автоматического оружия. Их так и не взяли. Позже в Школе полиции этот случай стали приводить в качестве примера, как не надо действовать, оказавшись на месте преступления.
– Следовало дожидаться подкрепления и не вступать в контакт с бандитами, чтобы не подвергать ненужной опасности ни себя, ни служащих банка, ни самих преступников.
– Точно, как по учебнику. Странно, но он был одним из лучших и самых опытных наших сотрудников. Йорген Лённ. Отец Беаты.
– Вот как? Ты считаешь, она потому и пошла в полицию? Из-за отца?
– По-видимому.
– Она ничего?
– Деловая. Ты где уже?
– Проехал двадцать четвертый. Осталось еще шесть. А ты?
– Двадцать второй. Вероятно, скоро тебя достану.
– Только не в этот раз. – Халворсен заработал педалями с удвоенным рвением.
– Сейчас начнутся подъемы – вот тут-то я тебя и сделаю. Ты, как всегда, психологически сломаешься и встанешь.
– Не сегодня, – пообещал Халворсен и еще приналег.
У корней его густой шевелюры сверкнула капля пота. Харри усмехнулся и тоже приник к рулю.Бьярне Мёллер смотрел попеременно то на список, которым снабдила его жена, то на магазинную полку, где, как ему казалось, лежал кориандр. После их поездки на Пхукет прошлой зимой Маргрете влюбилась в тайскую кухню, однако сам начальник убойного отдела все еще путался при выборе различных овощей, ежедневно доставляемых самолетом из Бангкока в продовольственный магазинчик на Грёнланнслейрет.
– Это зеленый чили, шеф, – раздался прямо у него над ухом чей-то голос.
Бьярне Мёллер резко обернулся и едва не уткнулся носом в мокрую, багрово-красную физиономию Харри.
– Пара этих штук, несколько ломтиков имбиря – и можно приготовить неплохой супчик «том ям». Правда, после него из ушей дым валит, зато пот выводит из организма всякую гадость.
– Судя по твоему виду, Харри, ты только что его отведал.
– Просто небольшой велопробег с Халворсеном.
– Вот как? А что это там у тебя в руке?
– Японе. Мелкий красный чили.
– Вот уж не знал, что ты умеешь готовить.
Харри с легким недоумением посмотрел на пакетик с чили, как будто видел его впервые.
– Между прочим, шеф, хорошо, что я тебя встретил. У нас проблема.
Мёллер почувствовал знакомый зуд у корней волос.
– Не знаю, кто там принимал решение о том, чтобы Иварссон возглавил следствие по убийству на Бугстадвейен, но так продолжаться не может.
Мёллер сунул список в корзину с продуктами.
– Сколько вы уже проработали с ним вместе? Целых два дня?
– Не в этом дело, шеф.
– Слушай, Харри, можешь ты хоть раз в кои-то веки заняться исключительно расследованием? А как все организовать – предоставь решать другим. Знаешь, ничего страшного не случится, если ты хотя бы попытаешься не вставать в оппозицию.
– Да я просто хочу поскорее раскрутить это дело, шеф. Чтобы снова заняться тем, другим, ну, ты знаешь.
– Знаю. Но ты возишься с ним уже больше обещанных мною шести месяцев, а я не могу и впредь закрывать глаза на использование времени и ресурсов исходя из личных чувств и отношений, Харри.
– Но ведь речь идет о нашей коллеге, сотруднице полиции.
– Я знаю! – рявкнул Мёллер. Немного помолчав, он огляделся по сторонам и, слегка сбавив тон, продолжил: – Так в чем проблема, Харри?
– Они привыкли работать исключительно с грабежами, и Иварссона не интересуют никакие конструктивные предложения.
Бьярне Мёллер слегка улыбнулся при мысли о «конструктивных предложениях» Харри. А тот, чуть наклонившись к нему, заговорил быстро и горячо:
– Когда происходит убийство, о чем мы прежде всего думаем, а, шеф? Почему, какой мотив, ведь так? В отделе грабежей и разбойных нападений принимают как данность, что мотивом были деньги, так что подобных вопросов вообще не возникает.
– Ну а сам ты что считаешь? Какой тут мотив?
– Ничего я не считаю, дело все в том, что они используют в корне неверную методику.
– Другую методику, Харри, дру-гу-ю. Ну ладно, мне давно уже следовало купить эти овощи и быть дома. Так что говори поскорее, чего ты хочешь.
– Хочу, чтобы ты с ними договорился: пусть дадут мне возможность с кем-нибудь еще отделиться и работать в автономном режиме.
– Выйти из состава следственной группы?
– Вести расследование параллельно.
– Харри…
– Так уже было, когда мы брали Красношейку, помнишь?
– Харри, я не могу вмешиваться…
– Я хочу взять Беату Лённ и вместе с ней начать все с нуля. Иварссон уже успел зайти в тупик и…
– Харри!
– Да?
– Назови истинную причину.
Харри решил немного сменить тактику:
– Мне не выдержать совместной работы с этим крокодилом.
– С Иварссоном?
– Чувствую, скоро таких дров наломаю…
Брови Бьярне Мёллера сошлись у переносицы и взметнулись вверх, образуя букву V.
– Это что, угроза?
Харри положил руку Мёллеру на плечо:
– Окажи мне эту услугу, шеф, одну-единственную. И я никогда тебя больше ни о чем не попрошу. Никогда!
Мёллер недовольно хмыкнул. Сколько раз за последние годы ему приходилось из-за Харри класть свою голову чуть ли не на плаху, вместо того чтобы послушаться мудрых советов старших коллег и строить собственную карьеру, дистанцировавшись от этого своего непредсказуемого опера! Коль скоро речь шла о Харри Холе, единственное, что можно было сказать о нем наверняка, так это то, что в один прекрасный день он наломает дров. Однако, поскольку они с Харри удивительным образом умудрялись выходить сухими из воды, никто в отношении их жестких мер не принимал. До сих пор. Между тем интереснее всего был вопрос: зачем он все это делает? Мёллер покосился на Харри. Алкаш. Скандалист. Порой невыносимый наглый упрямец. И при этом – его лучший опер, не считая Волера.
– Только держи себя в узде, Харри. Иначе, клянусь, снова засуну тебя за письменный стол и запру. Понятно?
– Есть, шеф.
– Завтра у меня встреча с начальником Управления и с шефом уголовки. Посмотрим. Но я тебе ничего не обещаю, слышишь?
– Пока, шеф. Привет супруге.
По пути к выходу Харри обернулся:
– Кориандр слева, в глубине, на нижней полке.
После его ухода Бьярне Мёллер долго стоял, уставившись в свою корзинку. Он наконец понял, зачем ему все это нужно. Просто этот скандальный и упрямый алкаш ему нравился.Глава 7 Белый король
Кивнув кому-то из завсегдатаев, Харри уселся за столик у одного из узких кривоватых окон, выходящих на улицу Вальдемара Тране. В углу у него за спиной красовалась большая картина: прогуливающиеся по площади Янгсторгет мужчины, бодро взмахивая цилиндрами, приветствуют идущих им навстречу дам, которые пытаются укрыться от жгучих лучей солнца под кружевными зонтиками. Невозможно представить себе большего контраста с вечной полутьмой и благоговейной послеобеденной тишиной, царящими в зале «Шрёдера».
– Отлично, что тебе удалось вырваться, – сказал Харри, обращаясь к сидевшему за тем же столиком полноватому мужчине.
По нему сразу было видно, что он не относится к числу завсегдатаев заведения. Причина крылась не в элегантном твидовом пиджаке и даже не в галстуке-бабочке в красную крапинку. Просто на пропахшей пивом и покрытой черными пятнами от сигаретных окурков скатерти перед ним стояла белая чашка с чаем. Этим случайным посетителем был психолог Столе Эуне, один из лучших специалистов в стране, к услугам которого полиция Осло прибегала часто и даже весьма охотно. Правда, с некоторой долей опасения, поскольку Эуне, будучи до мозга костей порядочным человеком, рьяно заботящимся о поддержании собственного реноме, никогда не позволял себе в суде никаких высказываний, если они не были на все сто процентов подтверждены научными доказательствами. А поскольку в психологии вообще существует не так уж много доказательств чего бы то ни было, нередко случалось, что он, будучи свидетелем обвинения, становился лучшим помощником защиты: посеянные его выступлением сомнения истолковывались в пользу обвиняемого. Расследуя разного рода убийства, Харри так часто обращался к помощи Эуне, что уже стал считать его чуть ли не своим коллегой. Да и в вопросе лечения собственного алкоголизма Харри столь же слепо доверялся этому умному, душевному, чуть фатоватому упрямцу, так что в скором времени даже мог начать называть его своим другом.
– Так вот, значит, где твое убежище? – сказал Эуне.
– Угу, – подтвердил Харри и приподнял бровь, подавая знак Майе, которая тут же выскочила из-за стойки и скрылась на кухне.
– А это у тебя что?
– Японе. Чили.
По переносице Харри скатилась капля пота, на мгновение застыла на кончике носа и упала на скатерть. Эуне с удивлением посмотрел на влажное пятно.
– Плохо восстанавливается теплообмен, – пояснил Харри. – Я только что с тренировки.
Эуне сморщился:
– Как медик я, пожалуй, должен был бы аплодировать, но как философ ставлю большой знак вопроса – стоит ли подвергать организм таким испытаниям?
На столе перед Харри возникли стальной кофейник и чашка.
– Спасибо, Майя.
– Чувство вины, – продолжал Эуне. – Некоторые пытаются справиться с ним, придумывая себе различные наказания. Как ты, Харри, когда срываешься. В твоем случае алкоголь – не способ уйти от действительности, а радикальный способ самонаказания.
– Спасибо, я и раньше слышал от тебя этот диагноз.
– Ты поэтому так усердствовал на тренировке? Угрызения совести?
Харри пожал плечами.
Эуне понизил голос:
– Ты что, так и продолжаешь думать об Эллен?
Харри быстро поднял глаза и встретился взглядом с Эуне. Он медленно поднес чашку с кофе ко рту, долго пил и наконец с досадливой гримасой отставил чашку в сторону.
– Нет, это не связано с делом Эллен. Там мы ни на шаг не продвинулись, но я убежден, вовсе не потому, что плохо сработали. Просто надо набраться терпения – рано или поздно что-нибудь обязательно появится.