– Пастор Расс Эдди? – прозвучал голос преподобного Дона Спейтса.
– Доброе утро, преподобный Спейтс! Да пребудет с вами Хрис…
– Мне хотелось бы знать, выведали ли вы что-нибудь новенькое, как пообещали.
– Да, преподобный. Вчера ночью я снова ездил на гору. В поселке и в домах не было ни души. Высоковольтные линии электропередачи громко гудели. У меня чуть волосы не встали дыбом.
– Серьезно?
– А около полуночи я услышал странный вибрирующий звук, нечто вроде пения. Он раздавался из-под земли. Это продолжалось минут десять.
– А за ограду вам удалось пробраться?
– Я… не осмелился.
Преподобный что-то проворчал себе под нос. Последовало молчание. Эдди услышал шум подъезжающих к трейлеру машин, кто-то позвал его, но он не откликнулся.
– Послушайте, – наконец произнес Спейтс, – завтра в шесть часов вечера я выступаю на телевидении, в ток-шоу «Америка за круглым столом». У меня будет гость, физик из университета. Мне нужна свежая информация о проекте «Изабелла».
– Понимаю, преподобный.
– В общем, как я уже говорил, вы должны раздобыть какие-нибудь любопытные сведения. Вы – мой человек на месте преступления. Самоубийство – лишь малая толика. Этого очень мало. Мы должны вызнать что-нибудь такое, чтобы люди по-настоящему испугались. Чем они там занимаются, эти ученые? Отравляется ли воздух радиацией? Верны ли все те слухи, о которых вы мне рассказывали? Может, не сегодня завтра Земля и правда взорвется?
– Не знаю…
– То-то и оно, Расс! Так отправляйтесь же туда еще раз и все узнайте. Может, даже придется немного нарушить закон… Но ведь это лишь для того, чтобы защитить закон Божий. В общем, я на вас рассчитываю.
– Спасибо, преподобный. Спасибо. Я все сделаю.
Закончив разговор, пастор Расс вернулся в яркий солнечный свет и прошел туда, где полдюжины прихожан, в основном одинокие мамаши, приехавшие с детьми, рылись в кучах старой одежды. Эдди поднял руки.
– Прошу прощения, но сейчас нам придется закруглиться. Кое-что случилось.
По кучке навахо прокатился ропот разочарования. Эдди и самому было ужасно неловко. Он прекрасно знал, что некоторые мамаши, хоть и бензин стоил недешево, приехали очень издалека.
Когда все разошлись, он вывесил табличку, сообщая остальным, что день одежды отменяется, залез в пикап и взглянул на указатель уровня бензина. Бак был заполнен лишь на одну восьмую. Для поездки на гору и обратно топлива не хватало. Эдди достал бумажник и заглянул в него. Внутри лежало всего три доллара. На автозаправочных станциях в Блю-Гэп и Раф-Рок он уже задолжал по паре сотен. Надеяться оставалось лишь на то, что ему продлят кредит в третьем городке – Пиньон. Впрочем, в долг навахо давали весьма охотно.
Ехать к «Изабелле» днем не имело смысла – его могли заметить. Он решил, что отправится туда, когда сядет солнце, поставит пикап за Накай-Рок, а сам попытается что-нибудь вынюхать. Пока же можно было порасспрашивать о самоубийстве ученого у жителей Пиньона.
С его губ слетел глубокий вздох удовлетворения. Наконец-то Господь заметил его и призвал на помощь. Хазелиусу, желчному богоненавистнику, следовало преподать урок.
Глава 28
Форд, уютно устроившись в кожаном кресле в столовой, наблюдал, как, собираются остальные, уставшие и разбитые после тяжкой работы в Бункере. На востоке всходило солнце. Его лучи заполняли зал лимонным светом. Ученые опускались на стулья и рассеянно смотрели в пустоту. Последним пришел Хазелиус. Приблизившись к камину, он подбросил дров в разожженное пламя.
Поначалу сидели молча. Тишину нарушало лишь потрескивание огня. Наконец Хазелиус медленно поднялся на ноги, приковывая к себе взгляды всех остальных. Голубыми глазами, окаймленными краснотой предельной усталости, и крепко сжимая бледные губы, он взглянул по очереди на каждого.
– У меня есть план.
Объявление встретили молчанием. В камине громко треснуло полено, и все вздрогнули от испуга.
– Завтра в полдень мы произведем очередной запуск, – продолжал Хазелиус, – на стопроцентной мощности. Пока мы не обнаружим программу, не вычислим ее код, мы – ее рабы.
Кен Долби достал из кармана носовой платок и протер лицо.
– Послушай, Грегори, ты и так чуть не уничтожил мою машину. Ничего подобного я больше не допущу, так и знай.
Хазелиус наклонил вперед голову.
– Кен, я должен перед тобой извиниться. Знаю, порой я слишком настойчив. А ночью я был в отчаянии и взбесился. Суетился там, как умалишенный… Пожалуйста, прости меня. – Он протянул руку.
Долби после секундного колебания пожал ее.
– Мир?
– Да, конечно, – ответил Кен. – Но это не значит, что я позволю еще раз запустить «Изабеллу» на полной мощности. Сначала надо найти и устранить хакерскую программу.
– А как прикажешь искать ее без запуска на стопроцентной мощности?
– Может, настало время во всем признаться, рассказать о наших проблемах Вашингтону? Пусть их решает кто-нибудь другой.
Последовало продолжительное молчание. Наконец Хазелиус спросил:
– У кого на этот счет другие соображения?
Мелисса Коркоран повернулась к Долби.
– Кен, но если мы во всем признаемся, на карьере придется поставить крест. Не знаю насчет всех остальных, однако лично я приняла возможность поработать над этим проектом, как подарок судьбы. Взять и все перечеркнуть я, естественно, не желаю.
– Еще кто-нибудь хочет высказаться? – спросил Хазелиус.
Со стула поднялась Рей Чен. Невысокая и худенькая, она была немногим выше тех, кто сидел. Но само ее желание обратиться к коллегам стоя добавляло веса ее выступлению.
– Я хочу высказаться. – Женщина обвела присутствующих взглядом темных глаз. – Я выросла на кухне китайского ресторана в Калвер-Сити, штат Калифорния. Моя мать, чтобы выучить меня в колледже, а потом в аспирантуре, вкалывала так, что каждый день валилась с ног от усталости. Теперь она гордится мной, потому что я образованный и полноправный гражданин Соединенных Штатов. Теперь я здесь, и за нами наблюдает весь мир. – Ее голос начинал дрожать. – Уж лучше я умру, чем сдамся. Вот что я хотела сказать. Лучше умру.
Чен резко села.
Неловкое молчание нарушил Уордлоу.
– Я прекрасно знаю, чего ждать от Министерства энергетики. Если мы расскажем правду сейчас, нас обвинят в сокрытии. И возбудят уголовные дела.
– Уголовные дела? – переспросил Иннс, сидевший в дальнем конце зала. – Боже мой! Тони, только давай без нелепостей!
– Я говорю вполне серьезно.
– Ты паникерствуешь, вот как это называется! – Уверенный голос Иннса никак не соответствовал жуткой бледности его лица. Его взгляд перепрыгивал с одного коллеги на другого. – Впрочем, даже если не так, я тут всего лишь психолог. Доложить кому следует о положении дел надлежало не мне.
– Да, но ты ведь прекрасно знал, что остальные скрывают правду. И все это время молчал, – сказал Уордлоу, прищуриваясь. – Не тешь себя напрасными иллюзиями. Ты понесешь наказание вместе со всеми.
Снова помолчали, слушая щебет птиц за окном.
– Кто-нибудь согласен с Кеном? – спросил наконец Хазелиус. – Кто еще считает, что нам пора сдаться?
Никто не ответил. Долби огляделся вокруг.
– Но только задумайтесь, на какой риск мы идем! – вскрикнул он. – Мы погубим «Изабеллу»! Нельзя запускать ее и позволять ей работать вслепую!
– Все правильно, Кен, – согласился Хазелиус. – Я думал об этом, когда составлял свой план. Хотите узнать, в чем его суть?
– Узнать – да, но это не будет означать, что все его примут, – сказал Долби.
– Да, конечно. Как вы все знаете, оборудование «Изабеллы» управляется тремя сверхсовременными компьютерами «IBM P5 595». Они объединены в локальную вычислительную сеть, с их помощью мы связываемся с внешним миром, отправляем и получаем электронные сообщения и так далее. Эти машины невообразимо мощные и могли бы заменить собой все компьютеры Пентагона. Я подумал, а не перенастроить ли их? – Он повернулся к Рей Чен. – Это возможно?
– Думаю, да. – Чен взглянула на Эдельштайна. – Алан, как ты думаешь?
Тот медленно кивнул.
– А как вы предлагаете это сделать? – спросил Долби.
– Самая серьезная проблема – это программа безопасности, – сказала Чен. – Придется прервать все связи с наружным миром, включая телефонную – стационарную и сотовую. Потом мы объединим все компьютеры и подключим их непосредственно к «Изабелле». Это нам вполне по силам.
– И остаться вообще без средств связи?
– На то время, пока работает «Изабелла», – да. Если программное обеспечение «Изабеллы» обнаружит какую угодно связь с миром извне, оно тотчас вырубится из соображений безопасности, а отключить охранную систему невозможно.
– Кен?
Долби, барабаня по столу пальцами, нахмурился.
Хазелиус посмотрел на остальных.
– У кого какие соображения? – Его взгляд остановился на Кейт Мерсер, которая сидела с таким видом, будто обсуждение ее не касалось. – Кейт? Что ты обо всем этом думаешь?
Молчание.
– Кейт? Тебе нехорошо?
– Оно угадало, – едва слышно произнесла она.
Снова воцарилось молчание. Его нарушил бойкий голос Коркоран:
– Наверняка все не так удивительно, как может показаться. Скорее всего, это программа, вроде «Элизы». Кто-нибудь помнит «Элизу»?
– Старую фортран-программу из восьмидесятых? Она умела общаться с тобой, как психоаналитик, – сказал Чеккини.
– Вот-вот, – подтвердила Мелисса. – На самом же деле тут все очень просто: «Элиза» выдает вопросы, основываясь на твоих предыдущих фразах. Например, ты говоришь ей: «Мать меня не любит». А она спрашивает: «А почему тебе кажется, что она тебя не любит?» И так может продолжаться до бесконечности.
– Я общалась не с «Элизой», – сказала Кейт. – Оно угадало мои мысли.
– Да здесь же все, как дважды два четыре, – воскликнула Мелисса, высокомерно глядя на Кейт. – Хакер, который создал эту «логическую бомбу», прекрасно знает, что мы – компания сумасшедших ученых, так? Ему известно, что мы мыслим не как все нормальные люди. То есть он мог предположить, что кто-то из нас задаст вопрос типа «угадай, какое я задумал число». И сразу смекнул, что это будет не обязательно целое, даже не обязательно рациональное число, что этот всезнайка охватит все числа между нулем и десятью. А какое из них самое интересное? Конечно, либо