– Кейт, очень прошу, скажи, что ты шутишь.
– Уайман, забудь обо всем на свете и послушай, что я скажу. Я впервые в жизни столкнулась с чистой правдой. И теперь мне кажется, что после нескольких лет тишины я слышу звон колоколов. То, что говорит Бог… невероятно правдиво.
Форд окинул овальную комнату взглядом и нашел глазами неисправимого скептика Эдельштайна. Тот смотрел на него со странным торжеством.
– Алан, мне нужна твоя помощь.
– Я никогда не нуждался ни в каком Боге, – сказал Эдельштайн. – Всегда считал, что я был, есть и всегда буду убежденным атеистом.
– Хоть кто-то согласен со мной, – облегченно произнес Форд.
Эдельштайн улыбнулся.
– Поэтому-то изменения, которые во мне происходят, и не перестают меня удивлять.
– Изменения?
– Да.
– Так, значит… и ты веришь?
– Естественно. Я математик. Руководствуюсь в жизни только логикой. А логика подсказывает мне, что мы в самом деле разговариваем со сверхсуществом. Назови его Богом, главной движущей силой или каким-нибудь Духом – все равно.
– Лично я называю его вруном и самозванцем.
– Докажи, что ты прав. Если б это была кем-то созданная программа, она бы не прошла тест Тьюринга. И потом, откуда ему стали известны задуманные Кейт числа и имена Грегори? Но, главное, я, как и Кейт, вижу в его утверждениях чистую правду. Если это не Бог, значит, некое высокоразвитое существо из нашей вселенной либо какой-нибудь другой. В общем, нечто сверхъестественное. Да, я верю в него. И принимаю его объяснения. По-моему, тут все просто, и не стоит ничего усложнять. «То, что можно объяснить посредством меньшего, не следует выражать посредством большего». Принцип бритвы Оккама.
– К тому же, – добавила Чен, – поток информации идет прямо с места столкновения. Это как понимать?
Форд взглянул на остальных. На влажное от слез темное лицо Долби, на исступленно трясущуюся Тибодо… «Невероятно, – подумал Форд. – Вы только посмотрите на них! Все они принимают этот бред за чистую монету. Ожила даже мертвая физиономия Майкла Чеккини, прямо-таки сияет… Рей Чен… Харлан Сен-Винсент… Джордж Иннс… Все, кого ни возьми… все верят! Уордлоу, и тот опять махнул рукой на обязанности охранника, хоть и обстоятельства критические, и смотрит на Хазелиуса с льстиво-раболепным восхищением…»
Со всей командой произошло нечто странное. Когда именно – Форд не заметил. Не углядел даже за Кейт! А должен был…
– Уайман, Уайман… – утешительно произнес Хазелиус. – Ты подключаешь к делу эмоции. А мы – только разум. Мыслить – наша работа.
Форд сделал шаг назад.
– Никакого Бога тут и в помине нет. Это чертовски умный хакер говорит вам то, что вы хотите слышать. А вы клюете!
– Мы клюем, потому что все это – правда, – сказал Хазелиус. – Я чувствую это всей своей сущностью. Взгляни на нас: на Алана, на Кейт, на Рей, на Кена – на всех. По-твоему, мы все заблуждаемся? Сомневаться до последнего – это у ученого в крови. Легковерных среди нас нет. Даже странно, что ты более подозрителен, чем мы, Уайман. Интересно, с чем это связано?
Форд не ответил.
– Мы теряем драгоценное время, – сказал Хазелиус. Он повернулся к визуализатору и спокойно произнес: – Пожалуйста, продолжай. Мы все внимание.
Неужели они правы? Может ли этот кто-то быть Богом? Форд с мрачным предчувствием взглянул на экран.
Глава 58
Стоя на холме бок о бок с Доуком, Эдди наблюдал за потоком машин. За прошедший час их собралось несколько сотен. Сначала христиане приезжали на мотоциклах, внедорожниках и джипах, потом потянулась череда пикапов и небольших легковушек. Прибывшие в числе последних рассказали о возникших на пути препятствиях: на 40-й федеральной трассе в районе Грей-Маунтин и Кау-Спрингз установили контрольно-проверочные посты. Однако горячо верующие христиане объезжали их по многочисленным пыльным узким дорогам, которых в резервации предостаточно.
Машины беспорядочно ставили прямо возле Дагуэй, но Эдди полагал, что в этом нет большой беды. В обратную дорогу никто не собирался. Впереди их ждал иной путь домой.
Толпа разрасталась и порой пугала громким гомоном, воем малых детей, присутствием пьяных и даже наркоманов. Однако те, кто явились первыми, терпеливо встречали всех остальных молитвой, стихами Библии и словом Божьим. На открытой площадке перед холмом в ожидании распоряжений собралось по меньшей мере с тысячу верующих. Многие держали в руках Библию, на шеях большинства поблескивали кресты. Некоторые привезли с собой настоящее оружие, другие взяли первое, что попало под руку: сковороды с длинной ручкой, кухонные ножи, кувалды, топоры, мачете, косари. Молодые ребята явились с рогатками, бейсбольными битами, пневматическими ружьями и пистолетами. Кое-кто привез радиостанции для двусторонней связи. Их Эдди изъял и распределил среди представителей немногочисленной группы, которых он избрал в командиры, а одну рацию оставил себе.
Удивительно, но многие взяли с собой детей, даже совсем крошек. Малыши на Армагеддоне? Впрочем, когда Эдди задумывался об этом, всякий раз приходил к выводу, что и в этом есть смысл. Наступал конец света. Сегодня вся эта толпа должна была вознестись на небеса.
– Эй! – воскликнул Доук, подталкивая Эдди локтем. – Смотрите-ка, копы.
Расс посмотрел туда, куда указывал его помощник, и увидел в веренице машин, двигавшихся вверх по Дагуэй, единственную полицейскую с включенными сигнальными огнями. Он взглянул на свою армию. Толпа волновалась, как море, и шумела, точно проливной дождь. Тут и там вспыхивали фонарики, щелкали затворы, позвякивал металл оружия. Один мужчина стал скручивать из сухих кедровых веток факелы, поджигать их и раздавать всем вокруг.
– Раздумываю, что им сказать, – произнес Эдди.
– С копами стоит быть поосторожнее, – предупредил Доук.
– Я имею в виду, не полицейским, а армии Господа. Надо вдохновить их на бой проповедью.
– А с копами что? – спросил Доук. – Машина всего одна, но у них есть рация. У нас могут возникнуть серьезные неприятности.
Эдди вновь посмотрел на сигнальные огни и с удивлением отметил, что некоторые автомобили сворачивают, уступая полицейским дорогу. Следовало изжить на корню эту старую привычку подчиняться правительству и правоохранительным органам. Вот с какой речью он обратится к христианам-воинам: отныне мы повинуемся только Богу.
– Они едут сюда, – сказал Доук.
Послышался звук сирены. Сначала довольно слабо, потом все громче и громче. Бурлящая толпа ждала указаний. Многие молились, и их слова устремлялись в ночное небо. Некоторые стояли группами, взявшись за руки и склонив головы. До Эдди донеслись звуки песнопений, и он вспомнил о том, что именно так представлял себе собрание христиан на этой горе. Наступала решающая минута. Именно теперь следовало обратиться к армии с речью. «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» [40]. Нет, эта строка не очень подходила для вступления. Сейчас требовалось нечто более вдохновляющее. «Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени». Антихрист. Да, сосредоточить внимание надлежало на нем. На антихристе. Всего несколько слов, и армия двинется в бой.
Полицейская машина достигла самого верха, проехала в море автомобилей немного вперед, свернула к обочине и остановилась в нескольких сотнях ярдов от холма. Эдди в свете мигающего сигнального огня рассмотрел на дверце знак племенной полиции навахо. Дверца открылась, и изнутри вышел высокий индеец-полицейский. Даже с такого расстояния Эдди узнал лейтенанта Биа.
Детектива тотчас окружили христиане, и завязалась беседа, вернее, насколько мог судить Эдди, жаркий спор.
– Что делать дальше, пастор Расс? – спрашивали у него со всех сторон.
– Ждать, – отвечал Эдди негромким твердым голосом, столь не похожим на его прежний писк, что ему не раз приходило в голову: не говорит ли его устами кто-то другой? – Господь подаст нам знак.
Глава 59
Лейтенант Биа всматривался в толпу с нарастающим чувством тревоги. Ему позвонили и сообщили, что на горе Ред Меса могут вспыхнуть беспорядки. Биа решил, что речь идет о всадниках-демонстрантах, но, когда приблизился к горе, увидел поток машин на Дагуэй и влился в него. До полицейского сразу дошло, что все эти люди, кем бы они ни были, не имеют никакого отношения к демонстрации навахо. Они везли с собой дробовики, сабли, кресты, топоры, Библии и кухонные ножи. Некоторые нарисовали крест прямо у себя на лбу, другие – на одежде. Очевидно, тут собирались религиозные фанатики, – по-видимому, после той телевизионной проповеди, о которой болтали на каждом углу. То, что толпа состояла из представителей всех рас – черных, белых, азиатов, даже индейцев, – немного успокоило Биа. Во всяком случае, они были не последователями Ку-клукс-клана или «Арийских наций».
Биа вышел из машины, одернул куртку, подбоченился, взглянул на тех, кто стоял к нему ближе всего, и произнес вполне дружелюбным тоном:
– Вожак у вас есть? С кем можно поговорить?
Из толпы вышел человек в линялых джинсах «Рэнглер» и синей рабочей рубахе. У него было суровое, коричневое от долгой работы в полях лицо, большой живот, короткие толстые руки и мозолистые пальцы. Из-за его ремня с ромбовидным рисунком торчал старенький «Кольт М1917» с рукоятью, отделанной слоновой костью. На пряжке поблескивал начищенный значок с распятием.
– Да, вожак у нас имеется. Бог. А вы кто такой?
– Лейтенант Биа, племенная полиция. – Пузатый был настроен враждебно, что напугало Биа. Однако ему самому следовало сохранять спокойствие и продолжать говорить в прежнем тоне. – Кто среди вас главный?
– Лейтенант Биа, у меня к вам один вопрос: вы христианин и явились сюда, чтобы драться?
– Драться?
– Армагеддон. – Пузатый для пущей убедительности положил руку на рукоятку револьвера.