рать в расчет все остальное, это лицо напомнило Микки о древних портретах, которые она видела отчеканенными на иностранных монетах или высеченными на гробницах давным-давно умерших воинов; но, глядя на сочетание классических черт с рогами и блестящими острыми клыками, она отчетливо понимала: мужчина в этом существе не имеет полной власти над зверем.
Кожаный нагрудник и туника оставляли на виду большую часть тела Стража. Его кожа была темной и в свете канделябра выглядела как живая бронза. Взгляд Микки осторожно скользнул вниз. Она знала, что именно увидит, и все равно судорожно втянула воздух. Крепкие ноги Стража покрывал темный мех. А вместо человеческих ступней они заканчивались раздвоенными копытами.
Он был настоящим воплощением плотской, животной силы, и, хотя стоял не шевелясь и ничем ей не угрожал, аура жестокой, роковой злобы, окружавшая его, была почти физически осязаемой. Микки вздрогнула и поплотнее закуталась в одеяло.
— Ночь становится холодной, — произнес он как можно более мягко. — Надо было накрыть для тебя ужин внутри, у камина.
— Я… мне нравится здесь, на балконе… — пробормотала Микки.
— Правда? Или ты просто стараешься быть вежливой?
— Нет, дома я часто ужинаю на балконе, — сказала она, вдруг охваченная тоской по дому.
Она не слишком жалела о прошлой жизни, вот только уютная квартирка с видом на Вудворд-парк навевала горьковато-сладкие воспоминания.
— Тогда я рад, что выбрал место именно на твоем новом балконе, Эмпуза.
Он медленно поставил на стол новый бокал и элегантным жестом, казавшимся совершенно неуместным при его животной внешности, наполнил его вином. Движения Стража были неторопливыми и полными кошачьей грации.
«Как настоящий хищник», — подумала Микки.
Страж отступил на шаг и кивком показал Микки на полный бокал.
— Выпей. Это тебя успокоит.
Микки последовала его совету, почти не ощутив изумительного вкуса красного вина. Она чувствовала себя весьма странно, как будто ее тело стало чужим и ненастоящим, но вино согрело ее и помогло вернуть правильные ощущения. Микки выпила, совершенно не заботясь о том, не заставит ли ее алкоголь вести себя глупо и не спутает ли мысли.
В конце концов, ее мысли и так уже запутались.
— Ты снилась мне. Там, в твоем прежнем мире… в твоем старом доме. Ты снилась мне часто.
Его слова ударили Микки, как молния, и она быстро поставила на стол бокал, пока и этот не разбила. И, подняв голову, посмотрела в глаза Стражу. Они были миндалевидными и такими темными и бездонными, как шахта.
— Это было потрясением, — сказал он, отворачиваясь от Микки и устремляя взгляд в темноту. — После всех этих бесчисленных лет пустоты…
Он покачал головой, и грива волос мягко колыхнулась.
— Казалось невозможным, что я вновь что-то осознаю. Сначала я смутно чувствовал тебя, но не мог видеть. Я просто знал, что ты где-то рядом.
Голос Стража звучал низко, завораживающе, но лицо оставалось бесстрастным, как будто снова обратилось в камень. И он не смотрел в глаза Микки.
— А потом сны изменились. Они стали более реалистичными. Я уже мог видеть и ощущать тебя. И наконец ты позвала меня — и я окончательно проснулся. Я знал, что ты — жрица Гекаты Эмпуза; только она одна могла меня разбудить. Ко мне вернулась магия, и потому я смог принести тебя сюда.
— А я думала; что схожу с ума, — сказала Микки; ей очень хотелось, чтобы Страж посмотрел на нее или дал хоть какой-то намек на то, что он сейчас чувствует.
Но он все так же смотрел в ночь, и на его лице не было никакого выражения.
Глава 13
— Но ты же знаешь, что это не мое настоящее имя, — брякнула наконец она.
И какого черта она это сказала?
Он повернул голову и снова посмотрел на нее.
— Конечно не твое. Эмпуза — не имя, это уважительный титул.
— Ну, я пока не воспринимаю его как собственный, — возразила Микки. — Здесь и вообще все кажется непонятным… странным…
Она подавила вздох, пытаясь понять, как это ей удается так легко вести разговор с человекоподобным чудищем.
— Но как мне называть тебя, если не Эмпузой? — спросил Страж.
— Микки.
Густые брови сдвинулись, и на мгновение Микки показалось, что она уловила в его глазах веселый блеск.
— Микки? Это такое имя?
— Ну, меня назвали не совсем так, но все меня именно так и зовут.
— А как тебя назвали?
— Микадо.
— А… — Он кивнул, и свет канделябра на мгновение вспыхнул на слишком острых зубах, когда Страж улыбнулся. — Роза «микадо». Это вполне подходит.
Микки глотнула еще вина. И вместе с теплом, разлившимся по телу, к ней вдруг пришло чудесное чувство бесшабашной храбрости. Она откашлялась и заговорила быстро, чтобы не передумать:
— А тебя как зовут?
— Я Страж роз.
Микки нахмурилась.
— Но мне-то как тебя называть?
— Меня всегда и все звали Стражем.
— Страж? — с сомнением произнесла Микки. — Но это похоже на Эмпузу… должность, но не имя.
— Но это моя суть. Титул, должность, имя — для меня нет разницы.
И снова его лицо изменилось, и на этот раз Микки была уверена, что под непроницаемой маской она отчетливо увидела печаль. Он был сплошным клубком противоречий. В одно мгновение он пугал ее до полусмерти, в следующее — вызывал жалость. Микки ощутила легкое опьянение. Похоже, она уж слишком расслабилась… не то чтобы готова свалиться с ног, но достаточно для того, чтобы с ее губ сорвался следующий вопрос:
— Я что, тебя просто выдумала? Это все только в моей голове происходит?
— Нет. Мы оба реальны, ты и я. Так же как и Царство роз, и богиня, которой мы оба служим.
— Так я не сплю и все это мне не снится?
— Нет, Микадо. — Он тщательно выговорил ее имя. — Не в этот раз.
Его глаза, темные и выразительные, полные понимания того, чем обернулись их сны, заглянули в глаза Микки.
— Ты бодрствуешь, так же как и я. Наконец-то.
— Иной раз сны о тебе казались более реальными, чем окружающий мир.
Очень медленно, не отводя от Микки взгляда, он подошел ближе и поднял руку… кончики его пальцев осторожно коснулись ее щеки.
— Ты разрушила чары и вытащила меня из могилы. И поэтому я перед тобой в вечном долгу благодарности.
От его мимолетной ласки Микки охватило жаром, она вздрогнула — и Страж тут же опустил руку и отступил назад.
— Но почему именно я? — Голос Микки прозвучал. хрипло, в ней боролись страх и восхищение. — Как я могла разрушить эти чары, если я ничего о них не знала?
— В тебе течет кровь жрицы Гекаты. Никто другой к мог это сделать и разбудить меня.
— Я разбудила тебя… — повторила Микки. — И я здесь потому, что тебе нужно было избавиться от чар.
— Нет, Эмпуза, — произнес Страж.
Его голос снова звучал твердо, и мощь, которую он Так старался обуздать, гремела в его словах.
— Ты здесь не из-за меня. Ты здесь ради роз.
Микки невольно опять отшатнулась от этой мощи, снова испугавшись чудовищного создания, стоявшего перед ней.
Страж устало вздохнул. И когда заговорил, то усмирил свой голос, спрятав его всесокрушающую силу.
— Я уйду, чтобы ты спокойно закончила ужин. Если что-нибудь понадобится, позови — и служанки все сделают. Желаю тебе спокойной ночи.
Он вежливо поклонился, повернулся и растаял в тех самых черных тенях на балконе, из которых возник.
Убедившись, что он ушел, Микки наконец разжала стиснутые кулаки и провела ладонями по лицу.
«Дыши. Успокойся. Дыши. Успокойся». Она повторяла это снова и снова, пока наконец не смогла расслабиться. И вместо того чтобы потянуться к кувшину с вином, Микки принялась методично уничтожать мясо и сыр. Ей необходимо было вернуть ясность мысли. Еда всегда помогала ей почувствовать себя лучше, и потому она просто ела, чтобы восстановить силы. Она не стала больше пить вино и не думала о только что состоявшемся совершенно невероятном разговоре, пока окончательно не утолила голод и не выгнала из организма признаки опьянения.
Наконец она начала жевать медленнее и отпила глоток вина. Пища прекрасно на нее подействовала, как и говорил Страж. Микки была сыта и снова чувствовала себя нормальным человеком — если слово «нормальный» вообще было применимо к тому, что она переживала в этом фантастическом мире.
Это существо… Как вообще нечто столь ужасное и мощное может ходить и говорить как человек? Пока он был статуей, Микки всегда думала о нем скорее как о мужчине, чем как о звере, но увидеть его вживую… услышать, как он разговаривает… нет, теперь она слишком хорошо понимала: он не просто мужчина, он не может быть просто мужчиной.
«Ты здесь не из-за меня. Ты здесь ради роз». Эти слова как будто отдались эхом на пустом балконе, обвиняя и насмехаясь. Микки вспомнила грусть, затуманившую лицо Стража. Разве звери могут грустить? Разве зверь способен подумать о том, чтобы приготовить для женщины обильный ужин, а потом еще и опустить в ее бокал цветок розы? Разве зверь может проникнуть в женские сны и фантазии? И с чего бы зверю с такой нежностью касаться ее лица?
Нет, он был не просто зверем, он не мог им быть.
Микки постаралась повернуть свои мысли к тому, что он говорил. Он не был сном. Он не был галлюцинацией. Он был абсолютно реален.
«Ты здесь ради роз». Это сказал Страж, и это же говорила Геката. Но что это означает?
— Завтра, — вслух сказала Микки. — Завтра я все выясню.
Она выпила остатки вина из бокала и, не обращая внимания на протест утомленных мышц, вытащила свое тело из кресла и пошла в спальню. Пока она создавала магический круг и беседовала с ожившей статуей, кто-то погасил все люстры, оставив гореть лишь один-единственный канделябр. Огонь в камине едва тлел, но в комнате было тепло, что особенно радовало после ночной прохлады. Толстое одеяло на кровати было откинуто, и ночная сорочка лежала в изножье.
Прежде чем переодеться, Микки закрыла дверь на балкон и задернула плотные бархатные занавеси. Потом быстро содрала с себя ритуальное платье и с удовольствием надела мягкую ночную рубашку. Свернувшись под пышным одеялом, она подумала, как ей хотелось бы посидеть в теплой ванне. Черт, у нее все тело окаменело от усталости… Микки вздохнула. Завтра все будет болеть как проклятое. Веки Микки потяжелели. Их просто невозможно уже было поднять…