— Ч-что происходит?!! — Катя, пылающая, словно факел, испуганно крутилась на каждый шорох, с трудом удерживая себя в руках. — Что это такое?!
— Это Пан, — я ощутил, как в душе беснуется медведь, смешивая свою ярость с моей, а на груди обжигает кожу амулет из его когтей и клыков, изгоняя страх и позволяя мыслить разумно. — Бог пастухов…
— И паники, — закончила за меня Таня и это словно послужило спусковым крючком для остальных.
Ещё минуту назад надёжно держащие оборону богоборцы превратились в кучку испуганных овец, несущихся в разные стороны не разбирая дороги. Рассудок сохранили лишь единицы, но их смела безумная толпа. Уцелели лишь мы, защищённые амулетами из когтей зверобога, редкие одарённые с устойчивостью к ментальным воздействиям и те, кому Мико успела раздать свои печати. Они действовали похуже, но пока держались, жаль только, что было таких счастливчиков совсем немного, в основном родные членов нашей команды, Александра Опсокополос, что держалась рядом, да француз, которому сунули несколько печатей чисто на автомате, типа держи, раз уж прибился.
Хорошо ещё, что Айдар Намжалович быстро сообразил, что происходит, и сгреб в охапку моих мелких, кинувшись бежать. Остальные рванули за ним, а я облегчённо выдохнул, хоть одной проблемой меньше. Дед Дары уже показал себя как разумный человек и хороший организатор, так что я не сомневался, что он вытащит всех в целости и сохранности. Но теперь была задача посерьёзней. Нужно было остановить эту безумную музыку, а точнее, её исполнителя.
— Дара… — начал было я, но, увидев, как трясутся руки у лучницы, понял, что это плохая идея. — Так, все отступаем. Мы тут ничего сами не сделаем. Постараемся закрепиться…
Я не успел закончить. В проломе мелькнул трезубец, а затем землю тряхнуло. Да так, что мы покатились в разные стороны сбитыми кеглями, а почва треснула, расходясь в стороны и образуя глубокие провалы. Я тоже не удержался на ногах, но успел ухватить за шиворот Белку, которая летела точно в трещину. Матвей, сообразив, что происходит, прямо лёжа, развернул щит, который не выпускал из рук, образуя довольно устойчивую площадку. За неё-то и уцепились те, кто был поближе, благо трясло землю недолго, пара толчков, и всё успокоилось.
В итоге нас почти не разбросало. Разве что Катерина таки свалилась в расщелину, но сам и выбралась, буквально взлетев на струе огня. Да, Мико откатилась довольно далеко. Я как раз передал Белку кузнецу и собирался прыгнуть за ней, когда рядом с японкой прямо из воздуха появился мужчина. С виду самый обычный, если не считать белоснежного хитона, широкополой шляпы с мягкими полями, а главное, сандалий, на которых было по два трепещущих крылышка. Ну и того факта что он стоял прямо в воздухе, что не помешало ему подхватить Мико на руки.
— Гермес, — я скрипнул зубами, призывая Смешер. — Отпусти её, ублюдок! Хочешь драться, иди ко мне!
— Не, не, не, — бог воров, торговли, плодородия и гимнастики весело рассмеялся. — Хватит драк на сегодня, и вообще, война — это не моё.
— Тогда что тебе надо?! — я ни на йоту не верил словам этого плута. — Зачем припёрся? Хочешь просто поговорить, отпусти девчонку, и давай поговорим.
— Зачем я пришёл… — Гермес даже не смотрел на меня, разглядывая сжавшуюся в комочек Мико, словно забавного зверька. — Хорошенькая у тебя подружка. Если хочешь её вернуть, приходи к Аиду. Мы будем ждать! А пока прощай… — и растворился в воздухе, на мгновенье опередив моё копьё.
И в следующую секунду пролом в ткани мира начал сужаться. В него, давя друг друга, ломанулись остатки свиты Посейдона. Самого бога морей, как и Пана, уже не было видно. А я без сил рухнул на арену. Величайший триумф всей моей жизни обернулся жуткой катастрофой. Я всегда говорил, что не простил бы себе, если бы с девчонками что-то случилось, и вот это произошло. И теперь мне предстояло с этим жить.
Глава 23
— Вы немедленно возвращаетесь домой! — орал на меня очередной смутно знакомый чиновник из бюро, вроде бы в немалых чинах, а потому совершенно не смущавшийся брызгать слюной в мою сторону. — А пока оформляются документы сидите в комнате, как мыши под веником, и носа наружу не показываете! Дома будем разбираться с вашими художествами! За всё ответите! И за…
— Пошёл на хрен, — желания спорить, как и слушать дальше эту галиматью, у меня не было, так что я позволил своему раздражению выйти наружу в виде вспыхнувших алым глаз. — Считаю до трёх, после чего сломаю тебе ноги. И руки. Два…
— Да как ты… — по-бабски взвизгнул чиновник, но мгновенно поверив, что я не шучу, кинулся на выход, едва не выбив собой дверь, и уже оттуда начал орать. — Ты мне за всё ответишь! Я тебя в тюрьме сгною, паршивец! Да ты знаешь, кто я такой?!
— Какой-то зажравшийся неблагодарный мудак, которому мой сын спас жизнь, и, если продолжишь его оскорблять, я сама тебя с дерьмом смешаю, урод, — голос мамы звенел сталью. — Думаешь, не смогу? Да завтра все газеты будут пестреть заголовками про вас, ублюдков, которых ребята вытащили с того света, а вы, вместо этого, их же во всём и обвинили. Ну, что вылупил шары? Вали отсюда, пока цел!
— Да ты… да вы… — слов у чиновника не нашлось, как минимум потому, что мама была права. — Я этого так не оставлю!!! Я найду управу и на вас, и на вашего сумасшедшего сына! — дальнейшее словоизлияние было прервано звуком крепкой пощёчины.
Я усмехнулся, да за мамой не заржавеет. Она всегда, что бы ни случилось, будет на моей стороне. А ублюдки из бюро действительно решили сделать нас крайними, мол, мы не имели права вступать в бой, для этого есть местные группы богоборцев, ответственных за данную территорию, а значит, в пропаже Мико виноваты мы, точнее, лично я, как капитан. Да и не думаю, что они отважатся тронуть остальных, ведь за ними видна сила в виде владетельных Домов. Разве что Матвей с Белкой могут попасть под раздачу, но это лишь в том случае, если они вообще вернутся в Россию. А это далеко не факт, что случится.
— Сынок, не спишь? — в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, мама вошла. — Как ты?
— Спасибо, хреново, — я горько ухмыльнулся. — Зря ты к нему полезла. Это такое дерьмо, что не успокоится. Будет гадить, где только можно.
— Ой, да что он мне сделает, — отмахнулась мама, — в крайнем случае назад в Золотую гриву уедем, да и всё. Но полоскать моего сына я никому не позволю!
— Благодарю, мам, — я обнял её и прижался лицом к макушке. — За всё.
— Пожалуйста, — она погладила меня по спине. — Ты же сыночек мой. Кто ещё за тебя заступится, если не мама?
— Никто, — согласился я и, отстранившись, плюхнулся в кресло, кивнув на папку, лежащую на столе. — Мам, это… тут документы на всё, что у меня есть. Точнее, это не всё, тут только карты, паспорт, ну и всё такое. Остальное Гриша привезёт попозже. Пусть всё будет у тебя, если… ну, на всякий случай.
— Значит, собрался за ней идти, — из мамы будто стержень выдернули, и она со вздохом осела на диван. — Ох, Витька…
— Я всё решил, мама, — спорить мне не хотелось. — Хоть причитай, хоть нет, но уже ничего не изменить.
— Ну, раз решил, тогда иди, — мама украдкой вытерла слезу и улыбнулась. — Что, думал, стану тебя уговаривать? У тебя своя голова на плечах. Взрослый уже, девок себе кучу завёл, чудовищ убиваешь, даже богов. Кто я такая, чтобы тебе указывать.
— Ты мама моя, — я твёрдо взглянул ей в глаза. — И твоё мнение для меня всегда будет важно. Но у меня есть и долг, а он тяжелее горы. И мой долг защищать тех, кто мне доверился. Мико… она верила в меня. Считала своим защитником. Я не могу её бросить.
— Значит, иди, — вот теперь мама не плакала, а смотрела твёрдо. — Иди и ни о чём не думай. Попрут из бюро, так ничего страшного, проживём. Ты только возвращайся.
— Обязательно, — я улыбнулся. — Я всегда возвращаюсь. Ты же знаешь. Иначе ещё бы два года назад помер. А это чисто на всякий случай, чтобы эти уроды из бюро свои загребущие лапы не наложили. От них всего можно ожидать, сама видела.
— Видела, — кивнула мама. — Когда отправишься?
— Прямо сейчас, — я вздохнул. — Не хочу, чтобы кто-то из ребят увязался. Это не для них. И, кстати, присмотри, пожалуйста, за Матвеем, если он решит вернуться.
— Что значит если? — мама с подозрением уставилась на меня. — Думаешь, он может…
— Ничего я не думаю, — отрезал я, закрывая обсуждение. — Это его личное решение, и лезть я не буду. Как и к Белке. Решат вернуться — возьму в Дом. Нет, ну на нет и суда нет. Уговаривать, угрожать да умолять я не буду. Много чести. Предавший раз, предаст и второй. Вот и посмотрим, чего кто стоит.
— Тебе решать, — мама забрала папку и поднялась. — Береги себя, сынок. Я всё понимаю, но всё же береги себя. Что бы ни случилось, ты мой сын, и я переживаю за тебя.
— Знаю, мам, — я тоже встал и обнял её. — Знаю. И постараюсь, обещаю. На рожон лезть не буду, мне и надо-то только туда и обратно. Так что я быстро. Ты, главное, верь, что всё будет хорошо, и я обязательно вернусь. Что бы кто ни говорил — верь.
— Верю, сынок, — мама тоже обняла меня, крепко стиснув, — верю. Пусть тебя хранят предки. Пойду я, пока не разревелась. Не буду тебя отвлекать.
Я кивнул, молча ожидая, пока за ней не закрылась дверь, и только тогда с облегчением выдохнул. Самое сложное было позади, осталась совсем мелочь. Я подхватил куртку, а то мало ли какая температура в этом самом царстве Аида, и, бросив последний взгляд на комнату, вышел на балкон. Девятый этаж меня не пугал. Подумаешь, высота и не такое видали, так что, даже не смотря вниз, я одним движением перемахнул перила и, сгруппировавшись, рухнул вниз.
Окна моей комнаты располагались сбоку, так что ни от парадного входа, ни от заднего, моего маневра было не видно. И, бросив Щит у самой земли, я аккуратно приземлился в переулке и тут же бодрым шагом направился в сторону дороги. Жестом тормознув такси, я запрыгнул в машину и, махнув рукой водиле, мол, гони, достал телефон. Теперь оставалось только надеяться, что моего обаяния хватит, чтобы догово