— Он вроде бы интересовался лордом Холдхерстом, верно? Лорд давным-давно уехал, почему он здесь?
— По словам мисс Трефьюсис…
— Джон! Перестаньте говорить глупости! Что ему обвинение какого-то провинциального полицейского в том, что он не тот, за кого себя выдаёт, особенно если он уедет отсюда? Работа журналистов подразумевает, что они не рассказывают всем подряд, кто они такие. Это нормально, ничего ему за это не будет. Но нет, он остаётся в Ситтафорде и помогает девушке в расследовании. Ухаживает за ней и в то же время делает всё, чтобы оправдать её жениха. Возможно, это и очень благородно, но как-то глупо, вы не находите? Конечно, Чарльз Эндерби — если это его настоящее имя — никакой не журналист.
— И мы сейчас идём к нему?
— Разумеется. Скажите мне, дорогой доктор, где сейчас мисс Трефьюсис?
— Около часа назад поднялась в свою комнату.
— А вы уверены, что она всё ещё находится там? Я, например, уверен в обратном. Миссис Хадсон заходила к ней, её комната пуста.
— Опять миссис Хадсон! — воскликнул Уотсон. — Везде она!
— Да, удивительно активная женщина. И наконец, Уотсон, взгляните в окно. Узнаёте?
Уотсон осторожно отодвинул штору.
— Да это же миссис Брэкстенхолл!
— Именно. Я услышал её шаги ещё на лестнице, а секунду назад хлопнула входная дверь. Как вы думаете, куда она отправилась? Лично я более чем уверен: к Чарльзу Эндерби. К нему сходится всё больше нитей, вы не находите? Пора навестить его.
— Но почему прямо сейчас?
— Мне кажется, я знаю, кто он.
6
Джейн опомнилась, когда воск со свечи закапал ей на пальцы. Оказывается, она застыла в задумчивости посреди лестницы. Мысли гудели, спорили в голове, пихались, словно малые дети. В этой схеме была ошибка, какая-то глупая ошибка, и Джейн никак не могла понять какая. Её заело, как иногда заедает крючок в вязании, и невозможно вытащить его, не навредив полотну, приходится распускать пару петель.
— Мс Хдсон? — услышала она позади себя и обернулась.
Совершенно пьяный Джон Прендегаст пытался взобраться по лестнице.
— Прстите, вы пзволите?
— Да-да, конечно, проходите, — рассеянно сказала Джейн, посторонясь.
Прендегаст, шатаясь, поднялся на две ступеньки, потом вдруг развернулся к ней — Джейн обдало перегаром — и сказал:
— А вы знаете, я вдел убийцу. Я прст не знал, что это убийца. Я шёл от Трвлна, я занёс ему пршок и шёл от него. Я не скзал, птому что меня бы обвинили. Я пследний, кто видел его жвым, пнимаете? Я шёл от него. И мимо мня пршёл убийца. В тумане. Он мня не видел. Убийца.
— И кто же это был? — спросила Джейн.
Прендегаст смотрел на неё, мутные глаза бегали, в них был отчётливо виден страх.
— Н-не скажу, — наконец ответил он.
Джейн чуть прищурилась, вглядываясь в его лицо.
— Вы не знаете, — наконец уверенно произнесла она и пошла наверх.
В своей комнате Джейн успела переодеться и даже прилечь. У неё отчаянно болела голова. Миссис Брэкстенхолл за столом безобразно поругалась с дочерью, её визгливый голос заставлял вздрагивать даже такого привычного ко всему человека, как доктор Уотсон. К тому же Джейн с детства не переносила запаха алкоголя, а на поминках капитана Тревеллиана пили много, и в конце концов до омерзительного состояния дошёл не только Прендегаст, а и Джеймс Пирсон, да и полковник Росс немного перебрал. Джеймс случайно уронил бокал, вино разлилось по столу совсем недалеко от Джейн, а потом ещё этот Прендегаст… Голова болела, и теперь миссис Хадсон уже проклинала тот миг, когда согласилась с мистером Холмсом, что стоит посидеть за столом вместе со всеми и посмотреть, кто как себя поведёт.
Чем всё закончилось? Исчезновением Эмили?
Ошибка, в этой схеме чудовищная ошибка…
— Миссис Хадсон! — из-за двери, вся дрожа, в комнату проскользнула Эмили Трефьюсис. — Наконец я здесь, о Боже! Миссис Хадсон, я хочу всё вам рассказать. Я нашла. Я такое нашла…
Фредерик Росс проснулся от жажды. Поднялся с кровати, чтобы налить себе воды из кувшина, — и в это время дверь его комнаты распахнулась. На пороге стояло нелепое создание в потрёпанном халате и стоптанных туфлях — Фред насилу узнал миссис Хадсон. Её причёска была в беспорядке, глаза горели.
— Полковник! Вы немедленно должны пойти со мной, иначе произойдёт убийство!
Убийство? Фред нахмурился, пытаясь сообразить.
Ах, да. Джозефа убили.
— Отстаньте, — вяло отмахнулся он, — убийство уже произошло.
— Но сейчас произойдёт ещё одно! Скорее, полковник!
— О Боже мой, да кто вы такая, невозможная вы женщина? — взревел Фред.
На миг в глазах незваной гостьи появилась растерянность, а потом она уверенно ответила:
— Я — богиня. И вы должны служить мне, полковник Росс.
Каждый раз, когда Шерлоку Холмсу приходилось следовать за кем-то, у него вызывало раздражение, насколько же медленно передвигается большинство людей. Что ж, миссис Брэкстенхолл по крайней мере торопилась.
Чарльз Эндерби остановился в доме, который в Ситтафорде громко называли гостиницей. На самом деле это был обычный коттедж. Он принадлежал миссис Эплдор, даме весьма почтенного возраста, уже неспособной обслуживать себя самостоятельно. Находчивая леди перебралась к подруге, а коттедж превратила в мини-отель. Единственным неудобством для немногочисленных приезжих было то, что для заселения или выселения следовало найти миссис Эплдор и втолковать ей, что им нужно. Учитывая, что старушка была слегка глуховата и спала большую часть дня, задача могла оказаться не такой уж простой.
Все эти подробности, разумеется, тоже выяснила неугомонная миссис Хадсон. Хорошо быть милой, общительной, вызывающей расположение дамой. Даже Холмсу пришлось бы для получения той же информации приложить несколько больше усилий.
Проклятый туман никак не рассеивался. Наверное, местные леди в отчаянии: в окна почти ничего не видно, совершенно никакой возможности понаблюдать за соседями.
Идеальный момент для совершения преступления.
Миссис Брэкстенхолл остановилась у двери «гостиницы», огляделась вокруг, не увидела ничего в тумане, досадливо покачала головой и вошла.
— Скорее, Уотсон. Зайдём сзади, попробуем открыть окно.
— Оно же наверняка заперто.
— Пустое, такие окна открываются очень легко.
Зайдя за угол дома, Холмс поднял голову. В тумане смутно проглядывало светлое пятно.
— Отлично.
Стараясь не шуметь, Холмс перебирал свои инструменты, прикидывая, чем будет удобнее подцепить окно первого этажа. Уотсон переминался с ноги на ногу — происходящее ему явно не нравилось.
— Холмс, может, вы поясните…
— Обязательно. Но позже.
Окно мягко открылось.
— Теперь тише, Уотсон.
В доме было тихо. Точнее, судя по звукам, в одной из пустых комнат горничная перетряхивала постель, а в кухне чистили котёл, но всё это были тихие, спокойные, мирные, а главное — далёкие звуки. Холмс с Уотсоном забрались в гостиную — здесь стояли две тахты, пузатый буфет и несколько кресел. Холмс достал из буфета два стакана и, осторожно ступая, поднялся на второй этаж. Уотсон следовал за ним, стараясь пыхтеть потише.
Из щели под дверью одной из комнат проникал свет. Из-за двери доносились приглушённые голоса — мужской и женский.
— Сюда, — шепнул Холмс, и они зашли в комнату рядом. — Возьмите, — он протянул Уотсону стакан, а второй приложил к стене и стал слушать.
— И вы всерьёз думаете, что я стану вам платить? — издевательски спросила миссис Брэкстенхолл.
— Само собой, станете, — беспечным тоном ответил Эндерби. — Ведь огласка чревата для вас самыми серьёзными последствиями. А деньги у вас есть — те самые, которые якобы украли грабители, убившие вашего мужа.
— Да вы не докажете ничего! — взвизгнула миссис Брэкстенхолл.
— Дорогая леди Мэри, — проникновенно произнёс Эндерби, — я докажу. Видите ли, те несчастные, которых вы обвинили в убийстве мистера Брэкстенхолла, утром того дня, когда ваш муж скончался, были пойманы в Корнуолле. А значит, они никак не могли напасть на дом в Ситтафорде. Зато странные следы, обнаруженные полицией на стене вашей гостиной, удивительным образом совпадают со следами лапок зверька мистера Крокера — мангуста, кажется, он называется? Поверьте, даже для вашего тупоголового Мюррея этого будет достаточно, чтобы заключить вас под стражу.
Ответ прозвучал на удивление спокойно:
— Сэр Юстес Брэкстенхолл был ужасным человеком. Чудовищем. Не родился ещё тот, кто осудит меня за его смерть.
— Вы что же, надеетесь, что вас пожалеют вопреки доказательствам? — изумлению Эндерби не было предела. — Вы действительно считаете, что суд закроет глаза на требования закона, нарушит присягу и признает невиновной ту, кто все эти годы злословила о них, высмеивала их мелкие недостатки, разбалтывала их тайны? Простите, дорогая леди Мэри, но чудовищем здесь считают вас. Вы не найдёте сочувствия ни у одного человека в Ситтафорде, а вам их надо целых двенадцать. Кроме того, общественное мнение очень, очень строго относится к тайным бракам с людьми недостойного происхождения. Предание огласке того факта, что вы теперь вовсе не миссис Брэкстенхолл, а миссис Крокер, причём перед заключением второго брака не выдержали положенный траур, ещё более отвратит от вас соседей. Кстати, что скажет ваш муж, когда вернётся из Америки, о вашей интрижке с капитаном Тревеллианом? Думаете, ему понравится эта история?
— Какой ещё интрижке? — миссис Брэкстенхолл снова повысила голос. — Что за ерунду вы выдумали?
— Ну как же, ведь в кармане капитана нашли ваши часы. Подарок первого мужа, если я не ошибаюсь.
— Совершенная бессмыслица! У нас не было никакой интрижки, капитан Тревеллиан — известный женоненавистник, вам никто не поверит!
— Часы в кармане убитого, — не обращая внимания на собеседницу, мечтательно рассуждал Эндерби, — романтический подарок, который несчастный капитан хранил до смерти. Да, кстати, а кто его убил? Возможно, эта склочная, сочащаяся злобой особа, приревновавшая капитана к собственной дочери? О, да, леди Мэри, я знаю и эту историю и могу с удовольствием рассказать её любопытствующей публике.