Переодевшись в белые халаты и натянув медицинские маски, мы сели в машину. Шань Цай разместился позади водительского кресла и приставил пистолет Лю Сану под бок.
– Мне не особо доверяют, – сказал князь, стараясь держаться так, будто ему все равно. Однако от меня не укрылось, что улыбка, которую он натянул, была нервной и неестественной.
– Если что, пистолет во дворце я все время буду держать в кармане, – пригрозил Шань Цай устрашающим голосом. – Вздумаешь нас сдать, я первым делом пристрелю тебя.
Я никак не препятствовала этому беспределу, потому что понимала опасения Шань Цая. Лю Сан хоть и мой брат, но мы не близки, и я не могла в полной мере ему доверять.
Мы ехали к стенам Запретного города почти полчаса: Лю Сан не разгонялся и вообще вел машину крайне аккуратно. Я припомнила, что в газетах писали, как он попал в аварию, и поняла, что на дорогах он теперь аккуратен, едет будто с опаской. К тому же пистолет, приставленный под бок, явно спокойствия не добавлял, так что удивляться не стоило.
Когда мы оказались у ворот, нас остановили вооруженные стражи. Наверху на стенах стояли солдаты, некоторые сразу направили винтовки на нас. Наверняка они знали, как выглядит машина Лю Сана, но просто так пропустить не могли. Через окна видно, что князь в машине находится не один, а в таких случаях могли обыскать пассажиров.
Лю Сан остановился, достал свою табличку и опустил окно. Шань Цай сильнее вдавил пистолет ему в бок. Лю Сан не изменился в лице и с улыбкой повернулся к подошедшему солдату.
– Князь Третьего ранга Лю Сан, – сказал он, показывая табличку, – решил привезти своих знакомых врачей, чтобы они проверили моего зятя Хо Фэна.
Солдат сдержанно кивнул, козырнул ему и молча махнул рукой, чтобы открыли ворота.
Мы проехали на территорию дворца без препятствий.
Шань Цай никогда тут не бывал, поэтому стал вертеться по сторонам, однако быстро взял себя в руки, чтобы контролировать Лю Сана.
– Я сказал про Хо Фэна, потому что мало кто знает, что Его Величество сильно болен, – объяснил Лю Сан. – В газетах пишут всякую чушь, но мы стараемся поддерживать иллюзию, что с императором все в порядке.
– Значит, Хо Фэн тоже все-таки болен?
– Да, на поправку он, как и Его Величество, не идет.
– Ты говорил, что отец назначил наследником Хо Фэна? – напомнила я.
– Так и есть. Но он не в лучшей форме, и, честно говоря, я беспокоюсь, что Хо Фэну недолго осталось. Император подстраховался и назначил следующим преемником отца Чжао Гуя. Главный советник Чжао Чжэнь всегда был рядом с Его Величеством, они лучшие друзья. Как бы вы ни хотели, без императора мы не останемся.
Он бросил обвиняющий взгляд на меня.
Если таков указ отца, то деваться и правда некуда. И раз он выбрал преемником Чжао Чжэня, который по отношению к нашей семье, можно сказать, седьмая вода на киселе, то ситуация с его здоровьем и правда безвыходная.
Но Хэй Цзиню все равно следовало поторопиться с захватом кланов, потому что неизвестно, каким окажется новый император.
Лю Сан привез нас прямо к саду отца. Я редко тут бывала, потому что это все-таки личные покои. Все дела отец решал в главном дворце в своем кабинете. Машина остановилась на площадке перед воротами. Я натянула маску повыше, чтобы она плотно закрывала половину лица, и поправила белую шапочку, проверяя, не выбились ли из-под нее волосы. Отец сильно болен и вряд ли узнает меня в таком виде.
Мы вышли из машины и направились по крытым галереям, проложенным через живописный сад с благоухающими цветами. Дом отца располагался в самом конце. Уголки черепичной крыши изгибались вверх, чтобы злые духи, прыгнувшие сверху, скатывались по ней и не попадали в дом. По крайней мере, так думают суеверные люди. На самом же деле уголки загибаются, чтобы дождевая вода не попадала на фасад и не провоцировала гниение зданий. Архитектура в Запретном городе была традиционной, в отличие от других строений в столице, многие из которых строились иностранцами в их же западном стиле.
– Сначала я узнаю, один он или нет, – сказал Лю Сан, остановившись перед дверью. – Постойте тут, я вас позову.
Он шагнул к двери, но Шань Цай не стал его слушаться и приставил пистолет ему к пояснице.
– Я предупреждал тебя, – процедил он.
Лю Сан вздохнул:
– Я, правда, ничего не замышляю.
– Ты можешь наговорить что угодно. Плевать, один он или не один, мы зайдем все вместе. И смотри – не дури.
Под дулом пистолета у Лю Сана не было настроения спорить. Раздвинув резные двери, мы прошли в просторную комнату со множеством деревянных перегородок. Свет внутри был приглушенный, пахло странно – старыми тряпками, вперемешку с благовониями и лекарствами.
Из-за бумажной ширмы, скрывавшей кровать, вышла женщина, в которой я не сразу узнала свою мать. Выглядела она уставшей, осунувшейся, будто постарела на несколько лет. Одета она была в простого вида платье, в волосах не блестело ни единого украшения. Раньше она никогда не позволяла себе покидать женское крыло в таком виде.
Я немного попятилась, чтобы держаться за спиной Шань Цая – мать вполне могла меня узнать.
– Лю Сан, – выдохнула она, и в ее глазах зажглась теплота, будто присутствие князя ее очень радовало.
С каких пор он у нее вызывает такую реакцию? Насколько я помню, его критиковали все, кому не лень, за разгульный образ жизни.
Лю Сан прочистил горло.
– Я привел двух докторов, тетушка. Они из больницы Белой птицы. Узнав о болезни отца, Мяо Шань сразу отправила своих друзей.
– Доченька не забыла родителей, – с теплотой отозвалась мама, и у меня дрогнуло дыхание.
Раньше она всегда меня осуждала, порой даже казалось, что она меня стыдится, ведь я не походила на настоящую принцессу и не оправдывала возложенных на меня ожиданий. Я никогда не слышала от нее слов любви. Теплота в голосе, с которой она говорила, сбила меня с толку. Будто она говорила о ком-то другом, а не обо мне.
– Мяо Шань встретилась со мной, чтобы узнать, как чувствует себя ее отец, —добавил Лю Сан.
– Почему же ты не привез ее сюда? – спросила мама. – Она до сих пор у тех похитителей?
– Дура Мяо Шань, – вдруг раздался злобный голос из-за ширмы, и оттуда вышла моя старшая сестра, Цин. – Никто ее не похитил. Наверное, она все это подстроила. Она всегда была революционеркой, поэтому и подкупила кого-то, чтобы ее забрали! Теперь она наверняка счастлива и ждет не дождется, когда отец умрет. Этого же они добиваются – чтобы не стало императора!
Я сжала кулаки под длинными рукавами халата. Это была неправда! У нас были проблемы с отцом, но я точно не желала ему смерти, даже несмотря на то, что он отправил за мной наемного убийцу.
– Не говори таких ужасных вещей, Мяо Цин! – строго отчитала ее мама. – У Мяо Шань с Его Величеством было много разногласий, но я уверена, что она не желает ему смерти.
У меня даже пошла из-под ног земля: мама никогда меня не понимала, мы с ней будто на разных языках говорили, а сейчас она слово в слово озвучила ровно то, что вертелось у меня на уме!
– Мама, посмотри правде в глаза! – Цин обернулась к ней с бешеным взглядом. – Мяо Шань не вернулась домой после того, что случилось в Сюань У.
– Ее там держат силой! – Мама яростно защищала меня перед сестрой, чего ранее никогда не бывало.
– А может, и нет. Может, она сама захотела с ними остаться. Сюань У и революционеры объединились, а у Мяо Шань есть друзья среди революционеров, это всем известно! Наверняка они ее освободили. Так почему же тогда она не вернулась домой? Да потому что теперь она с ними!
– Не смей порочить свою младшую сестру! – мама даже прикрикнула на Цин.
Мне стало одновременно и приятно, и стыдно, потому что хоть мама и защищала меня, Цин была права.
– Слышишь, что говорит Лю Сан? – продолжала сестра. – Мяо Шань отправила с ним докторов. Почему она сама не приехала, чтобы вернуться домой и побыть хотя бы последние минуты рядом с отцом?
Цин злобно посмотрела на Лю Сана, взгляд ее стал жестким, но я видела в нем глубокую печаль и горечь. Она потеряла мужа – мы его убили, – а теперь на ее глазах умирал отец.
– Скажи, Лю Сан, ты ее видел? Почему не привез?
– Я… – замялся Лю Сан, явно не зная, что выдумать.
Вообще-то, он меня привез.
Цин продолжила:
– Разве не странно, что после того, как столицу захватил клан Сюань У, император внезапно слег с болезнью?
– На что это ты намекаешь? – нахмурился Лю Сан.
– Довольно! – слабо сказали из-за перегородки, а следом раздался кашель.
Я не сразу поняла, что это был голос отца – так изменился он за время болезни. От его хриплого кашля, усиливающегося с каждой минутой, у меня сдавливало все внутри.
Мама и Цин скорбно опустили головы, ожидая, когда приступ закончится.
Откашлявшись, отец продолжил:
– Хватит поливать грязью сестру. Даже если она осталась с революционерами по собственной воле, это только моя вина. Больше всего жалею, что подписал тот указ о ее казни… Я сам ее спугнул. А теперь я умираю. Должно быть, это карма.
– Отец! – воскликнула Цин. – Мяо Шань – гнилое яблоко. Это из-за нее и ее дружков умер мой дорогой муж. А потом и… – Она осеклась, бросив быстрый взгляд на Лю Сана, и продолжила: – Когда нам прислали его тело… они прострелили ему голову! Его руки были в ссадинах! Он умер не в сражении, его держали в плену и допрашивали, а потом просто застрелили!
Я впервые видела Цин настолько эмоциональной – раньше она всегда выглядела как замороженная. Сестра была вне себя от злости и отчаяния. Закончив говорить, она зарыдала, а мама взяла ее под руку и стала успокаивающе гладить по плечу.
Мне было не по себе. Я понимала злость Цин, поэтому старалась не обижаться на ее слова.
– Чжао Гуй не оправдал возложенных на него надежд, – со знакомой безжалостностью ответил отец.
Его тон меня даже немного взбодрил: если у него остались на это силы, возможно, он еще не так плох? Возможно, у него получится вылечиться?