Пещеру освещала единственная чаша огня, а посреди нее высилась внушительная колонна мрамора. Казалось, она притягивает к себе пламя и маслянисто поблескивает в полутьме. Морриган узнала в колонне камень, выбранный Каем для статуи Мирны.
Перед колонной, спиной к Морриган, стоял Киган. Руки подняты и прижимаются к мрамору, голова опущена, плечи сгорблены. Морриган беззвучно проскользнула в комнату, не зная, то ли кашлянуть, то ли позвать его по имени.
– Я знаю, что ты здесь, – проговорил Киган, не поднимая головы. Его голос звучал сдавленно и сипло.
Морриган виновато дернулась.
– Я не хотела к тебе подкрадываться. Я просто… – Она поколебалась, но все же решила, что будет с ним полностью откровенной. – Я просто не знала, захочешь ли ты меня видеть. Я не хотела услышать, как ты меня прогоняешь, поэтому и вошла.
Киган выпрямился, медленно убрал руки с мрамора и повернулся к ней. Морриган увидела у него на щеках слезы и инстинктивно шагнула, протянув к нему руку. Но бесстрастное выражение его лица со следами горя остановило ее. Она уронила руку, так и не коснувшись его, хотя была от этого в двух шагах.
– Ты не поверила ни одному моему слову?
Его слова дали ей лучик надежды, но лицо оставалось таким отстраненным, что она все равно не посмела его коснуться.
– Я знаю, ты говорил то, что думал, но после случившегося с Каем я уже не была уверена, что ты по-прежнему так считаешь.
– Кай умер.
Эти слова придавили Морриган, словно каменной плитой.
– Мне очень жаль.
– Ты знаешь, почему я плакал?
– Потому что переживаешь из-за смерти Кая. – Она глянула на знакомый мраморный столб за его спиной. – И из-за Мирны.
– Я развел сырость, потому что, коснувшись мрамора, я почувствовал в нем изображение Мирны и вспомнил о тебе. Я не мог перенести, что ты сбежала от меня.
– Я сбежала не от тебя. Я сбежала из-за того, что наговорил обо мне Кай.
– Тебе надо было остаться. Мы бы встретили его обвинения вместе.
– Но ты ведь не думаешь, что я – дьявол? – Морриган почувствовала, что ее начинает трясти.
– Конечно нет, – сердито ответил Киган. – Как ты можешь думать обо мне такое?
– А слова Кая?
– Думаю, тебе стоит рассказать, что между вами сегодня произошло.
Морриган посмотрела Кигану в глаза и приняла решение. Она доверится любви.
– Думаю, мне стоит рассказать тебе все. А потом ты, может быть, сумеешь помочь мне разобраться, что сегодня произошло со мной и Каем.
– Сперва подойди ко мне, огонек. Если я сейчас не дотронусь до тебя, то сойду с ума.
Подавив уже готовые вырваться рыдания, Морриган подошла к нему и попала прямо в раскрытые объятия. Ее тут же окутали его аромат и жар. Любовь к нему ничего не могла исправить. Любовь к нему ничего не могла изменить. Любовь к нему просто придавала ей жизненных сил. Морриган прижалась к Кигану и вдохнула его твердости и решительности. И впервые ей показалось, что они действительно созданы друг для друга – друг из-за друга. Киган поцеловал ее в макушку, и, когда он заговорил, Морриган почувствовала его жаркое дыхание.
– Раз богиня предназначила нас друг другу, ты не должна сбегать от меня, как только появляются какие-то трудности.
– Ну, обвинение, что меня переполняет тьма, явно не ПМС.
– ПМС?
Морриган засмеялась ему в грудь.
– Не обращай внимания. Скажем так, свирепствующее зло не равно гормональной ворчливости.
– Ты не переполнена тьмой, и мне уже известно, что ты бываешь ворчуньей.
Морриган подняла на него взгляд.
– Я не ворчунья, и откуда тебе знать, что меня не наполняет тьма?
Киган взял ее лицо в свои руки.
– Тебя наполняет свет, а не тьма, Морриган.
Она посмотрела ему в глаза. Ей так хотелось ему верить, что стало больно в груди. И может быть, она ему даже поверит, но не раньше, чем он узнает действительно все.
– Мне нужно сесть, а потом я расскажу тебе правду о себе. Всю правду.
Киган не стал подтрунивать, не попытался снизить серьезность ее тона. Он только кивнул и легонько прижался к ней губами. Потом показал на полудюжину удобных кожаных кресел, что стояли в пещере:
– Выбирай любое. Рассказывай, а я пока похожу.
– Походишь?
– Мне лучше думается, когда я переставляю ноги. Привыкай к этому. – И словно в качестве демонстрации, он подошел к деревянному столу, на котором стояла пара кувшинов, ваза с фруктами и несколько кубков. – Хочешь вина? – спросил он, наливая из кувшина красную жидкость.
– Нет, мне нужна ясная голова. Я бы хотела воды, – сказала Морриган. Она села в самое дальнее от мрамора Мирны кресло.
– Вот вода. – Он наполнил второй кубок из другого кувшина и принес ей.
Она выпила залпом, только сейчас осознав, как пересохло у нее во рту. Потом откашлялась и начала свой рассказ:
– Прежде всего, я хочу, чтобы ты знал – я терпеть не могу лгать и всегда стараюсь максимально придерживаться правды.
– Ты говоришь так, словно была вынуждена говорить неправду.
– Я так чувствую. Хотя даже Биркита сочла, что это единственное, что я могу сделать, и я с ней согласилась.
– Биркита знает правду?
– Практически всю.
– Расскажи мне, – попросил Киган.
И Морриган рассказал ему все – начиная со своего рождения и необычного детства и заканчивая днем, когда она узнала о своих способностях в алебастровых пещерах. Потом она рассказала ему правду о своих родителях, о бабушке и дедушке, которые не были ей таковыми по крови. Как они сказали ей правду и как она психанула и убежала в пещеры. Киган прервал ее всего дважды, и первый раз именно в этом месте.
– Клянусь священной чашей! Ты действительно дочь Избранной Эпоны.
Его лицо пугающе побледнело, но она кивнула:
– Да. Я – дочь Рианнон Маккаллан. Настоящей Рианнон Маккаллан.
Он подошел к столу и дрожащей рукой налил себе еще вина. Это не укрылось от Морриган. Он вернулся к ней с совершенно потрясенным видом, улыбался и был настолько преисполнен радости, что на мгновение это перекрыло ужас случившегося за последние часы.
– Мое предназначение – это любить тебя, Морриган Маккаллан, Великую жрицу и Избранную. – Он запрокинул голову и засмеялся.
– Ну что тут смешного, черт подери?
Он подошел, наклонился и звучно ее чмокнул.
– Это я смешной. Когда-нибудь я расскажу тебе, какую ерунду нес на эту тему, пока не встретил тебя. И честное слово, ты получишь возможность отругать меня за это, даже если к тому времени мы с тобой совсем состаримся.
– Ты говоришь какую-то бессмыслицу, – сказала Морриган, но, продолжая рассказ, не смогла удержаться от улыбки. «Побег – это не выход, девочка» эхом отдавалось у нее в голове, пока она рассказывала Кигану о своем последнем вечере в Оклахоме. О том, как она позвала духов кристалла, как Кайл нашел ее и как между ними вспыхнула страсть. И как потом в пещеру ворвались бабушка и дедушка. В основном Де.
В этом месте рассказа Киган перестал вышагивать по комнате и прервал ее во второй раз.
– Думаю, мне нравится твой дедушка, – сказал он.
– Ну, а он ценит хороших представителей лошадиной породы, – парировала Морриган.
Киган фыркнул.
– Но вскоре после их прихода в пещере произошел обвал.
Киган широко раскрыл глаза, осознавая сказанное.
– Обвал, в котором погиб Кайл. И твои бабушка с дедушкой, да? Они тоже погибли?
– Нет-нет, я не думаю, что они погибли. – Морриган замолчала и стиснула задрожавшие руки. Она не будет об этом думать. Никогда. – Бабушка и дедушка не погибли. Они успели выйти из пещеры. Я заставила их выйти. Они думали, что я выйду за ними, но этого не произошло. Я уже знала, что не смогу выбраться из пещеры таким способом. – Она подняла взгляд от стиснутых рук и посмотрела Кигану в глаза. – А Кайл не ушел от меня. Я пыталась его услать, но он не пошел. Он погиб из-за меня.
– Это было его решение, Морриган. Не твое, – категорично сказал Киган.
– Обещай, что ты не станешь принимать такое решение.
– И не подумаю давать такое абсурдное обещание.
– Обещай мне! – закричала Морриган. – Кайл погиб из-за меня. В тот же день умерла Мирна. А сегодня погиб Кай. Я просто не выдержу, если везде буду оставлять за собой смерть. Тогда я действительно сбегу куда-нибудь подальше, чтобы никому больше не навредить.
Он подошел к ней и взял за руку.
– Помнишь, я говорил, что своим самым могущественным жрицам Эпона выбирает в мужья кентавров? Ты ведь веришь, что я избран тебя любить, правда?
Морриган в оцепенении кивнула.
– Могущественным жрицам нужен муж-кентавр, потому что им необходим кто-то больший, чем обычный мужчина. – Он одарил ее улыбкой истинного шалопая. – Разве я еще не доказал тебе, что я больше, чем просто мужчина? От меня тебе так легко не избавиться.
Уголки ее губ чуть приподнялись в слабом подобии улыбки.
– Тогда просто пообещай, что будешь вести себя разумно и осторожно. Ты не Росомаха[31] или даже не Сухарь[32].
Киган озадаченно свел брови.
– Ладно, это опять оклахомские словечки. Я потом тебе объясню. В общем, когда Кайл оказался погребен под грудой камней, я думала, что тоже погибну. А потом услышала голос, который звал меня войти в кристалл. И я вошла в него. А выйдя, оказалась уже в этом мире – в Усгаране. И со мной была Биркита.
– Голос Адсагсоны сказал тебе войти в кристалл?
– Нет, – медленно сказала Морриган. – Это был голос моей матери. Голос Адсагсоны я слышала всего один раз – во время ритуала Темной Луны, в тот вечер, когда вы с Каем сюда приехали. Адсагсона говорила вслух, и все ее слышали.
– Но ты говорила, что внутри себя часто слышишь какие-то голоса.
– Да, и в ветре тоже. Но среди них нет ни одного, который я бы могла с уверенностью назвать голосом Адсагсоны, который слышала в Усгаране. – Она замолчала, набираясь мужества. – Киган, Кай, возможно, был прав. Может быть, один из голосов, которые я слышу, принадлежит Придери.