– Нет, – сказала она, не переставая качать головой. – Не я. Я не такая, как она. Дедушка говорил, что я не такая. Меня не заполняет тьма.
– Вы так молоды. – Сострадание смягчило измученное болью лицо Мастера. – Ваше эго вас ослепляет. Но тьма здесь. И она в вас. – Кай поднял дрожащую окровавленную руку и показал пальцем на Морриган. – Возвращайтесь туда, откуда пришли, и заберите с собой свою тьму.
Он сходит с ума от боли. Не позволяй ему украсть то, что принадлежит тебе по праву рождения.
– Нет! – Внутри Морриган оглушающе билась паника, и она закричала, перекрикивая голос в голове и самого Кая: – Я – Несущая Свет. Я принадлежу этому миру. – Она попятилась, стараясь отойти от него подальше.
Биркита подскочила к ней и схватила за руку, не давая уйти.
– Вы должны остаться, жрица. – Ее слова звучали тихо, но твердо. – Это ваша обязанность – вместе с Киганом вы должны помочь душе Мастера камня начать свое путешествие к Эпоне.
– Лучше помогите ему вы. Он считает, что я здесь чужая. – Морриган выдернула у нее руку и, ничего вокруг не видя, выбежала из пещеры. Она не оглядывалась. Просто не могла. Не хотела видеть отвращение и сомнение на лице Кигана и разочарование на лице Биркиты.
Она не понимала, куда идет. Правда, ее это и не волновало. Она просто хотела сбежать от их взглядов. От всех – Кая, Кигана, Биркиты, Шайлы. От всех.
Наверное, лучше всего было подняться на поверхность и подышать вечерним воздухом. Но, немного придя в себя, Морриган все же вернулась в свои покои. Она легла на меховое покрывало, свернулась в клубочек и дрожащими руками обняла колени. Что с ней происходит? И что такое с Каем?
Брина отодвинула носом кожаную занавесь и вспрыгнула на ложе. Морриган всхлипнула и с облегчением обняла свою большую кошку.
– Я не имею отношения к смерти Кая. Я ничего не делала. Меня даже не было в пещере.
Мужайся, моя Драгоценная…
– Нет! – Морриган беспомощно зажала уши руками. – Я больше не хочу никаких голосов! Я устала сомневаться, богиню я слушаю или демона. Оставьте меня в покое, а? Дайте мне хоть где-то обрести дом! Дайте мне хоть немного побыть нормальным человеком!
Она знала, что выглядит жалко, как капризный ребенок. Де наверняка бы сказал, что «надо перетерпеть». А Ба – что надо «успокоиться и все обдумать». Она вряд ли способна на тот или другой способ, но сейчас отдала бы все свои божественные силы ради того, чтобы снова оказаться с бабушкой и дедушкой – снова почувствовать себя любимой, защищенной и в безопасности.
Брина ткнулась ей в лицо носом, и Морриган осознала, что плачет. Она вытерла лицо краешком платья. И что теперь будет? Биркита от нее отвернется? А Киган? Морриган поцеловала Брину в пушистую мордочку и прижалась щекой к ее теплой шкуре.
– Он говорил, что богиней предназначен меня любить. Интересно, думает ли он так до сих пор? – прошептала она и подумала, не поискать ли ей способ вернуться обратно в Оклахому через кристаллический валун.
Изнемогая от усталости, Морриган закрыла глаза и заснула в обнимку с Бриной.
Ей снилось, что она снова вернулась в Оклахому. На дворе стояла осень, ее любимое время года, когда знойная летняя жара отступает под натиском прохладных северных бризов. Уже начали желтеть листья большого дуба, что стоял у них перед домом. Морриган сидела во дворике, в поеденном ржавчиной садовом кресле. На огромном плоском камне песчаника – они пользовались им как столом – стоял стакан сладкого бабушкиного чая. Морриган сделала глубокий вдох, наполняя легкие прохладой. Пахло деревьями и бабочковыми кустами Де. Как же хорошо дома!
Побег – это не выход, моя девочка.
Морриган посмотрела направо. Там, в другом металлическом кресле, сидела женщина. Первой мыслью Морриган было, что она очень красивая. А второй – что она бы никогда не перепутала Рианнон и Шеннон. Лицом и обликом они были очень похожи, но на фотографиях Шеннон она никогда не видела такого выражения нежности и печали.
– Ты моя мама.
Рианнон улыбнулась, но глаза ее блестели от непролитых слез.
– Да, я твоя мама.
– Ты пришла на самом деле? Ты мне снишься или я просто тебя вообразила?
– Иногда сны – это самое реальное, что есть в нашей жизни.
– Это не ответ.
– Тебе еще предстоит узнать, что на самые важные вопросы нельзя ответить коротко – «да» или «нет». Все гораздо сложнее.
– Тогда расскажи мне об этом. Моя жизнь стала такой сложной, что я уже ничего не понимаю и совсем не знаю, что делать, – сказала Морриган.
– Ты сама поймешь, что тебе делать. Когда придет время делать выбор, ты поймешь, как тебе поступить, – ответила Рианнон.
– И что это значит? Помоги мне, пожалуйста. Скажи, что мне делать!
– Я не могу принимать за тебя решения – и никто не может. Я только могу сказать, чему научил меня саму жизненный опыт – он научил меня, что решения, принятые из-за негативных эмоций – таких как гнев, ревность, страх, – как правило, бывают неверными. Доверься себе, моя девочка, и ты найдешь в себе божественную силу, которая приведет тебя к богине и к истине.
– Значит, ты мне не поможешь?
– Я давно помогаю тебе, Морриган. – Рианнон коснулась щеки дочери. – Всегда помогала. И всегда буду помогать…
Рианнон начала растворяться в воздухе.
– Нет, постой! Подожди! У меня к тебе миллион вопросов!
Рианнон улыбнулась:
– Доверься любви и помни, что побег – это не выход. Он не стал выходом для меня и для тебя не будет.
Морриган открыла глаза и автоматически провела рукой по стене.
– Зажгитесь для меня, пожалуйста.
Мы слышим тебя, Несущая Свет!
Селенитовые кристаллы, свисавшие с потолка, вспыхнули. Морриган гладила спящую под боком рысь и смотрела на красоту, которую собственными руками вернула к жизни. Могла бы она это сотворить, если бы была одержима дьяволом? Она решила, что нет, ну или, во всяком случае, понадеялась, что нет. Морриган стала размышлять о своем сне. Он казался совершено реальным, но она ведь не в Оклахоме. Значит, и матери ее там не было, верно?
Пойти к селенитовому валуну и попробовать вернуться через него в Оклахому казалось самым простым выходом.
Побег – это не выход, девочка.
Эти слова не прозвучали у нее в голове и даже не воспарили в воздухе. Они всплыли из глубин ее памяти. Итак, если побег – это не выход, то где же он? Рианнон – или ее собственное подсознание – сказала, что нельзя принимать решения исходя из отрицательных эмоций. И что надо доверять любви, верности и чести. Легче сказать, чем сделать.
Но, в общем-то, может, и не так сложно. Она должна довериться любви. Ладно, если Киган действительно так чувствует – и если они действительно предназначены друг для друга, – наверное, он и есть любовь, которой ей надо довериться. Он великий шаман. Он посоветует ей, как выбраться из этой странной и непонятной ситуации. Он уже говорил, что ей стоит подумать над тем, что его могла подослать ей богиня. В таком случае, если он вообще станет с ней разговаривать, а не убежит с криками в противоположном направлении и не попытается сжечь ее на костре, она рассмотрит такую возможность.
Верность будет олицетворять Биркита. Как и бабушка, она была очень предана Морриган, даже слишком предана. Если Биркита еще чего-нибудь от нее захочет, она не будет на нее срываться, даже если тяжело слышать ее слова. Она выслушает Биркиту. И предпочтет верность гневу. А любовь – страху. Если только Киган и Биркита ей позволят.
Морриган подумала о чести. Если верность и любовь нашли свое отражение в людях, то должен быть и человек, символизирующий честь. Ну, Де здесь нет, так что он (или его зеркальное воплощение) не подходит. И Морриган, к ее собственному сожалению, пришлось подумать о Кае. Если бы он, прикоснувшись к ней, не начал говорить о ней гадости, она бы предположила, что Кай может олицетворять собой честь. Отлично. Но ведь именно он ее очернил и в любом случае теперь мертв?
Совершенно подавленная, Морриган прижалась лицом к теплому кошачьему боку и попыталась унять страх.
Страх… Нет, она выбирает любовь. Морриган заставила себя отвлечься от ужаса, который Киган сейчас проходил с Каем. Она не станет вспоминать, каким видела его в последний раз – он стоял на коленях около Кая и смотрел на нее ошеломленным, ничего не выражающим взглядом. Она вспомнит, каким он был, когда они занимались любовью: таким взволнованным и ранимым – и очень влюбленным, как ей показалось. Морриган рассеянно подняла руку над головой, прислонила к гладкой стене пещеры. С тех пор случилось столько всякой хрени, что она даже не успела поразмышлять о Кигане и… ну, в общем, о сексе.
Господи, она ведь уже не девственница теперь. И это было так… Морриган вздохнула. Киган удивительный. Как же ей хотелось, чтобы он сейчас был с ней, а с Каем все было в порядке. Ей отчаянно хотелось его увидеть – и услышать, что он сказал ей правду и они действительно предназначены друг для друга.
Главный скульптор в своих покоях.
Эти слова прошлись по ее пальцам и проникли в самую душу. Морриган удивленно моргнула и резко села. Прижала к стене обе руки.
– Вы можете отвести меня к Кигану?
Да, Несущая Свет!
Чувствуя, что живот у нее начинает сводить от нервной дрожи, она попросила:
– Тогда отведите меня к нему, пожалуйста.
Глава 20
Было уже поздно, и, к счастью, Морриган встретила по дороге всего пару-тройку сидетцев. Она так и не узнала, какими глазами те на нее смотрели. Морриган не отрывала глаз от стены и на мимопроходящих просто не смотрела. Быстро и очень решительно она шла к пещерам, где располагались гостевые апартаменты. Наконец светящаяся цепочка кристаллов застыла у арочного входа в пещеру, закрытого кожаной занавесью. Морриган заколебалась. Она совершенно не знала, что ей теперь делать. Кроме того, ее подташнивало от страха.
Ей бы сейчас пригодилась дверь, в которую можно было бы постучать, или звонок, в который можно было бы позвонить. А еще лучше бумага, чтобы написать записку. Только ведь это здесь нереально. И ей придется позвать его по имени. Сказать что-то вроде «Привет, Киган, это – я, Морриган. Я к тебе». Или, как исправила бы ее Ба: «Можно к тебе?» Но что ей делать, если он крикнет ей в ответ убираться отсюда? Это будет ужасно. Вот черт! Надо просто войти. Он либо захочет ее видеть, либо не захочет. Морриган молча отодвинула кожаную занавесь и заглянула внутрь.