От его слов Морриган кольнуло какое-то предчувствие.
– А на восток за царством Сидета начинаются суровые земли Циклопа.
Морриган широко раскрыла глаза.
– Циклопа?
Киган усмехнулся:
– В Оклахоме они тоже не водятся?
– Только в книгах.
– Вы, госпожа, приехали из странного места.
Морриган ответила тем же поддразнивающим тоном:
– Знаете, я как раз подумала то же самое о вас. – Киган собирался запротестовать, но она отмахнулась: – Я бы хотела продолжить экскурсию.
Его улыбка превратилась в кривую, он поклонился.
– Ваше желание для меня закон. – Он жестом показал ей на земли впереди них, и Морриган посмотрела вниз. – Это Соленые равнины – земли Сидеты, но они быстро переходят в Пустоши, которые еще менее земель Циклопа пригодны для жизни.
Морриган сделала еще несколько шагов и остановилась. От открывшегося вида у нее перехватило дыхание, и в то же время она ощутила некую связь с этими огромными величественными землями. За горной грядой, где располагались пещеры Сидеты, ландшафт резко обрывался вниз и переходил, как показалось Морриган, в огромное озеро. Из-под его поверхности выступали верхушки острых камней, которые блестели золотом на утреннем солнце.
– Соленые равнины? Но разве это не озеро?
– Я предполагал, что вы их так назовете. Издалека они кажутся озером. Но в них вы никогда не замочите свои красивые ножки выше икр, а их вода значительно солонее морской.
– Эти камни действительно золотые?
– Нет, просто отражают солнце. На самом деле они из кристаллов. Таких же, как в пещере.
Морриган распахнула глаза и, не сдерживая волнения, схватила его за руку.
– Кристаллы! Мои кристаллы! Эти огромные камни состоят из кристаллов, которые могут со мной разговаривать?!
– Верно. Только представьте. Выходите вы на равнины после захода солнца и приказываете кристаллам зажечься. Разве это не потрясающе?
– Я так и сделаю! Киган, это будет изумительное зрелище! – Она порывисто обняла кентавра, и жар его тела напомнил ей, как замечательно было его целовать.
Его ярко-голубые глаза сказали ей, что он вспомнил о том же.
– Тогда давайте сделаем это сегодня после заката. Позвольте мне отвести вас туда. – Его улыбка была дерзкой, а тон поддразнивающим. – Со мной, госпожа, вы получите защитника и оседланного коня в одном лице.
Уголки губ Морриган дернулись вверх.
– А если мне понадобится защита от вас самого?
Вместо ответа, он склонился и легко поцеловал ее. Слишком легко – на вкус Морриган. Улыбочка Кигана ясно говорила, что он понял это по ее глазам. Приобнимая ее за плечи собственническим жестом, он повел ее к плоскому большому камню и поставил на него корзинку с едой.
– Вам надо подкрепиться, особенно если вы собираетесь сегодня вечером зажигать кристаллы.
– Я действительно голодна. – Морриган стала вытаскивать из корзины еду, выкладывая ее на камень, как на стол. И замерла, когда Киган опустился на землю и подвернул под себя ноги.
– Отличается от изложенного в книгах? – спросил он, поймав ее любопытный взгляд.
– Трудно даже представить себе насколько. – Она села на ближайший удобный камень и передала Кигану булочку с начинкой из ароматного сыра и холодного бекона. – Пахнет просто замечательно, – произнесла она и, взяв себе такую же, впилась в нее зубами.
Некоторое время они ели молча. Потом Морриган стала тяготить тишина, и она, не слишком долго думая, сболтнула первое, что пришло ей в голову:
– Значит, вы – великий шаман и самый молодой Главный скульптор Партолона? – Ей тут же захотелось треснуть себя по лбу за вопрос девчонки-фанатки, но Киган с легкостью ответил:
– Да, так и есть. В прошлую лунную фазу госпожа Рианнон объявила меня Главным скульптором. А пять сезонов назад я испил из священной чаши Эпоны у ее божественного родника и принял дар великого шамана.
Морриган очень интересовала эта тема вообще и красивый кентавр в частности, так что в голове у нее просто булькало от вопросов.
– Родник Эпоны находится в Партолоне?
– Нет, он вообще не здесь. Он в Ином Мире – месте обитания богинь и духов.
– Вам было страшно туда попасть?
Киган улыбнулся:
– Туда путешествовал только мой дух. И да, местами это путешествие было пугающим.
– А чем занимается великий шаман?
Киган наморщил лоб.
– У вас в Оклахоме что, не было великих шаманов?
Первым ее поползновением было сказать «Никаких не было», но потом она вспомнила о бабушкиных друзьях-викканах и индейцах, которых она видела на разных «пау-вау», и ответила по-другому:
– Были, но там вообще все было другое. Ну, вы понимаете. – Она улыбнулась. – Мир без кентавров.
Он фыркнул.
– Действительно, все по-другому. Ну, я как великий шаман обладаю божественными духовными силами. Я перехожу в Иной Мир и ищу там разбитые души. Я воспитываю в своем стаде добро и осуждаю зло.
– Значит, вы в каком-то смысле врачеватель душ?
– Да. Хотя поскольку я в своем табуне самый молодой из великих шаманов, я предпочитаю использовать меч наравне со своими духовными способностями.
– Правда? А я думала, вы скажете, что предпочитаете использовать свой талант скульптора. Скульптор, великий шаман, воин – последний как-то не стыкуется с остальными.
– Ну, видимо, это потому, что я не собирался становиться скульптором, Мастером камня и так далее. – Он коротко рассмеялся и провел рукой по своей густой шевелюре цвета белого золота. – На самом деле талант скульптора открылся во мне именно из-за моего желания стать воином.
– Расскажите, пожалуйста.
– Я был очень юным, возраста всего около десяти сезонов. И как всех жеребят, меня расстраивало, что искусство сражения на мечах нам преподается очень медленно. Естественно, я считал, что уже все о нем знаю, и очень хотел побыстрее продвинуться вперед – дальше тренировок на деревянных мечах. Вот я и воспользовался своим положением сына Повелителя табуна, хотя и самого младшего сына. – Киган сделал паузу и виновато покачал головой. – Сейчас я понимаю, что кузнец просто сжалился надо мной, а тогда я поверил, что он признает мое привилегированное положение.
Морриган засмеялась.
– По-моему, дети кентавров очень похожи на оклахомских. Меня воспитывали бабушка и дедушка, и я хорошо помню, как верила, что учителя уделяют мне столько внимания, потому что я очень умная и веселая. Сейчас я понимаю, что вокруг меня бегали, потому что мой дедушка был живой легендой среди учителей и тренеров и его все знали. Так что они просто видели во мне его внучку и потому меня баловали.
– У нас, безусловно, есть много общего. Ну, в общем, кузнец разрешил мне выковать себе настоящий металлический меч. А потом я совершил ошибку, прислушавшись к тем, кого теперь знаю как духов металла. Они рассказали мне, какие именно узоры им хотелось бы иметь на рукоятке. – Киган пожал плечами. – Вот я и выгравировал их. Я сделал это играючи, но кузнец заметил мой, уже законченный к тому времени, меч и отнес его моей матери. Вот тогда мое обучение боям на мечах и вытеснили уроки резьбы. А остальное уже, как говорится, история.
– Похоже, вы бы предпочли, чтобы о вашем таланте резчика никто не узнал.
– В тот момент – да. Но потом я повзрослел, и мои чувства изменились. И сейчас я очень ценю свой божественный дар. Тогда же я просто хотел стать воином.
– Но вы сказали, что вы – воин. Вы, должно быть, продолжали учиться владению мечом.
– Да. К большому неудовольствию своих родителей и учителей по скульптуре. Они боялись, что я отсеку себе пальцы.
Он поднял руки и пошевелил пальцами, потом часть из них прижал к ладони, делая вид, что их нет. Морриган засмеялась.
Киган засмеялся тоже, но потом посерьезнел.
– Но сегодня я очень благодарен богине за свой талант. Если бы я не был Главным скульптором, меня бы не попросили поехать сюда вместе с Каем, чтобы сделать скульптуру Мирны. И я бы не встретил вас.
Морриган рассеянно кивнула и потянулась к мягкой сумке, которая была заткнута пробкой. Хоть и не сразу, но она открыла ее и понюхала содержимое. Потом налила себе и сделала большой глоток прохладного сладкого вина, решая, какой вопрос задать ему следующим. В конце концов она подняла голову и, посмотрев на Кигана, увидела, что он за ней наблюдает.
– Вы хорошо знали Мирну?
– Очень даже. Я ухаживал за ней.
Морриган вздрогнула.
– Вы были с ней парой?
– На самом деле нет. Точнее сказать, что я делал попытки. Но Мирна не интересовалась ни мной, ни другими кентаврами, что ее добивались. Своего будущего мужа она знала с детства. Он рано покорил ее сердце и не упустил своего шанса – к большому неудовольствию госпожи Рианнон. Хотя после помолвки они его вроде бы хорошо приняли.
– Постойте. Родители Мирны не одобряли мужчину, которого она любила?
Киган сунул в рот кусок сыра и невнятно проговорил:
– Насчет неудовольствия госпожи Рианнон – это мое личное предположение. Вам лучше спросить об этом Кая. Он очень близок с Избранной и Кланфинтаном. Я-то лично думаю, что они не одобряли Гранта, ведь это означало, что мужем Мирны будет обычный человек.
Морриган сделала мысленную заметку насчет Кая. И, вспомнив, что Биркита рассказывала ей о кентаврах и Избранной Эпоны, она сообразила, что стояло за словами Кигана.
– Замужество Мирны с обычным человеком, не кентавром, означало, что она не станет следующей Избранной Эпоны.
Киган кивнул, задумчиво прожевал то, что было у него во рту, и наконец произнес:
– Вы на нее похожи.
Морриган убеждала себя быть готовой к чему-то подобному, но все равно оцепенела от его слов.
– Я похожа на Мирну? – перепросила она, пытаясь выразить любопытство.
– Да. Ну и на госпожу Рианнон тоже. Мирна была очень похожа на свою мать.
– Такие же волосы и глаза или что-то в этом роде? – небрежно спросила Морриган.
Киган фыркнул.
– Все – такое же. Вас с Мирной можно было бы принять за близнецов. Вы так похожи, словно вышли из чрева одной матери.