На одно короткое мгновение Микки еще крепче зажмурилась. «Это теперь мои сады. А он их охраняет. Думай о нем просто как о немножко необычном наемном работнике». Она открыла глаза.
Он стоял всего в нескольких футах от нее. Разве может быть живое существо таким массивным, крупным? Да, она весьма кстати поднялась еще на одну ступеньку. В разоблачающем утреннем свете он выглядел гораздо менее похожим на человека, чем ночью. Одет он был все так же, в короткую тунику и кожаный нагрудник, но эта одежда лишь слегка смягчала впечатление от звериного вида его раздвоенных копыт и рогатой головы и отнюдь не придавала ему ни цивилизованности, ни управляемости… Во рту у Микки пересохло, и ей пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она вновь обрела голос.
— Я позвала тебя потому, что Геката сказала: я должна это сделать, если решу, что ее владения в опасности.
Она с трудом заставляла себя говорить, и поэтому ее голос звучал слишком громко и гневно. Видя, что черные глаза Стража удивленно расширились, она решила, что этот ее новый, хотя и ненамеренный, тон — как раз то, что надо.
— Но что за опасность, Эмпуза? — проревел Страж. Микки с трудом удержалась от того, чтобы прикусить губу.
— Я точно не знаю. Я вижу только, что здесь все розы больны, а это значит, что и Стена роз, окружающая сады, скорее всего, тоже больна. Интуиция говорит мне, что ее слабость каким-то образом опасна для этого мира.
Микки перевела дыхание, ожидая, что Страж сейчас рыкнет на нее. Однако он, к ее удивлению, слегка склонил голову.
— Ты была права, позвав меня, Эмпуза. А мне не следовало задавать вопросы. Если граница между мирами ослабеет, я должен охранять ее, не допуская тех, кто готов воспользоваться возможностью и проскользнуть в сферу снов.
— Значит, пытаясь вылечить розы, я должна в первую очередь сосредоточиться на Стене?
— Это было бы мудрым решением, Эмпуза.
Микки кивнула и сказала скорее себе, чем Стражу:
— Вот и мои кишки твердят то же самое. Хорошо, что я прислушалась.
— Твои кишки?..
— Да, — поспешно ответила Микки. — Геката сказала, что я должна прислушиваться к себе… к своим внутренним ощущениям, и тогда все пойдет хорошо.
Он фыркнул.
— Богиня сказала «кишки»?
Неужели в его темных глазах вспыхнуло веселье?
— Ну, не совсем так… — Удивляясь самой себе, Микки улыбнулась Стражу.
Их глаза встретились, и Микки вдруг ощутила тяжесть его взгляда… как будто он перекинул мостик через разделявшее их пространство и коснулся ее… Она почувствовала и кое-что еще, нечто, что случалось с ней во снах. В ней шевельнулось желание. Да, Страж выглядел угрожающим и пугающим, но он был и могучим, невероятно мускулистым существом. И, как во сне, ее потянуло к нему горячей цепью обаяния. Продолжая смотреть в темные глаза, она сказала:
— Геката велела мне следовать инстинктам, и именно это я и намерена делать.
Как будто притянутый ее взглядом, Страж двинулся вперед и оказался так близко от Микки, что мог бы с легкостью ее коснуться.
— И что твои инстинкты говорят прямо сейчас, Микадо?
У Микки перехватило дыхание. Она ощущала жар его тела. Стоя на несколько ступенек выше, чем он, Микки смотрела прямо ему в лицо и снова была поражена контрастами в его чертах… лицо красивое и обаятельное… животное и опасное…
«Он наполовину человек, наполовину зверь. Нет, более того… Он отчасти бог…»
Страж медленно поднял руку и взял двумя пальцами прядь огненных волос, выбившихся из-под золотого шнура. Микки застыла, а ее волосы проскользнули между его пальцами, как струйка воды. И негромко прокатился его низкий голос:
— Ты не можешь говорить, Микадо? Где же та храбрая жрица, что приказала мне явиться сюда? Неужели моя близость прогнала ее прочь?
— Я испугалась, да, но я никуда не делась, — решительно произнесла Микки и с удовольствием увидела, как он удивился ее откровенности.
Повторяя его жест, она протянула руку и коснулась густых блестящих волос, падавших ему на плечи.
Страж отшатнулся, словно его ударило током. И голос его прозвучал жестко и хрипло:
— Поосторожнее, Эмпуза. Ты можешь вдруг понять, что тварь, которую ты разбудила, не такая же ручная, как розы, которые ты холишь и балуешь.
И он с рычанием развернулся, копыта застучали по мрамору дорожки. Он уходил, внезапно, без предупреждения…
— Стой! — закричала Микки.
Огромное существо застыло, широкая спина напряглась. Потом Страж резко повернулся и посмотрел на нее через плечо.
Она снова увидела его глаза — и едва ли не рассмотрела в них свое отражение: отражение слабой, нерешительной женщины, которая позвала его, словно неопытная девчонка, не зная наверняка, что она хотела бы сказать.
Эта картина разозлила Микки.
Геката сделала ее своей Верховной жрицей, Эмпузой в Царстве роз. И это она позвала его. Ее интуиция твердила, что владениям Гекаты грозит опасность. И неважно, что Микки не понимала до конца, в чем эта опасность. Она выполняла обязанности, возложенные на нее Гекатой. И, черт побери, что за дела? Он первым к ней прикоснулся! Что он вообще об этом думает, что за дьявольскую игру затеял и по какому праву решил, что может вот так с ней обращаться? Она вовсе не девочка, принаряженная в одежды власти. Она взрослая женщина — умная и независимая. И она никогда не позволяла мужчинам держаться с ней снисходительно, будь они хоть с копытами и рогами. Микки прищурилась и заговорила медленно и отчетливо:
— Мне нужно кое-что узнать, прежде чем ты сбежишь.
— Я не сбегаю…
— Нет! — Микки почти выкрикнула это слово, не обратив внимания на предостерегающие нотки в его голосе. — Я говорю с тобой от имени Гекаты. И теперь твоя очередь слушать и отвечать.
Да, его лицо, в котором смешались человек и зверь, было чужим, но Микки была уверена, что в темных глазах Стража вспыхнуло одобрение.
— Что ты желаешь знать, Эмпуза? — спросил он, поворачиваясь и возвращаясь на несколько шагов.
Микки ощутила его приближение, как будто Страж изменил состав воздуха вокруг них обоих. Она нервно сглотнула, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал по-деловому, а мысли не уплывали куда не надо.
— Мне необходимо знать, существует ли в Стене роз такой участок, сквозь который легче проникнуть внутрь, чем сквозь другие. Возможно, какое-то место, где Стена прерывается, где есть нечто вроде двери или ворот.
Страж немного подумал, потом кивнул, и его блестящая грива от этого движения рассыпалась по плечам.
— Да, в розах есть нечто вроде ворот, и, пожалуй, там действительно легче всего нарушить границу.
— Служанки знают об этих воротах?
Он снова кивнул.
— Да, Эмпуза.
— Тогда я велю им показать мне это место, когда подготовлю кое-какие удобрения.
Густые брови Стража сдвинулись.
— Ты предполагаешь, что служанки будут ухаживать за розами?
Она посмотрела на него, как на ненормального.
— А ты предполагаешь, что я могу в одиночку управиться с таким количеством растений? Их необходимо удобрять, подрезать, обрывать увядшие цветки, и все это почти одновременно. Я просто свалюсь с ног, если попытаюсь сделать все это сама, не говоря уж о том, что я просто не успею ничего сделать, розы погибнут. Так что твой вопрос не слишком разумен.
Лицо Стража снова превратилось в непроницаемую маску. Микки разочарованно вздохнула.
— Неужели ты хочешь сказать, что другие Эмпузы все это делали без посторонней помощи?
— Я не припомню случая, чтобы Эмпуза приказывала женщинам делать что-то с розами, кроме того, чтобы нарезать цветов для букетов и поставить в ее комнате.
— А как насчет удобрений, и борьбы с вредителями, и прочего, в чем нуждаются кусты?
— Эти розы до сих пор не нуждались ни в чем подобном. Им просто необходимо присутствие Эмпузы, Чтобы жить и цвести.
— И раньше они никогда не болели?
— Никогда.
— А ты… ну, до того, как… э-э… превратился в статую… ты много времени провел здесь?
— Я здесь с тех пор, как Геката получила власть над этой сферой.
А это значило, как могла догадаться Микки, очень и очень долгий срок. То есть бесчисленные столетия все эти розы чувствовали себя прекрасно и были абсолютно здоровы, не нуждаясь ни в чем, кроме присутствия Верховной жрицы Гекаты. Были здоровы до тех пор, пока внезапно Эмпузой не стала Микки. Отлично. Просто потрясающе. Новости становятся все лучше и лучше.
— Ладно, похоже, все меняется со временем… или же я — какая-то другая Эмпуза, потому что сейчас розы определенно нуждаются в уходе. Но я не в силах все сделать сама, и поэтому женщинам придется мне помочь.
Страж так долго молча смотрел на нее, что Микки слегка смутилась, но наконец сказал:
— Да, я уверен — ты совсем другая Верховная жрица.
— Это хорошо или плохо?
— Ни то ни другое, — грубовато ответил он. — Просто это именно так, и все.
— Думаю, это лишь к лучшему, — твердо заявила Микки, решив не обращать внимания на его язвительность.
Она хорошо знала по собственному опыту, что цинизм — это частенько всего только способ скрыть чувства слишком болезненные, чтобы предъявлять их миру. Ее собственный цинизм прикрывал то, что Микки никогда и нигде не была на своем месте. Интересно, подумала она, а что скрывает Страж? Возможно, это как-то связано с тем проступком, за который Геката подвергла его наказанию, обратив в камень? Микки вдруг осознала, что молчит и таращится на Стража, и поспешила продолжить:
— Я полагаю, что жизнь в меняющемся мире научила меня думать, что разнообразие — это хорошо.
— Странно… — произнес Страж, и в его низком голосе послышался легкий сарказм. — Почему-то твой мир не подействовал так же и на меня.
— Ну, наверное, если бы я превратилась в камень, я тоже не была бы склонна думать, что «перемены» и «хорошо» — синонимы. Но ты, во всяком случае, знаешь, что не из-за меня тебя превратили в статую.
Микки тут же захотелось зажать рот ладонью и вернуть обратно глупые слова, потому что она увидела, как напряглось лицо Стража.