— Вот как? И кто же посещал покойного?
— Да почитай все свидетели, — констебль Дженкинс начал загибать пальцы. — Миссис Брэкстенхолл, мистер Сент-Клер, а, совсем забыл, первым прибежал лорд Холдхерст, осмотрел тело и сразу уехал. Сейчас там мистер Прендегаст. Популярный покойник наш капитан, упокой Господи его душу.
— А мистер Эндерби не заходил?
— О, спасибо, что напомнили, мистер Холмс! Заходил, а как же! Как раз сегодня утром. Ну, ничего, завтра уже похороны наконец.
— Они просто смотрели? Ничего больше не делали?
— Смотрели, расспрашивали — а что было у него в карманах? А как он лежал? Делать ничего не делали, да им бы и не позволили, сэр.
— Отлично. Кстати, а что было у него в карманах, констебль?
— Ничего особенного. Ключ от письменного стола, очки, счёт от водной компании за прошлый месяц, часы, лекарственный порошок, завёрнутый в носовой платок, и несколько фартингов. Вот, он здесь, прошу вас.
Капитан Тревеллиан лежал на столе, одетый в строгий костюм — видимо, его уже начали готовить к погребению. Интересно, кто этим занимался? Полковник Росс? Индус Ахмет? Не забыть спросить.
Возле стола крутился худощавый человек в потёртом костюме, некогда дорогом, но вышедшем из моды лет пять назад. Его редкие тёмные волосы были тщательно прилизаны, а руки с длинными подвижными пальцами так и норовили обшарить труп, но суровый констебль, стоявший рядом, смотрел набычившись, и незнакомец с сожалением отдёргивал руки.
— …а между тем лучшего врача, чем я, вы не найдёте до самых Грампианских гор! — обиженно говорил он, когда констебль Дженкинс впустил Холмса и Уотсона в комнату. — Но нет же, вы будете пользоваться услугами деревенских коновалов, хотя невероятная удача улыбнулась вам и рядом нахожусь я! Неблагодарные вы, вот что я вам скажу.
— Мистер Прендегаст, я сейчас позову детектива Мюррея, — пробасил констебль, краснолицый здоровяк.
— А позовите, — весело сказал констебль Дженкинс. — Наверняка мистеру Холмсу захочется с ним поговорить. Он из Лондона приехал, важный человек, — с этими словами констебль одарил мистера Прендегаста долгим взглядом, явно намекавшим на то, что пора бы заканчивать визит.
— О, так может быть, хоть этот важный человек сможет объяснить вам очевидные вещи?! — немедленно отозвался мистер Прендегаст и подошёл к Холмсу и Уотсону; его живые карие глаза торопливо ощупывали их обоих. — Я Джон Прендегаст, врач и, клянусь святым Себастьяном, хороший врач. Чтобы совершенствоваться, мне необходима как можно более разнообразная практика, а эти странные люди даже не дают мне — врачу! — толком осмотреть тело. Засвидетельствовал им смерть — и катись отсюда! Как им пользу принести, так уж будь добр, пожалуйста, а как от них чего требуется, так они в кусты сразу, не положено, видите ли! Уж не знаю, кто вы там такой и в чём ваша важность, но если в вашей голове есть хоть немного ума, вы растолкуете им, что они ведут себя, словно малые дети!
— Меня зовут Шерлок Холмс, а это мой помощник, ваш коллега, доктор Уотсон, — сказал Холмс, бесцеремонно рассматривая Прендегаста. — Я тоже хочу осмотреть тело, но не уверен, что хотел бы кого-то к нему допускать. Я, знаете ли, детектив, а значит, подозреваю решительно всех.
— Детектив? Отлично! Тогда вам тем более понадобятся мои услуги! — Прендегаст разулыбался, будто повстречал старого друга. Чересчур приторно, особенно после того, как понял, что рядом находится ещё один врач. Пальцы с желтоватыми ногтями, чуть дрожат… Саквояжа при себе нет… Глаза с красными прожилками… Всё понятно: нормальной практики у него не было давно, врачи держат руки в чистоте и не расстаются с саквояжем даже ночью. Судя по глазам, у него проблемы с давлением, скорее всего, из-за чрезмерной любви к алкоголю.
— Не уверен, — вежливо ответил Холмс. — А вот что, позвольте поинтересоваться, вам здесь понадобилось? Только не надо врать про практику, это смешно.
— Эй, мистер, — возмутился Прендегаст, — вы за кого меня принимаете, а?
— За мошенника, разумеется. За пройдоху, у которого нет ни денег, ни таланта эти деньги заработать, и он шарлатанствует понемногу, пытаясь прокормиться. Интересно, чем вы привлекли мистера Сент-Клера? Доставали ему опиум?
Констебли с интересом посмотрели на Прендегаста. Тот задохнулся от возмущения, глаза его забегали, взгляд метался от одного человека к другому, как будто оклеветанный доктор искал защиты. Холмс, разумеется, видел, что он просто соображает, надо ли позорно отступать, или можно ещё побороться.
Констебль Бэрроу тяжело вздохнул и пробурчал:
— Пошёл я за детективом Мюрреем. Пусть он разбирается.
— Сделайте одолжение, — кивнул Холмс и подошёл к телу.
Разумеется, капитана Тревеллиана переодели. Нравы в провинции консервативны до чрезвычайности и совершенно не считаются с научным прогрессом. Впрочем, полицейские ведь уже осмотрели тело в том виде, в котором оно было обнаружено. Холмс вздохнул. Делать дело и одновременно играть роль для Джона Прендегаста было непросто. Но он хотел вовлечь мнимого доктора в процесс осмотра тела. Подловить шарлатана проще всего на практических ошибках, а квалификации Уотсона и начитанности самого Холмса должно для этого хватить.
А потом, скорее всего, из него удастся вытянуть правду.
— Уотсон, посмотрите, что это? Вот здесь, у него на виске.
Доктор Уотсон присмотрелся.
— Да просто родимое пятно странной формы, Холмс. Ничего, хм, медицинского. Я другого не пойму: от чего он умер?
— Эх, вот сразу понятно, что вы, дорогой коллега, всего лишь обычный врач, — вмешался Прендегаст. Он, может, и рад был бы теперь уйти отсюда, но констебль Дженкинс был настроен решительно: пусть детектив Мюррей разберётся, а до того неприятный приезжий, заносчивый и чванливый, и в полицейском участке прекрасно может посидеть. На это Холмс и рассчитывал. — Сейчас я вам всё покажу, смотрите и учитесь, и благодарите Бога, что я взял вас на буксир. Я проводил освидетельствование, хотя эти странные люди и торопили меня, как будто покойник опаздывал на поезд. Вот сюда его ударили, — он показал пальцем. — Удар пришёлся на заднюю оконечность теменной кости.
— Какую оконечность, простите? — Уотсон был человеком вежливым, однако стерпеть медицинскую ошибку от врача не мог. — Теменная кость полукруглая, у неё нет оконечности!
— Ну, на задний край, не придирайтесь вы к словам, всё же ясно. Удар разбил несчастному голову, от чего тот и помер. Крови было полно, волосы слиплись от неё, и за шиворот натекло.
— За шиворот? — взвился доктор Уотсон. — Но как это возможно, если, потеряв сознание от удара, капитан должен был уронить голову на грудь, или на стол, если сидел за столом?
— Эй, послушайте, вы что же, думаете, я вру, что ли? Да я своими глазами видел это! На нём рубашка была белая, и весь воротник был кровью залит, сзади!
— Но кровь ведь не может течь вверх, а не вниз! Холмс, как вы считаете, разве может такое быть?
— Может, конечно. Если какое-то время убитый сидел запрокинув голову. Но вернёмся к делу, Уотсон, вы сказали, что не понимаете, от чего умер капитан.
— Именно. Ему проломили голову тяжёлым предметом, но я не вижу здесь ничего серьёзного. Конечно, надо осмотреть внимательнее, но…
— Да вы пальцем пощупайте! — возмутился Прендегаст. — Там размягчение!
— Обязательно пощупаю — как только придёт детектив Мюррей и разрешит мне. Но при серьёзном проломе черепа линия волос тоже искривлена, видно, что в черепе своего рода яма. Здесь же… Кстати, почему волосы вокруг повреждения не выбриты, ему что, даже вскрытие не делали?
— Не дали, — буркнул Прендегаст.
— Зачем делать вскрытие, когда всё и так очевидно? — раздался голос от дверей. — Здравствуйте, джентльмены, меня зовут Стэнли Мюррей, и я хотел бы понять, кто вы и что вам вообще здесь понадобилось.
Местный детектив оказался приземистым толстяком с одутловатым лицом; бегать за преступниками ему, по всей видимости, не приходилось давно, это подтверждали и башмаки, не новые, но не настолько сношенные, как у простых полицейских. Те стирают подошвы своей обуви о брусчатку улиц быстрее, чем начинает изнашиваться её верх. Холмс снова, в который раз за сегодня, представился и представил своего друга, уверил детектива, что если он телеграфирует в Скотланд-Ярд, инспектору Лестрейду или инспектору Грегсону, те подтвердят… В общем, когда необходимые ритуалы были завершены, Холмс попросил разрешения осмотреть тело — в присутствии детектива Мюррея, разумеется. Тот разрешил, резонно рассудив, что мертвецу хуже точно не станет.
Доктор Уотсон тут же принялся ощупывать место удара на голове покойного капитана.
— Хм, странно. Я чувствую небольшую гематому, череп в этом месте скальпирован, возможно, в кости трещина. Но пролом… Нет, определённо, пролома нет.
— Вы хотите сказать…
— Удар не смертельный, Холмс. По-видимому, он прошёл по касательной, содрал кожу, повредил несколько кровеносных сосудов. Может быть, капитан пытался уклониться.
— От чего же он умер тогда? — недоверчиво спросил Мюррей.
— Не имею ни малейшего представления. Надо делать вскрытие.
— Дайте-ка я посмотрю, — Прендегаст снова вмешался, придвинулся поближе к столу и аккуратно открыл левый глаз покойника. — Вот, взгляните-ка! — торжествующе воскликнул он. — Вот! Склера залита кровью! Это от удара, я уверен! Череп был-таки проломлен, и кровотечение было таким сильным, что кровью залило весь мозг изнутри! Я уверен, если бы мне дали произвести вскрытие, именно это бы я и обнаружил!
— Хм, действительно, — сказал Уотсон. — Череп, конечно, на самом деле не проломлен, ведь нет ни скола кости, ни отверстия в черепе. Однако может статься, что наш капитан умер от кровоизлияния в мозг. Посмотрите, видите кровь? При кровоизлиянии близко к лобным долям кровь проникает к склере… хм, к внешней оболочке глазного яблока через глазной нерв. Точнее, через его оболочку и вход в глазницу. Особенно если человек какое-то время лежит лицом вниз.