была напугана. В конце концов она незаметно выбралась во двор, села в машину и уехала. Физическую силу никто не применял».
Это испытание сблизило Мэрилин и Шефера. «Мэрилин приезжала, чтобы помогать ухаживать за мной. Она была очень мила и довольно практична. У меня дело шло на поправку, и это ее радовало. Мэрилин хорошо выглядела, много плавала и даже загорала. Это было совершенно пустынное место. Мы думали, мы в самом деле полагали, что сможем построить что-то для будущего».
Близилась осень. Шефер поправился настолько, что уже мог вернуться в Лос-Анджелес. С Мэрилин они встречались редко и преимущественно тайком, не желая афишировать свою дружбу в преддверии развода. Это не слишком хорошо им удалось.
В день разъезда супругов в одной из ведущих газет сообщалось, что Ди Маджо «не одобрял» визиты Мэрилин к Шеферу в больницу в минувшем июле. Журналистка Луэлла Парсонс, хорошо знавшая Мэрилин, воспользовалась этим фактом и дала свое заключение. Она писала: «Я думаю, что все дело было в ревности, которая подняла свою безобразную голову в тот момент, когда Мэрилин Монро и Ди Маджо вели финальную битву… Джо — итальянец, обладающий ревнивым характером».
После их официального развода в прессе начали мусолить тему возможного примирения. У Мэрилин и Ди Маджо действительно было несколько встреч, но ни одна из них не закончилась благополучно. Напряжение достигло апогея 5 ноября. Этот день никто из них не забудет до самой смерти.
Утром Мэрилин твердо сообщила прессе: «В том, что мы собираемся помириться, нет ни слова правды». После развода Ди Маджо не обладал никакими юридическими правами, что приводило его в полное отчаяние. Между тем нанятые им частные детективы все еще находились на своих дежурных местах. В ту ночь Ди Маджо вместе с Фрэнком Синатрой совершил величайшую глупость.
То, что случилось тогда в ночь с пятницы на субботу, аукнется Ди Маджо и Синатре самым неожиданным образом. Два года спустя в скандальном журнале «Конфиденшиал» напечатают материал, поднявший такую шумиху, что сенатский комитет штата Калифорния и большое жюри Лос-Анджелеса начнут расследование. Ниже сделана попытка восстановить происшедшие события на основании показаний, заслушанных названными здесь официальными органами, довольно противоречивых свидетельств очевидцев и газетных сообщений, а также новых сведений, полученных при написании этой книги.
Вечером 5 ноября вездесущий журналист Джеймс Бейкон, пользовавшийся когда-то благосклонностью Мэрилин, направил стопы в ресторан «Вилла Капри». Это заведение никак нельзя было назвать любимым местом отдыха звезд Лос-Анджелеса; скорее оно представляло собой уютное место свиданий, где подавали спагетти и фрикадельки. Отличие его от других подобных ресторанчиков состояло в том, что он находился под покровительством, вернее сказать, получал солидную финансовую поддержку от некоторых известных итальянцев. В их число входили Джо Ди Маджо и Фрэнк Синатра. Когда в ресторан приехал Бейкон, оба итальянца были там.
«Они сидели за соседним столиком, — вспоминал Бейкон, — казалось, что встретились сыны Италии, — там был Синатра, Ди Маджо и еще несколько их соотечественников. Среди присутствующих был и Хэнк Саникола, менеджер и близкий друг Синатры в ту пору. Я не присоединился к ним, хотя состоял у Фрэнка в приятелях, я видел, что Ди Маджо в отвратительном настроении».
А на другом конце города для обитателей дома на углу Килкиа-драйв и Уэаринг-авеню в Восточном Голливуде вечер завершался в тишине. В своей уютной квартирке наверху отошла ко сну пятидесятилетняя Флоренс Котц. Хозяйка миссис Вирджиния Бласген также собиралась лечь, ее подросток-сын уже спал. В квартире жившей над ними актрисы по имени Шейла Стюарт еще продолжался поздний ужин. В гостях у Шейлы была Мэрилин Монро. Тридцатисемилетняя Стюарт как раз в то время подружилась с Мэрилин, чему способствовал общий интерес к пению. В тот вечер Мэрилин учила новый киносценарий.
В ночной тьме на своем автомобиле по улицам кружил двадцатичетырехлетний частный детектив Филип Ирвин. Его подрядил Барни Рудицки, детектив, нанятый, в свою очередь, Ди Маджо для слежки за Мэрилин. Он уже несколько месяцев вел наблюдение.
Теперь, проезжая мимо дома на углу Килкиа-драйв, Ирвин заметил припаркованный автомобиль Мэрилин. Он немедля позвонил боссу. Примчался Рудицки. Малое время он подежурил у дома, а потам позвонил Фрэнку Синатре, находившемуся в «Вилла Капри».
В ресторане репортер Джим Бейкон видел, что Ди Маджо и Синатра о чем-то спорили, затем быстро пошли к выходу. К дому на углу первым приехал Ди Маджо. Дважды он объехал здание вокруг, а затем поставил автомобиль рядом с машиной бывшей супруги.
«Он был очень расстроен и направлялся к дому, — засвидетельствовал позднее Ирвин. — Я остановил его и попытался успокоить». Вскоре вслед за ним подкатил Фрэнк Синатра.
В это время из окна выглянула домовладелица Вирджиния Бласген. Она рассказывала, что увидела двух мужчин, «высокого и коротенького… Высокий был разъярен и все время ходил взад и вперед… Маленький то и дело подпрыгивал и улыбался мне…». В высоком человеке миссис Бласген узнала Джо Ди Маджо, в маленьком — Фрэнка Синатру. Час спустя, в 11.15 ночи, на углу Килкиа-драйв началось светопреставление.
Настоящий шок пережила Флоренс Котц. Она спала и знать ничего не знала о том, что происходило на улице. Проснулась от страшных ударов и треска разбитой двери. В комнату ворвались мужчины, в глаза ударили ослепительные вспышки фотоаппаратов. Миссис Котц заголосила. Тогда мужчины, с той же поспешностью, с которой вломились в дом, толкаясь и отпихивая друг друга, бросились вон.
Боевая группа Ди Маджо в поисках Мэрилин ворвалась не в ту квартиру. Это идиотское приключение позже получило название «Налет по ложному адресу» (Wrong Door Raid).
В 1954 году ночное вторжение в дом на Килкиа-драйв было квалифицировано в полиции как попытка кражи со взломом. Перепутанная насмерть жертва ночного происшествия осталась перед сломанной дверью в тяжелом нервном потрясении. Официальные отчеты о случившемся появились лишь в 1957 году: сенат штата Калифорния занялся расследованием непристойных действий частных детективов. Слушание дела тогда превратилось в поединок между Филипом Ирвином, сыщиком, заметившим автомобиль Мэрилин Монро, и Фрэнком Синатрой.
Официальное расследование дела принесло некоторое облегчение пострадавшей Флоренс Котц. Она призвала к судебной ответственности Джо Ди Маджо и Фрэнка Синатру, а также нескольких их приятелей и частных сыщиков. До суда дело не дошло, поскольку ее удовлетворила денежная компенсация в сумме 7500 долларов.
Однако при разборе инцидента почему-то не упоминалось еще одно имя — имя настоящей мишени преследователей, любовника Мэрилин, Хола Шефера. Хозяйка дома, у которой гостила Мэрилин в ту ночь, теперь признается, «что в тот вечер Хол Шефер был вместе с Мэрилин, и мы ужинали. Они сидели в столовой, а я относила посуду на кухню, когда мы услышали грохот».
Шефер, который не отрицает, что был на месте происшествия, до сих пор вспоминает об этом с содроганием. «Нам показалось, как будто была взорвана бомба. Было жутко…» На вопрос, не были ли они с Мэрилин в тот момент в постели, Шефер отвечает: «Не тогда… нет, к тому же мы, двое взрослых людей, находились там по обоюдному согласию, и она уже разошлась…» Он добавляет: «Нам очень повезло, что они ворвались не в ту дверь. Думаю, что они могли бы страшно изувечить меня».
Шейла Стюарт говорит, что Мэрилин сразу сообразила, в чем дело. Она и Шефер покинули квартиру и на разных машинах разъехались по своим домам. В ту ночь Мэрилин предстояла встреча с Джо Ди Маджо. Один из большой группы детективов, нанятых для операции, уже два часа после налета дежурил у ее дома, ведя тайное наблюдение, когда Ди Маджо появился на пороге жилища своей бывшей жены. Она впустила его. Ди Маджо задержался у нее до рассвета, и лишь тогда сыщик наконец оставил свой пост.
Но на этом лавина несчастий Мэрилин не закончилась. К моменту развода ее здоровье расценивалось, как «морально и физически подорванное». Ее адвокат говорил, что у Мэрилин вирусное заболевание, беременность он отрицал. Однако он подтверждал, что ее навещал доктор Леон Крон.
Доктор Крон наблюдал за Мэрилин вот уже два года, то есть с тех пор, как она настояла на присутствии гинеколога во время операции по поводу аппендицита. На другой день после «налета по ложному адресу», события, долго хранившегося в тайне от прессы, было объявлено, что Мэрилин собирается в течение двадцати четырех часов лечь в больницу на «операцию, связанную с коррекцией». Провести ее должен был доктор Крон.
На следующий день Мэрилин, ощущая «боли в области живота», появилась в студии, где позировала для фотографов из отдела рекламы. На операцию р уже знакомую ей гавань — больницу «Ливанские кедры» — ее отвез Джо Ди Маджо. Прессе доктор Крон сказал, что Мэрилин предстояло хирургическое вмешательство по поводу гинекологического заболевания, от которого Мэрилин страдала уже «много лет». Ночь Ди Маджо провел в больнице, то подремывая в комнате отдыха врачей, то меряя шагами коридор перед палатой Мэрилин.
Через четыре дня Мэрилин, необихоженная и изнуренная, выписалась из больницы. Газетчиков в известность об этом не ставили. В тот вечер ее видели в компании Ди Маджо в ресторане «Вилла Капри». Они вместе ужинали в том самом ресторане, откуда за неделю до этого он ушел, чтобы оказаться замешанным в «налет по ложному адресу». В течение месяца, кроме этой, были и другие встречи. В прессе с новой силой разыграются страсти по поводу возможного примирения. Но Мэрилин уже приняла окончательное решение.
Не пройдет и несколько недель, как Ди Маджо останется совершенно один. Он станет частым гостем в кабинете менеджера Мэрилин на бульваре Заходящего солнца. Вид его вызывал сожаление: сгорбленная фигура, расспросы о том, не упоминала ли Мэрилин его имя. В будущем он не раз еще встретится с Мэрилин, за что приобретет репутацию человека, пронесшего пламенную любовь к Мэрилин до самой ее кончины и дольше. Мэрилин будет снисходительна к его назойливой привязанности и с благодарностью станет принимать его помощь, но сердца ему она уже не отдаст.