– Конечно. У меня есть одна на примете – на улице Бонапарта. Она вам понравится. Хотите, мы отправимся туда прямо сейчас?
Анна повела плечами.
– Но как же ваши спутницы? – тихо спросила она. – Это будет не по-джентльменски – оставлять их в одиночестве.
– Вы так считаете?
– Да.
Модильяни несколько секунд размышлял, после чего кивнул и сказал:
– Да, наверное, вы правы. Тогда я дам вам адрес и объясню, как добраться. Вы прекрасно знаете французский язык и сговоритесь с хозяином сами. Анна, я… Я так рад был повидаться с вами.
– Я тоже.
Модильяни взял в руки пепельницу, покрутил ее в пальцах, снова поставил на стол и вновь взглянул на Анну.
– Как вы думаете, мы еще можем встретиться? – робко спросил он.
– Я… – Анна вздохнула. «Я боюсь, – хотела сказать она, – боюсь не вас, но себя». Но вместо этого сказала: – Я не знаю.
Некоторое время он молчал, покусывая клок своей густой клошарской бороды, затем сказал необычайно серьезно:
– Если судьба захочет этого, она снова сведет нас.
– Вы так верите в судьбу?
Модильяни взглянул на нее темными, затуманенными глазами и тихо ответил:
– У меня ничего не осталось, кроме этой веры.
2
Часы показывали два часа ночи, а Анне все не спалось. Тревога, от которой должен был избавить ее Париж, никак не проходила. За этот день она переделала много дел – сняла квартиру, встретилась с друзьями, гуляла возле Трокадеро и в Люксембургском саду, поужинала в рыбном ресторане на Монмартре.
К вечеру Анна чувствовала сильное утомление и надеялась, что сон придет быстро. Но он вообще отказался приходить. Анна бесшумной тенью бродила по комнате и думала о судьбе и о любви. Может быть, это одно и то же? Может быть, любви всегда сопутствует судьба, и чем неожиданнее извороты судьбы, тем более настоящей получается любовь?
Ей в голову пришли строки стихотворения, и она записала их. Анна надеялась, что за этими строками последуют и другие, но вдохновение оставило ее.
Тогда она снова принялась мерить шагами комнату, закутавшись в теплую шаль и обняв себя за плечи. Внезапно взгляд упал за окно. А в душе снова проснулась тревога. Почему? Отчего? Непонятно.
Тогда она прошла к окну и откинула штору. И вдруг увидела его. Сперва темная фигура остановилась перед домом. Потом мужчина, а это был мужчина, поднял голову и взглянул на ее окно. Анна испуганно отшатнулась и укрылась за шторой.
Он стоял очень долго. Десять минут? Двадцать? Анна не могла заставить себя отойти в глубь комнаты. Так они смотрели друг на друга. Видел ли он ее? Вряд ли. Для него окна дома должны были казаться пустыми. Зачем же он тогда смотрел? На что надеялся?..
Наконец он ушел. Весь остаток ночи Анна провела на ногах, время от времени останавливаясь у окна и выглядывая наружу. Улица оставалась пуста. Душа разрывалась от противоречий, а сердце саднила тоскливая игла.
Неужели Николай чувствует в своих путешествиях то же самое – вечную, неизбывную тоску?…
…Как только забрезжил рассвет, Анна оделась и вышла из дома. Она шла по улице быстрыми, уверенными шагами. Анна загадала, что если Модильяни будет дома, она… А что, собственно, она? Бросится ему на шею? Нет. Конечно, нет. Но… (Тут Анна усмехнулась.) Зачем об этом думать? Главное, чтобы открыл дверь. А там – будь что будет. Поэт обязан отдаваться во власть чувств и внезапных порывов. Отдаваться, не раздумывая, как бросаются в пропасть или в черный омут. Душа должна быть распалена страстями, только из такой души и могут произрастать стихи!
На тротуаре сонная рыжая девушка продавала цветы. Анна, сама не зная зачем, остановилась и купила у нее семь ярко-алых роз. Потом, прижимая к груди букет, направилась дальше. На серой парижской улице она смотрелась с этим пылающим букетом ярко, почти дико, как экзотическая птица в темном подмосковном лесу.
Прохожие оборачивались ей вслед, но Анна не обращала на них внимания.
Вот и дом. Мастерская Модильяни располагалась на втором этаже. Анна бегом взбежала по ступенькам, остановилась перед дверью и, не оставляя себе времени на раздумья, громко постучала. Ответа не последовало. Анна постучала снова – еще громче, чем прежде. Однако и на этот раз ей никто не открыл.
Модильяни не было дома. Судьба говорила с Анной недвусмысленно и четко.
Анна почувствовала, как к горлу подступают слезы, но сделала над собой усилие и не расплакалась. Будь что будет. Сейчас она вернется домой и ляжет спать. А утром… Утром купит билет до Петербурга и уедет из этого проклятого города, который обещал ей успокоение, но вместо этого еще сильнее разворошил душу.
На улице Анна вспомнила, что до сих пор держит в руках букет. Что делать с этими розами?
Анна выдернула из букета один цветок, задумчиво на него посмотрела, потом размахнулась и бросила в открытое окно мастерской. Потом выдернула второй, и его постигла та же участь. За вторым последовал третий, четвертый, пятый… Вскоре от букета ничего не осталось.
Ну вот.
Модильяни, конечно же, будет удивлен. И даже изумлен. Он бросится по своим знакомым, будет выяснять, кто из них виновник этого веселого безобразия. И все они будут удивленно пожимать плечами. Тогда он решит, что цветы появились в мастерской сами собой, соткались из воздуха. Ведь он так склонен к мистике. Что ж… это будет замечательно.
Размышляя об этом, Анна не заметила, как подошла к своему дому.
В квартире она сразу легла в постель и закуталась в плед. Теперь нужно уснуть. Прочь, бессонница, теперь я не в твоей власти! Я спокойна. Я сделала все, что требовала судьба. И теперь я знаю, что нам не суждено…
Прежде чем додумать эту мысль до конца, Анна – измученная, усталая, ослабевшая от переживаний – уснула крепким сном, каким могут спать только младенцы и душегубы.
Когда она снова открыла глаза, она сразу увидела над собой его лицо. Он улыбнулся и ласково погладил ее рукою по щеке.
– Анна…
Она не сразу поверила своим глазам, но тоже улыбнулась – робко, недоверчиво. Модильяни наклонился и поцеловал ее в лоб, как целуют сестер и подруг.
– Ведь это были вы? – тихо сказал он.
Анна молчала, не решаясь ответить. Модильяни вновь погладил ее ладонью по щеке.
– Это самое красивое, что я видел в жизни, – сказал он. – Я сразу догадался, что это вы. Как вам удалось так красиво их разложить?
– Никак, – ответила Анна. – Я просто бросала их в ваше окно.
Модильяни удивленно вскинул брови.
– Но этого не может быть! – тихо воскликнул он. – Они так красиво лежали! А три розы сложились в букву «А»! – Модильяни откинул со лба прядь волос и чуть прищурил темные глаза. – Анна… Моя милая Анна… Вам не кажется, что судьба делает все, чтобы приблизить нас друг к другу?
«Кажется», – хотела ответить она, но вместо ответа протянула руку и тронула его волосы, словно хотела убедиться, что он настоящий. Модильяни взял ее руку, поднес к лицу и нежно коснулся губами.
– Это судьба, – тихо сказал он.
– Да, – согласилась Анна. – Это судьба. Сейчас она делает вид, что благоволит нам. Но мне кажется, она еще сыграет с нами злую шутку.
Его длинные, пушистые, как у девушки, ресницы дрогнули.
– Пускай, – тихо сказал он. – Я не хочу думать о будущем. Если я умру через минуту, я не стану об этом жалеть. А вы?
– Я? – Анна улыбнулась. – Я тоже.
Их пальцы переплелись.
Эпилог
Марго открыла глаза и зажмурилась от яркого света. Затем повторила попытку, но на этот раз осторожнее. Глаза медленно привыкали к свету.
– Доктор, она очнулась! – услышала Марго чей-то до боли знакомый голос.
– Отлично! – ответил ему другой, пожилой и хрипловатый.
Марго попыталась поднять голову с подушки, но перед глазами у нее все закружилось, а в голове забухал колокол.
– Не вставайте, – приказал доктор, усаживаясь на край кровати.
Когда головокружение отступило, Марго сумела разглядеть его как следует. Это был щуплый, пожилой мужчина в белой докторской шапочке. У него были добрые голубые глаза и смешные седые усы.
Доктор склонился над Марго и посветил ей в глаза маленьким фонариком.
– Как вас зовут? – спросил он.
Марго разлепила запекшиеся губы и пробормотала:
– Ма… рго.
– Рита? – вскинул седые брови доктор.
Марго облизнула губы и медленно пробормотала:
– Еще раз… назовете меня Ритой… и я…
Доктор улыбнулся.
– Прекрасно! – сказал он и, повернувшись к кому-то, сообщил: – Думаю, она в порядке.
– Можно мне с ней поговорить?
– Да, но не больше пяти минут. Я подожду за дверью.
Доктор встал и, по-профессорски заложив руки за спину, прошествовал к двери. Дверь хлопнула, и доктор исчез. Тотчас же перед глазами у Марго возникло другое лицо. Темные волосы, серые глаза, твердая линия губ.
– Фил! – выдохнула Марго и снова попыталась приподняться.
– Лежи, лежи, – сказал Фил и помог ей опустить голову на подушку.
Голова кружилась, но уже не так сильно, как прежде. Фил улыбнулся и сказал:
– Я принес тебе фрукты и цветы. Фрукты съешь, а цветы поставишь в вазу. Смотри не перепутай.
– Фил… – снова пробормотала Марго, вглядываясь в его лицо так, словно не верила своим глазам. – Фил.
– Да, это я, – кивнул он.
– А разве ты… Ты не Фил, – внезапно вспомнила Марго, и радостное выражение в ее глазах сменилось горечью. – Ты… Станислав!
– Станислав?
– Да.
Он нахмурился:
– Что за чушь? Меня зовут Филипп. Фамилия – Гальперин. Отчество – Игоревич. Филипп Игоревич Гальперин. Для тебя просто Фил.
Марго молчала, продолжая внимательно разглядывать склонившееся над ней лицо.
– Значит, ты не маньяк? – пробормотала она.
Фил удивленно улыбнулся:
– До сих пор не был.
– Но я… – Марго запнулась и, сделав над собой усилие, договорила: – Я видела у тебя в сумке скальпель.