– В пещере меня поприветствовали кристаллы, они назвали меня Несущей Свет и зажглись от моих прикосновений.
Несколько секунд все молчали. Морриган тянуло заерзать, но она сдержалась. Стиснула руки и стала ждать. Первой заговорила бабушка:
– Дорогая, ты имеешь в виду, что передала кристаллам тот огонь, что умеешь вызывать руками?
Морриган покачала головой:
– Нет, это было не так. Казалось, огонь уже находится внутри их, и, когда я к ним прикоснулась, кристаллы засветились.
– Твои подруги это видели? – спросила бабушка, в ее голосе звучала нерешительность, словно она не знала, хочет ли знать ответ.
– Нет. Никто не видел.
– Морриган, ты сказала, что кристаллы тебя поприветствовали и назвали Несущей Свет. Ты имела в виду, что это сказал один из голосов ветра? – спросил дедушка.
– Нет. Это был не голос ветра, я слышала его по-другому. Дедушка, это нечто удивительное! – Она забыла о раздражении, присела рядом с его креслом и обхватила большую, загрубевшую от работы руку. – Я прикоснулась к кристаллам так, как сейчас касаюсь твоей руки. И они ожили. Я чувствовала, как они подрагивают. Это было как прикосновение к коже животного. А потом, через руку, я услышала, что они меня приветствуют. Голос звучал не в ветре, он звучал в моей душе. А когда я подержала руку подольше, они начали нагреваться. И потом засветились.
Она с удивлением заметила, что в глазах дедушки появилась печаль. Он ласково похлопал ее по руке и, повернув голову, встретился с твердым взглядом жены.
– Пришло время рассказать ей все, – произнес он.
– Я знаю, – сказала бабушка.
У Морриган сжалось сердце, и внезапно ей захотелось забрать все свои слова обратно. Слова дедушки звучали пугающим приговором, и в глубине души она знала, что после его объяснений она никогда уже не станет прежней.
– Сядь, малышка Морги. Я расскажу тебе одну историю. – Дедушка жестом показал ей на маленькую скамеечку, которую сам вырезал из старого дуба. Морриган села перед бабушкой и дедом, как сидела бесчисленное количество раз в детстве – когда все втроем они болтали, смеялись и делились радостями и горестями. Воспоминания о детстве ее успокоили. На нее смотрели ее родные бабушка и дедушка, которые всегда ее очень любили. Ей не надо бояться того, что они ей расскажут.
– Что, дедушка?
– Твоей матерью была не Шеннон.
Слова были такие простые, одно короткое предложение. Но Морриган чувствовала себя так, словно дедушка ее ударил. Боль показалась настолько реальной, что она вздрогнула.
– Милая, все нормально. Все будет хорошо. – Как и всегда, бабушка сразу почувствовала ее боль, но Морриган не сводила глаз с лица деда.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Как это Шеннон может не быть моей мамой?
– Около девятнадцати лет назад Шеннон была на одной аукционной распродаже. И купила на аукционе вазу, которую считала копией древней кельтской. Но на самом деле это был талисман из Партолона, другого мира, который очень похож на наш, и люди там выглядят зеркальными отражениями земных людей. Кроме того, в Партолоне используется магия, и богиня Эпона была или, точнее, до сих пор его божественная правительница.
– Эпона… – прошептала Морриган имя богини.
Дедушка кивнул.
– Именно главная жрица Эпоны, ее Избранная, отправила талисман к нам в Оклахому в качестве наживки. Она хотела поймать на эту «удочку» Шеннон, свое зеркальное отражение – они были так похожи, практически неразличимы. И хотела поменяться с Шеннон местами. С помощью вазы Шеннон переместилась в Партолон, а Рианнон, Избранная Эпоны, оказалась здесь, в Оклахоме.
– Но зачем? В этом нет никакого смысла. Зачем главной жрице богини бросать свой мир и перемещаться сюда?
– Рианнон знала, что на Партолон собирается напасть армия демонов, и сбежать оттуда показалось ей удачной идеей.
– Но это неправильно. Если она была главной жрицей, разве не должна была остаться, чтобы помочь своему народу?
– Должна была. Но Рианнон Маккаллан была эгоистичной и испорченной. Она выбрала самый легкий, а не самый правильный путь.
Бабушка подалась вперед и искренне произнесла:
– Однако одна из причин, по которой Рианнон поступала так, как поступала, состояла в том, что ее душу отравлял постоянными нашептываниями темный бог.
При упоминании о шепоте на Морриган нахлынуло ужасающее осознание. Вот почему бабушка с дедом так настойчиво просили ее не слушать голоса, даже если один из них принадлежал ее матери. Ее мать…
– Никто не предупредил Рианнон о Придери, темном боге. Она не понимала, что причина несчастий и возникающих в голове плохих мыслей – дьявол.
– Да, ее никто не предупредил. И дьявол так сильно искалечил душу Рианнон, что она приняла его сторону, и в конце концов это ее уничтожило, – продолжал дедушка.
– Как ты узнал обо всем этом? – Морриган стало холодно, она обняла себя за плечи.
Дедушка сделал глубокий вдох и медленно выдохнул:
– Рианнон украла жизнь Шеннон.
– Нет, не украла. Рианнон была совершенно не такой, как Шеннон, и уж точно не жила ее жизнью, – необычно кратко заявила его жена.
– Твоя бабушка права. Рианнон не стала жить в нашем мире жизнью Шеннон, как Шеннон зажила ее жизнью в Партолоне. Рианнон все меняла и перекручивала, ей все время хотелось большего. Больше власти. Больше денег. Больше всего, что имело хоть какую-то ценность.
– Вот так она и познакомилась с твоим отцом.
Морриган повернулась к бабушке:
– Значит, Клинт Фримен действительно мой отец?
– Конечно, милая.
– Он был хорошим человеком. У него была духовная связь с землей. – Дедушка сделал паузу и улыбнулся внучке. – Я думаю, от него ты унаследовала свою любовь к земле. На самом деле земля придавала твоему отцу силу, физическую силу. Шеннон рассказала нам, что Клинт – это зеркальное отражение великого шамана в Партолоне, за которого она вышла замуж в вотчине Рианнон.
– Постой, я что-то не понимаю. Ты сказал, что Рианнон оказалась здесь, а Шеннон – там. И при этом говоришь, что Шеннон тебе что-то рассказывала. Каким образом она может разговаривать с тобой из Партолона?
– Ну, она действительно может, но не часто. В основном, я вижу ее во сне и знаю, что это на самом деле реальность. Но о Партолоне я узнал при других обстоятельствах. Однажды Шеннон вернулась в Оклахому. Ее сюда вытянуло, когда Клинт попытался поменять их с Рианнон местами. В результате все трое – Рианнон, Шеннон и Клинт – какое-то время находились в Оклахоме, а тем временем злейший враг Рианнон снова обрел силу и вырвался в наш мир.
– И он убил моего папу? – Морриган с удивлением поняла, что ее голос звучит почти нормально, тогда как внутри у нее все переворачивалось. Ей хотелось зажать уши и выбежать из комнаты.
– Нет, – медленно сказал дедушка. – Твой отец пожертвовал собой, чтобы остановить Рианнон. Ценой своей жизни он магическим образом заточил ее и одновременно вернул Шеннон обратно в Партолон, к своему зеркальному отражению, отцу ее будущего ребенка.
– И Рианнон была тогда беременна мной?
– Да.
– Значит, моя мать – она, а не Шеннон.
Морриган произнесла это как утверждение, но дедушка все равно ответил:
– Да, твоя мать – Рианнон.
– А вы с бабушкой – родители Шеннон. Не Рианнон.
Вместо ответа дедушка произнес:
– Ты должна знать, что при твоем рождении присутствовал шаман. Он принес нам тебя и рассказал, что, прежде чем Рианнон умерла, она отказалась от темного бога и примирилась с Эпоной.
У Морриган в голове гудело так, что она с трудом слышала его слова.
– Вот почему я всегда чувствовала себя чужой. Потому что я чужая на самом деле. – Она тщательно выговаривала каждое слово, борясь с подступающей к горлу тошнотой. – Я не принадлежу этому миру. И я чужая вам обоим.
– Милая, ты нам не чужая! Ты наша внучка.
Морриган судорожно покачала головой.
– Нет. Я дочь Рианнон Маккаллан. И она не была вам дочерью. Моей матерью не была Шеннон, женщина, фотографии которой вы мне показывали и о ком рассказывали всю мою жизнь. Я – дочь Рианнон. – Ее слова прозвучали необычно громко, сердито, обвиняюще. Она видела, что в глазах бабушки отразилась боль, что та чуть не плачет, но уже не могла остановиться. – Я дочь женщины, которая была настолько ужасной, что отец ее ребенка убил себя, чтобы она перестала представлять опасность для мира. – Она замолчала, тяжело дыша. И ее глаза расширились, когда она осознала и другую, еще более ужасную мысль. – И я тоже. Он убил себя, чтобы оградить мир и от меня тоже. Появившись на свет, я могла стать такой же, как она.
– Нет, Морриган. Ты не такая, как она, – твердо сказал дедушка.
Сердце Морриган билось с такой силой, что отдавалось болью в груди.
– Как она смогла освободиться от магии? Как я смогла родиться? – Она поняла ответ по морщинистому лицу деда, и внутри у нее все застыло. И прежде чем он смог что-то придумать, она сама ответила за него: – Ее освободил Придери.
– Темный бог освободил ее, но Эпона ее простила.
– Вот почему ты постоянно предупреждал меня, что какой-то из голосов ветра может оказаться дьявольским. Потому что моя мать была настоящим дьяволом и слушала этого ужасного бога. И вполне логично, что я тоже могу пойти по ее стопам.
– Милая, мы просто хотели быть уверены, что ты будешь настороже. Что ты не услышишь то, что в свое время совратило и обмануло Рианнон, – сказала бабушка.
– Морриган, послушай. Ты не дьявол, и мы тебя предупреждали совсем не поэтому. Ты похожа на Шеннон, не на Рианнон.
– Но я не ее дочь. Ты сказал, что она была беременна одновременно с Рианнон. Значит, у нее тоже есть дочь в Партолоне, верно? – Ни бабушка, ни дед не ответили ей, и Морриган вскочила, опрокинув скамеечку и повысила голос: – Верно?!
– Да. У Шеннон есть дочь в Партолоне, – наконец сказал дедушка.
– Значит, нас тоже двое – мы как Шеннон и Рианнон. Какая ирония, правда? Мой дом был там, а ее – здесь. Хотя нет. У нее есть мама, и они должны быть вместе. Это только я везде чужая.