— Договорились. Вернемся — буду кормить тебя пирожными, — пообещал я.
Неподалеку от озера мы провели десять дней — беззаботных и непривычно спокойных. Ели печеную рыбу, стерегли костер, чтобы пореже гас, нашли в лесу чистый родник и кусты съедобных ягод — крупных и сочных. Особым счастьем было переодеться в нашу одежду и, обвязав лица, постирать в озере греческие шмотки. Нам удалось даже худо-бедно помыться.
Мои туфли пришлось выкинуть — они уже безнадежно разорвались и "просили каши" сразу с нескольких сторон. Теперь я бродил босиком, получая удовольствие от прикосновения ступней к теплой сухой земле, к нежной траве. Оленька с наслаждением стянула с себя удивительно живучие кроссовки.
— Здорово ходить босиком! — радостно заметила она. — Особенно, когда знаешь, что не наступишь на разбитое стекло и не влезешь ни в какую гадость.
За все время мы не встретили в этих местах ни человека, ни зверя. А вот птицы действительно были. Большая стая хищников с грозными, загнутыми клювами иногда взлетала над озером. Несколько птиц в первый вечер кружили и над нами, роняя на землю гигантские тени в кровавых лучах заката. В тот раз я опробовал найденный пистолет. Поразительно, но он после желудка гидры был исправен. Патрон разнес часть головы огромному стервятнику. Больше гости к нам не летали, а мы, рассмотрев хищника, убедились: перья у него самые обычные и никакой брони на нем нет.
— Где ты научился так стрелять? — спросила Оленька, когда я рассказал ей, откуда взял оружие.
— В школе в кружок ходил. На соревнования ездил, у меня и разряд есть, первый юношеский.
— А почему в спорт не пошел?
— В смысле, как дошел до жизни такой? — невесело усмехнулся я. — Да просто все. Жил с бабушкой — мать умерла, когда мне было года четыре, я ее почти не помню. Потом, когда мне было пятнадцать, умерла и бабушка. Три года жил с отцом и его семьей и постоянно слышал о своем "лишнем рте". Спорт, конечно, тут же закончился. Как мне сказали: "Нечего балбесничать, мы тебя к делу пристроим". А дело, Оленька, было работой в частной ремонтной бригаде в свободное от школы время. Все деньги — отцу. В общем, я ушел от родственников в восемнадцать лет и вдруг понял, что у меня лучше всего получается не зарабатывать деньги, а выдуривать. Этим я до сих пор и занимаюсь. Хотя идея с отелем где-нибудь на Кипре мне нравится, — я улыбнулся. — Ну, теперь твоя очередь пооткровенничать.
— Со мной еще проще, — Оленька покрепче прижалась ко мне. — Была домашней девочкой, жила с мамой, очень интересовалась искусством и мифологией.
— Хорошо училась, — не удержался я.
— Слишком хорошо училась, — подтвердила она. — Настолько, что меня на четвертом курсе приметили. Свели с человеком, который предложил подзаработать. Для начала — оценить несколько вещей. Как я сейчас понимаю, меня просто проверяли. Вещи наверняка были краденные, среди хлама попались две очень ценные. Как сейчас помню, — карандашный набросок Дега и античная ваза. Заплатили неплохо, вопросов я не задавала. Потом еще несколько раз звали по тому же поводу. А на пятом курсе предложили пройти с сотрудником в запасник музея и выбрать наиболее ценные экземпляры. С этого и началась моя работа на серьезных людей. Я, конечно, сразу все поняла, но в тот момент были нужны деньги. Мама, она как ребенок, совершенно неприспособленная… В общем, скоро я уже втиралась в доверие коллекционеров по всей стране, а потом у них пропадали некоторые экспонаты. Точнее, экспонаты на месте, но это уже не оригиналы, а неплохие копии.
— И ты думаешь, заказчики тебя просто так отпустят? — нахмурился я.
— Думаю, возникнут сложности.
— Оля, ты сможешь мне полностью довериться?
— Спросил аферист на доверии, — улыбнулась девушка.
— Я достану тебе документы, настоящие, но на другое имя, связи есть, я могу это сделать. Мы просто выедем из страны куда-то, где не нужна виза. А дальше уже разберемся, как сбывать ценности, где обосноваться и чем заняться.
— Гера, я что-то не поняла, — глаза Оленьки округлились. — Ты мне сейчас предложение делаешь, что ли?
— Ну, по крайней мере, предлагаю жить вместе, — ответил я.
Наконец, после подзатянувшегося отдыха мы решили, что пора действовать. Для начала я запалил с нескольких сторон галлюциногенные кусты. Сидя против ветра, мы издали смотрели, как выгорает пространство вокруг озера.
— Так уходит жуть подземного царства, — прокомментировал я.
— С царством понятно. А птиц-то как выгонять будем? — задумчиво спросила Оленька. — Их же тут просто туча летает.
— А вот для этого пригодятся батарейки, — я потер руки. — Сегодня ночью и шуганем птиц. Жаль, патронов всего два. Я бы тут развернулся!
Когда стемнело, мы начали подготовку. Накрыв, на всякий случай, головы щитом, мы спустились с холма. Путь лежал по выжженной земле мимо озера, где до сих пор стоял запах горелой травы, к облюбованной птицами роще.
— С ума сойти! — прошептала Оленька. — Сколько же их тут!
Казалось, огромные гнезда оттягивают ветки на каждом дереве.
— Хорошо, что батареек много, — заметил я. — Кстати, зачем тебе столько?
— Покупала в часы и компьютерную мышку, и еще упаковку взяла, потому что сдачи не было. Подумала — пригодятся, — она улыбнулась. — Вот и пригодились.
В разных частях рощи мы складывали будущие костры из сухих веток, травы, листьев. И в каждую из заготовок я клал одну-две батарейки, в центр, чтобы огонь не сразу добрался до них.
Хорошо, что здесь нет ночных хищников. Птицы спят в своих гнездах и проснутся от нашего сюрприза.
Когда все было сделано, я поджег две сухих ветки, и мы с Олей принялись с разных сторон разводить костер за костром. Я настоял, чтобы Оленька прикрывала голову щитом — кто знает, как поведут себя хищные птицы.
Когда я раздувал огонь в последнем костерке, прозвучал первый взрыв — небольшой, но в тишине ночи показавшийся громоподобным. Бахнуло с другой стороны, еще и еще.
— Гера, держи, — Оленька протянула мне газовый баллончик. — Для большего эффекта.
— Почему не сказала, что он есть? — я огляделся, прикидывая, куда бы его закинуть.
— Ты о пистолете тоже молчал, — напомнила девушка.
Я швырнул баллончик в костер подальше от нас и потащил Олю за собой за ближайшие деревья. Над головой хлопали крылья, слышались крики проснувшихся птиц. За спиной бабахнул громкий взрыв. Я обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть небольшой огненный фейерверк, еще один, и еще. Занялось огнем ближайшее дерево. Вот это жаль: жечь рощу мы не планировали.
— Маловато, — с сожалением сказала Оленька. — Не испугаются.
Я молча показал наверх. Облако птиц взвилось над деревьями, заслоняя луну и звезды, и с беспорядочными криками двинулось к озеру. Я достал пистолет и выстрелил, не целясь. Не попасть в этой ситуации было бы невозможно. На землю рухнули и забили крыльями в агонии сразу две птицы. Многокрылая, горластая туча стремительно пронеслась над озером, в ночной тишине трещали костры и затихал вдали шум крыльев.
— Наши птицы не испугались бы, — я вздохнул с облегчением. — Они ко всему привыкли. А эти похожих звуков наверняка не слышали, да плюс огонь в роще. В общем, подвиг Геракла состоялся. Пошли-ка отсюда скорее.
Вскоре мы с холма наблюдали, как догорает дерево в роще и с призрачным красным светом угасают угольки костра.
Глава восьмая. Путь домой
Назад мы выступили днем, переодевшись в чистые греческие одеяния. Шли босиком, не спеша, все так же не встречая ни людей, ни зверей. Наверное, скоро эти места не будут такими тихими. Животные быстро учуют, что опасных растений больше нет, а до людей дойдет слух об исчезновении знаменитых Стимфалийских птиц. Интересно, действовали ли кусты с белыми цветами на птичек? Похоже, что нет. Может, птицы — тоже мутанты, как кентавры, циклопы и Лернейская гидра?
Первых людей мы встретили на подходе к Микенам. Несколько воинов поинтересовались, кто я такой. Ничего в этом мире не меняется — обычный патруль, только в доспехах.
— Геракл, — гордо сообщил я. — По приказу царя Эврисфея прогнал от Стимфалийского озера птиц.
Оленька при этом смотрела на меня глазами, полными обожания. Воины переглянулись с видом крайнего изумления, а затем принялись усердно кланяться "великому герою, сыну Зевса". Подозреваю, что здесь можно было бы неплохо устроиться: народ поразительно доверчивый. Назовись хоть богом, хоть героем — и будет тебе счастье.
Один из воинов начал настойчиво зазывать нас к царю Микен: тому будет интересно послушать об изгнании грозных Стимфалийских птиц. Я чуть не хмыкнул, узнав в нем страстного мужеложца, встречавшегося с молодым любовником у гробницы неизвестного скелета.
— Увы, не могу, мне нужно поскорее попасть к царю Эврисфею, — с показным сожалением ответил я. — Я и так потратил больше времени, чем нужно.
— Иолай ждет героя дальше с колесницей, — впервые вступила в разговор Оленька. — Велика Афина Паллада, покровительница Геракла, сына Зевса!
— Велика Афина Паллада! — подхватили воины.
Они провожали нас вдоль стены и дальше, до вершины первого холма.
— Ищете кого-то? — поинтересовался я напоследок.
— Трое рабов сбежали, обокрав гробницу великого царя, — проронил все тот же герой-любовник. Похоже, он у этого отряда в начальниках. — Ищем в городе, в окрестностях, но их нигде нет.
Я покачал головой, Оленька бурно посожалела, что случилось такое злодеяние, и мы отправились дальше.
— Рада, что их не нашли, — шепнула мне девушка, когда мы отошли достаточно далеко.
Я улыбнулся. За это время мальчишки уже наверняка добрались до какого-нибудь порта и нашли на чем выйти в море. Интересно, когда микенцы обнаружили наш подкоп? Явно не сразу, если до сих пор ищут воров в окрестностях города.
В первой же деревеньке (или небольшом городке?) мы купили ячменных лепешек, вина, гусиных яиц и козьего сыра. Пока смуглая черноволосая женщина складывала все это в прочный мешок, Оленька оживленно рассказывала хозяевам дома, как герой Геракл с помощью богини Афины, лука со стрелами и верного оруженосца Иолая перебил большую часть Стимфалийских птиц, а остальных изгнал за море.