Я обратила внимание на то, как передвигался предводитель фоморианцев, и без труда его узнала.
— Лови, — сказала я Дугалу, спрыгнула с камня, отобрала бурдюк у Виктории и мрачно сообщила: — Кентавры пытаются противостоять тварям, но тех гораздо больше.
В ответ Дугал достал из ножен свой меч, а Виктория сняла с перевязи арбалет и колчан.
В следующую секунду Клан-Финтан прорвался сквозь живую изгородь. Вблизи его с трудом можно было узнать. Меч и рука, державшая его, были сплошь багровыми. Кровь и грязь покрывали все тело. Вместо жилета я увидела глубокие кровоточащие царапины от когтей. Шевелюра тоже в крови и грязи, а от правого виска, едва не задев глаз, пролегла глубокая рана до самой скулы.
Он затормозил перед нами под крик Дугала:
— Они не смогут преследовать нас на болоте!
Клан-Финтан схватил меня железными руками и перебросил к себе на спину. Я успела заметить глубокие порезы на крупе. Понять, чьей кровью измазана его спина, было невозможно. Я легко положила руки ему на плечи и пыталась не сжимать ноги из боязни, что откроется невидимая мне рана. При обычных обстоятельствах кожа мужа всегда была теплее моей, но на этот раз его плечи горели под моими ладонями.
Он развернулся, бросил взгляд на зеленую изгородь и глухо спросил:
— Что с кентаврами, которые шли за мной?
— Тварей было слишком много. Им не удалось пробиться, — тихо сказала я.
В ответ он лишь положил на мою руку свою, горячую и окровавленную.
Через кустарник перепрыгнул первый фоморианец.
Виктория быстрее молнии выстрелила из арбалета, всадив стрелу в лоб твари по самые перья. Фоморианец упал, но на его труп тут же вскочил другой и оскалился. Вик расправилась и с этим. Стрела пронзила его горло.
Кентавры начали быстро отступать вниз по склону. Виктория продолжала посылать стрелы, словно из пулемета. Когда мы вошли в рощу на границе болота, с одного из каменных часовых до нас донеслось мерзкое шипение.
Я сразу его узнала.
Гад спрятался за огромный камень.
Нам было видно только очертание его расправленного крыла, но зловещий голос доносился ясно:
— Я вижу тебя, женщина — Крыло затрепетало. — Помни, ты принадлежишь мне. Мы видимся не в последний раз.
Виктория прицелилась и выпустила стрелу, которая метко пронзила расправленное крыло.
Мы ступили на болото, а за спиной раздавался крик Нуады.
17
Когда мы покинули пределы рощи, ландшафт изменился до неузнаваемости. Нас словно перенесли с прелестной греческой виллы в самую середину дельты Миссисипи. Перед нами раскинулась топь, мир стоялой воды с видимыми и невидимыми — тьфу, гадость! — змеями и жуками. Воздух был неподвижен, мокрая земля чавкала под копытами кентавров, несшихся вперед, чтобы от фоморианцев их отделило как можно больше заболоченной территории.
Мягкая почва уступила место стоячему водоему, но кентавры шагнули в него, не сомневаясь. Вскоре мутная зеленоватая вода доходила им до боков, но они продолжали продираться сквозь густые водоросли.
Через какое-то время Клан-Финтан начал двигаться медленнее, позволив Виктории и Дугалу обогнать себя. Я видела, что они все время встревоженно оглядывались на него. Вик указала на несколько деревьев, которые, видимо, росли на полутвердой почве. Мы свернули, направились к ним, подошли поближе и убедились в том, что посреди мелкого озерца возник своеобразный остров, по краям которого из земли выглядывали массивные корни кипарисов. Они напоминали толстых серо-коричневых змей. Я почему-то не сомневалась, что там живет целый сонм ползучих гадов.
Кентавры друг за другом вылезли из воды на остров. Как только все четыре копыта Клан-Финтана обрели под собою земную твердь, я сразу соскользнула с его спины и передала бурдюк с вином Виктории. Она откупорила его, но пить не стала, отдала Дугалу. Я начала развязывать кисет Сайлы, мысленно благодаря целительницу за дальновидность и молясь, чтобы она благополучно пересекла реку. Внутри кисета оказалась баночка с густой желтой мазью, пара моточков прозрачных хлопковых бинтов и несколько игл с загнутыми концами, а также черная нить, больше похожая на рыболовную леску. Тут я здорово удивилась, но тихо охнула, когда до меня дошло, что этими иглами зашивают раны, а вовсе не ставят на место оторвавшиеся пуговицы.
— Покажи, где болит, — сказала я, едва сдерживая нахлынувшие чувства.
Муж тяжело дышал и был почти весь покрыт кровью и грязью, но я все равно разглядела, что его кожа, некогда бронзовая, стала бледной, даже с сероватым оттенком. Мускулы его подергивались, а из раны на голове не переставая сочилась кровь.
— Я услышал, как ты меня позвала, — прохрипел Клан-Финтан.
— Я бы ни за что не ушла без тебя. — У меня навернулись слезы. — Ты… ты поправишься?
Он протянул мне руку, я сразу прижалась к ней и призналась дрожащим голосом:
— Боюсь к тебе прикоснуться.
Муж прикрыл глаза, поднес мою ладонь к губам и поцеловал.
— Не бойся. — Его губы по-прежнему прижимались к моей ладони.
«Обработай раны мазью», — приказал голос в моей голове.
Прежде чем заняться этим, я оторвала кусочек бинта и жестом велела Дугалу принести бурдюк. Намочив бинт, я сделала глоточек, после чего снова плеснула на бинт.
— Тебе тоже нужно выпить. — Я сунула бурдюк Клан-Финтану, и тот сделал несколько больших глотков.
— Наклонись, чтобы я достала до раны на голове, и стой смирно. Уверена, будет больно. Очень больно.
— Сначала займись ранами Дугала.
Я посмотрела на юного кентавра, но тот решительно покачал головой.
— Этот парень не истекает кровью в отличие от тебя. Так что наклонись и не дергайся.
— Я помогу Дугалу, — решительно заявила Виктория.
Она тоже взяла кусок бинта и намочила его в вине. Я краем глаза наблюдала, как охотница подошла к молодому кентавру. У него был такой вид, словно он не знал, как поступить: то ли радостно завилять хвостом, то ли пуститься наутек. Дугал предпочел не делать ни того ни другого и буквально окаменел, когда красавица охотница начала промывать ему рану на щеке. По-моему, он даже не дышал.
— Дышать-то можно!.. — сделала ему выговор Виктория.
— Слушаюсь, — ответил юный кентавр и с шумом выдохнул.
Наверное, я расплылась в глупой улыбке, потому что муж хрипло прошептал:
— Не смейся над жеребенком.
Я виновато дернулась, несказанно довольная, что ему еще хватало сил поддразнивать меня, и прошептала в ответ:
— Даже не думала смеяться. Ты ведь знаешь, я считаю Дугала очень милым.
— Возможно, Виктория тоже так думает. Я была рада увидеть улыбку на его лице.
— Это было бы чудесно, но сейчас я хочу, чтобы ты перестал болтать и постаял спокойно.
Он недовольно заворчал, но умолк, когда я принялась обрабатывать рану на голове. Я смыла кровь, грязь и с облегчением убедилась в том, что рассечение не настолько глубокое, как мне поначалу казалось. Я нанесла на его края мазь Сайлы и приступила к ранам на груди, которые были гораздо глубже. Четыре длинные уродливые царапины пересекали торс мужа по диагонали. Они больше не кровоточили, но я понятия не имела, хорошо это или плохо, подняла глаза и увидела, что Клан-Финтан внимательно за мной наблюдает.
— Ты хотя бы представляешь, насколько серьезно ранен? — спросила я, стараясь не выдать собственного невежества.
— Я поправлюсь. — Его голос начал звучать естественнее. — Кентавры очень живучие.
— Да знаю я, знаю, — улыбнулась я, почувствовав, что гора свалилась с плеч. — Вероятно, на тебе все заживает гораздо лучше, чем на обычном мужчине.
— Помимо всего прочего, — заметил он и наклонился, чтобы меня поцеловать, но эффект был испорчен, когда я заметила гримасу боли на его лице.
— На это у нас еще будет время. Позже. Позволь мне для начала промыть раны.
Я снова занялась порезами. Он стоял спокойно. Вскоре я смогла нанести мазь на раны, покончила с этим и неохотно передвинулась к его лошадиной части.
— Здесь столько грязи и, хм, всего прочего, что мне трудно определить, есть ли на твоем крупе другие раны, кроме этих, самых глубоких?
Муж повернулся вполоборота и оглядел свой лошадиный зад так, словно тот принадлежал кому-то другому.
— Кажется, нет.
— Ладно, посмотрим. Но ты слишком высок. Придется тебе опуститься на землю, чтобы я могла как следует обработать раны.
Клан-Финтан вздохнул, подогнул колени и покорно лег.
В файле памяти всплыло предостережение под названием «То, что не позволяют делать больным лошадям».
— Ты ведь сможешь подняться, да?
— Надеюсь.
«Отлично. Где, черт возьми, все эти ветеринары, когда они нужны?»
Порезы на крупе были ужасны. Со стороны он выглядел так, будто по нему прошлась лапа гигантского медведя. Порванная кожа и выдранная плоть висели по бокам глубоких рытвин. Я слегка дотронулась до отвисшего куска и услышала, как Клан-Финтан резко втянул воздух.
— Думаю, эти раны надо будет зашить. — От одной только мысли об этом мне стало плохо.
— Делай то, что нужно, — спокойно сказал он.
— Для начала их необходимо промыть.
Я смочила вином другой кусок бинта, стараясь расходовать дезинфицирующую жидкость экономно, хотя было трудно удержаться от того, чтобы не облить весь его круп. Раны были очень глубокие и страшные. Я удалила из них грязь, насколько это оказалось возможным, — отдала бы все драгоценности Рианнон за большую бутылку перекиси и шприц с пенициллином, — нанесла толстый слой мази Сайлы и с удовольствием отметила, что лицо мужа расслабилось, когда сказалось замораживающее действие лекарства.
— Отдохни пока, а я поговорю с Вик. — Я похлопала его по плечу и отдала бурдюк.
Охотница и Дугал дружески беседовали. Я заметила, что раны у него чистые, блестящие от желтой мази. Кожа теперь выглядела почти естественно.
— Вик! — Похоже, меня одолевала паника. Точно, так оно и было.
— Мне кажется, что раны на крупе Клан-Финтана нужно зашить.