– Привет, Этайн[24], – произнесла Мирна. – Я так рада, что ты наконец с нами.
Мы все заплакали. Грант и Мирна стали целовать свою малышку, а мы с Кланфинтаном – трогать ее крошечные ручки и ножки. Меня переполняла такая любовь и счастье, что я уже начала верить, что все будет хорошо.
А потом Мирна охнула и застонала. И встретилась со мной взглядом.
– Мамочка…
Движимая инстинктом, я осторожно забрала Этайн из рук матери, поцеловала ее удивительно нежную головку и отдала отцу.
– Грант, поднеси ее ближе к Мирне, чтобы она могла видеть ее и прикасаться. – Мне не пришлось добавлять, что у нее уже не хватает сил держать ребенка. Дорожки слез на лице Гранта сказали мне, что он все понимает. Я взяла Кланфинтана за руку и притянула к себе. Тесно прижавшись друг к другу, мы с ним стояли по одну сторону от Мирны, а ее муж с малышкой на руках – по другую.
По телу Мирны прошла судорога, и мы ощутили густой металлический запах крови – родильной и не только. Какая-то часть меня понимала, что Каролан пытается остановить кажущийся бесконечным поток, что стремительно вытекал из Мирны. Кровь ручьем текла на пол и собиралась в алую лужу. Я услышала, что Кланфинтан тихо произносит заклинания великого шамана, смягчая вознесение освобожденной души и помогая ей начать путешествие на луга Эпоны. Я слышала, что он, не скрываясь, плачет, но заклинания проговаривает без запинки. Комнату до краев заполнила древняя магия. Я кожей ощутила прикосновение ее силы.
Но я не отводила глаз от лица дочери. Она смотрела мне в глаза и ждала поддержки. Я отодвинула в сторону свое безграничное горе и сосредоточилась на Мирне. Моя дочь в последний раз в жизни нуждается в моей помощи. Я Избранная Эпоны, Великая жрица богини. Я смогу. Я смогу утешить ее и облегчить уход из жизни.
– Все будет хорошо, мамочкина драгоценность. – Я нежно улыбнулась ей и погладила по волосам. – Тебе нечего бояться. Эпона знает и любит тебя с того самого момента, как приветствовала твое рождение.
– Я… я верю тебе, мам. – Голос у нее сорвался. Мирна повернула голову к Этайн. – Передай ей, что мне очень жаль. Скажи Этайн, что я люблю ее и буду по ней тосковать.
Я кивнула, стараясь справиться с подступившими рыданиями. «Эпона, помоги мне!» И меня сразу же заполнило чувство покоя. Оно было прислано мне богиней – я в этом не сомневалась.
– Обязательно скажу ей, дорогая. – Я говорила сильным и уверенным тоном. – Я расскажу Этайн, какая ее мать была красивая, умная, любящая.
Мирна перевела взгляд с дочери на меня.
– Спасибо, мама. – Ее измученное тело содрогнулось от нового спазма, и она закрыла глаза. Я крепко сжала ее руку, желая передать ей божественное утешение, дарованное мне богиней. Глаза Мирны медленно раскрылись, и взгляд сфокусировался на мне. – Мне… мне не больно, мама. И уже не страшно. – Потом она посмотрела мне куда-то за спину, и ее глаза широко раскрылись. – О, мама! Там Эпона! Она такая красивая. – Ее лицо внезапно осветилось невероятной радостью. – Она говорит со мной. Эпона говорит, что одарила меня волшебным даром, и что этот дар – Этайн. Она будет великой жрицей, почитаемой Партолоном, и ее дети будут великими жрицами и воинами. – Мирна судорожно втянула воздух, ее тело снова содрогнулось, но казалось, она уже вышла за пределы этого мира, потому что ее лицо не утратило радостного выражения. Продолжая смотреть за спину, она проговорила: – Мама, я люблю тебя. Я буду ждать тебя вместе с Эпоной… – С улыбкой на губах, Мирна глубоко и устало вздохнула, и ее дыхание остановилось.
Я поцеловала Мирну и склонила голову.
– Лети с богиней, мамочкина драгоценность. Мы с тобой еще встретимся – на великолепных лугах Эпоны, где нет ни смерти, ни горя, ни боли. А до тех пор я каждую секунду буду скучать по тебе и хранить тебя в своем сердце.
– Госпожа…
Я подняла голову и посмотрела на Гранта. По его щекам текли слезы, и он протягивал мне спеленутый сверток – спящую внучку.
– Она похожа на Мирну, – произнес он прерывающимся голосом.
Я взяла малышку, которая действительно выглядела как миниатюрная копия своей умершей матери и заплакала, прижимая ее к сердцу.
Глава 2
Голова у Морриган раскалывалась. У нее и раньше, бывало, болела голова, но это даже близко не лежало к острой пульсирующей, сверлившей ей сейчас череп боли. У нее мелькнула мысль, что, наверное, такие боли бывают при мигрени. Неудивительно, что страдающие мигренью говорят, что боль высасывает из них все соки. Просто отлично. Как будто ей в жизни мало всякой хрени – голосов ветра, фантастической способности высекать из руки огонь и того, что ее умершая мама на самом деле не ее мама. Эта мысль напомнила ей о другом. Кайл погиб и…
Сквозь туман боли и растерянность пробились воспоминания.
Обвал! Кайл! Бабушка и дедушка! Перемещение сквозь кристаллический валун!
Она распахнула глаза и задохнулась от боли. Изображение расплывалось, глаза немилосердно жгло. И все тело болело, словно от обжигающего холода.
– Отдыхайте, Несущая Свет. Все хорошо.
Голос показался ей ласковым и почему-то знакомым. Морриган закрыла глаза, и к ним прижали что-то прохладное, уменьшающее болезненное жжение. Потом к ее губам поднесли чашку, и она автоматически глотнула густую жидкость, напоминающую смесь вина и сладкого сиропа от кашля.
– А сейчас спите. Вы уже дома, – сказал голос.
Дома… спи… – дразнящим шепотом повторил обольстительный голос у нее в голове.
Морриган поняла, что выбор у нее небольшой, поскольку выпитая жидкость возвращала ее обратно в бессознание.
Во второй раз проснувшись, Морриган провела языком по пересохшему рту. Фу! Дедушка бы сказал, что во рту будто куры переночевали. О боже, как же ей плохо! Ей сегодня в школу? Нет, погодите, сейчас же лето. Его окончание. Она уже готовится уехать в колледж и…
– Выпейте, госпожа. Это смягчит ваше горло.
Госпожа? Почему она так меня назвала?
Потому что так называться – твое право.
Слова не клубились вокруг нее и пришли не через прикосновение к кристаллу. На этот раз они тихим эхом отдавались у нее в голове, что только добавляло Морриган растерянности.
– Вот, госпожа, пейте.
Ласковые руки приподняли ее голову и прижали к губам чашку с прохладным питьем. Морриган жадно выпила и потом открыла глаза. В комнате был полумрак, и очертания предметов расплывались. Морриган поморгала и протерла глаза. Не только глаза были у нее в тумане, но и мозг. Что произошло? Она была на вечеринке? Обычно у нее больше здравого смысла. Дедушка ее убьет. Несмотря на то что она уже взрослая и практически самостоятельна, он все равно жутко злится, когда она…
Подождите-ка. Она была не на вечеринке. Она была с подругами в пещере.
Морриган заставила себя снова открыть глаза. Картинка перед глазами сначала расплылась, а потом – словно кто-то подстроил изображение на древнем видике дедушки – стала четкой вместе с воспоминаниями. И первой, кого увидела Морриган, была женщина, которая сидела рядом с ней в кресле, обитом мехом, и ласково улыбалась.
Глаза Морриган раскрылись от удивления.
– Бабушка!
Улыбка женщины немного померкла.
– Добро пожаловать, Несущая Свет, – произнесла она добрым, мягким голосом, точно таким же, как у ее бабушки, если не считать отсутствия оклахомского акцента. – Я Биркита, Великая жрица Адсагсоны[25]. – Женщина поднялась и присела в глубоком, чуть ли не до пола, реверансе. – От имени богини приветствую вас дома и выражаю признательность, что вы, Несущая Свет, одарили нас своим присутствием.
Морриган открыла рот. Потом закрыла. Потом снова открыла и наконец выговорила:
– Вы не моя бабушка.
Темноволосая женщина подняла голову. Знакомое лицо с доброй улыбкой, но брови озадаченно хмурятся.
– Нет, госпожа. По возрасту я могла бы быть вашей бабушкой, но я еще в молодости дала обет целомудрия, когда поступала в услужение богини, так что у меня нет ни детей, ни внуков.
Морриган провела по лицу дрожащей рукой.
– Извините, я просто… – Она замолчала, пытаясь разобраться с вопросами, которые метались у нее в голове. И не могла отвести глаз от женщины, которая сто-яла перед ней, выражая почтение. Как же она похожа на ее бабушку! Если не считать прически – бабушка всегда коротко стриглась и напоминала эльфа, а у этой женщины были длинные волосы, аккуратно заплетенные в толстую тяжелую косу. Морриган пригляделась и поняла, что у нее к тому же намного больше седины. На самом деле она выглядела старше бабушки Морриган. Заметно больше морщин на лице и прозрачная, почти пергаментная кожа. Морриган всегда казалось, что бабушка у нее без возраста. Конечно, она была уже старенькой, но всегда была полна энергии и редко болела. И эта женщина была похожа на нее, как более болезненная сестра-близнец. На ней было красивое платье из кожи, напоминающее Морриган церемониальные наряды индианок, которые те надевали на оклахомский «пау-вау»[26]; если не считать того, что это платье не украшали перья и бахрома. Оно было расшито бисером и изысканной вышивкой, которая образовывала сложные круги, напоминавшие запутанные лабиринты. Вздрогнув, Морриган поняла, что женщина так и стоит в полуприседе, а она как идиотка таращится на нее.
– О, встаньте! – торопливо проговорила она и, испытывая дискомфорт, добавила: – Прошу вас.
Женщина, которая выглядела как ее бабушка, но называла себя Биркитой, выпрямилась так же грациозно, как и приседала, и снова заняла свое место в меховом кресле у постели Морриган. И, словно не в силах себя контролировать, Морриган выпалила:
– Где я?
– Вы в пещерах Сидеты.
У Морриган засосало под ложечкой, то ли от страха, то ли от восторга.
– Это ведь не в Оклахоме, да?
Биркита опять свела брови.